Письмо герцога было странным… Пронизанное поистине отеческой заботой, оно могло бы исходить, от первого министра, и король нисколько бы не удивился, но, дядя, действовавший в последнее время с такой внимательной предупредительностью?
Анри был настолько удивлен, что прочел письмо дважды, и только на второй раз понял , главную суть этого послания. Дядя признавал его полноправным сюзереном, отказывался от желания быть регентом, от того влияния которое он постоянно оказывал на своего племянника, отказывался от власти! И это было потрясающе. Это был второй великолепный подарок за этот день. Король был переполнен торжеством, герцог, признавал за ним право управлять государством.
Ну, что ж, завтра он к этому приступит, а сегодня, сегодня он будет праздновать свою победу в объятиях прелестной девушки.
Слуги стояли в почтительном молчании, ожидая, когда король соблаговолит войти в дом.
Анри привлек к себе Бьетту…
- Мадемуазель, это место прелестно, и вы здесь еще обворожительнее. Пойдемте, я жажду доказать вам это.
Внутри домик был не менее уютен, чем снаружи, скромность соседствовала с изысканностью. В небольшой столовой был сервирован стол. Одна их женщин, судя по всему, кухарка, тут же захлопотала по поводу ужина, вторая увела Бьетту в ее комнату. Слуга, поминутно кланяясь, проводил короля в его спальню, чтобы помочь переодеться с дороги .
Несмотря на неопытность новоявленного камердинера, Анри быстро привел себя в порядок, и уже через двадцать минут с нетерпением ожидал в гостиной появления мадемуазель де Лапланш.

В новом наряде Бетта была не менее прелестна, а с учетом почти интимной обстановки этого места - даже более, чем. Платье превращало склонившуюся перед королем девушку в волшебный цветок. Нежно бежевый ей удивительно шел. Анри вспомнил Изабеллу. Королева тоже любила беж, но еще больше фисташковый – чуть зеленоватый, свежий и энергичный, как и сама Изабелла, в те минуты, когда не хандрила… Королева была красива гордой, почти высокомерной красотой.
Здесь же была сама нежность и трепетность… Бьетта напоминала невинную пастушку из модных при дворе фривольных сказок и рядом с ней Анри чувствовал себя совершенно иначе, чем с Изабеллой.
У дяди, несомненно, был безупречный вкус.
Невольно мелькнула мысль, а есть ли у него самого любовница?
Мысль была неожиданная.
И Анри, к своему удивлению, ничего конкретного вспомнить не смог. Ходили какие-то слухи, но очень невнятные. Герцога боялись, а он весьма ревниво охранял свою личную жизнь.
Герцогиня – жертва матримониального брака, красотой отнюдь не блистала, королю в этом плане повезло, намного больше.
А сейчас, когда герцог остался вдовцом, то…
Этот уютный домик многое объяснял… Значит герцог решил уступить племяннику свое любовное гнездышко.
Забавно.
Анри улыбнулся.
Что ж, он воспользуется этим сполна.
- Мадемуазель, - король легко коснулся подбородка Бьетты, заставляя ее поднять лицо. – Я, надеюсь, вы разделите со мной ужин.
Пришедший из Франции этикет предписывал придворным стоять во время королевской трапезы, но в этом месте можно было отойти от условностей, и король сам проводил девушку к ее месту.
Ужин, сервированный на дорогом фарфоре, был прост, но очень вкусен, у дяди была отличная кухарка. Король перепробовал все блюда, рассказывал забавные вещи, вспоминая приемы при дворе времен королевы-матери, говорил непринужденные комплименты. Бьетта весело смеялась и очаровательно розовела до мочек ушей…
Когда ужин закончился Анри, нарушая все этикеты помог Бьетте выйти аз-за стола.
– Вы позволите проводить вас в вашу комнату, мадемуазель? – пальцы его величества нежно сжали руку девушки, словно говоря, что вечер еще очень далек от окончания.

Король снисходительно улыбнулся, провинциальная наивность Бьетты, ее искренняя растерянность и смущение нравились ему, тогда как кокетливое жеманство придворных дам было откровенно притворным. От его взглядов и прикосновений девушка трепетала, словно мотылек, и это льстило ему как мужчине.
Придерживая ее за локоть, Анри довел Бьетту до отведенной ей комнаты. Слуга, прислуживавший за обедом и всячески старавшийся продемонстрировать свою услужливость, пятясь и кланяясь, распахнул двери. Король нетерпеливым кивком отослал его. Двери закрылись, и Анри повернулся к Бьетте.
В комнате царил полумрак. В камине тихонько потрескивали дрова. Языки пламени, то вспыхивая, то опадая, наполняли пространство таинственными тенями. Пламя свечи у изголовья постели едва пробивалось через тяжелый полог.
Король всматривался в лицо девушки. Освещенное изменчивым светом, оно казалось волшебным. Глаза стали бездонными, а губы – самые манящие, какие он когда–либо видел, вызывали неистовое желание их поцеловать.
- Мадемуазель… Бьетта, - Анри коротко вздохнул и прижался к этим губам жадным горячим поцелуем. В голове не осталось никаких мыслей, кроме неистового желания обладать этим прекрасным телом. Бьетта затрепетала, словно пойманная бабочка. На секунду ему показалось, что она пытается отстраниться, ускользнуть. С трудом оторвавшись от губ, он подхватил ее на руки, удивительно легкую в этом воздушном платье и в два шага донес до постели, шепча жаркие слова страсти, которых наверное и сам от себя не ожидал.

Бьетта что-то шептала, но король не различал слов, главным было лишь то, что они означали – страсть и согласие. Его руки требовательно скользили по телу девушки, а губы, покрывая ее лицо, шею и плечи страстными поцелуями опускались все ниже, туда, где из жесткого корсажа так маняще выглядывали полуокружности груди.
Пальцы Анри запутались в складках материи.
«Черт бы побрал эти пышные юбки…»
Платье, делавшее Бьетту столь очаровательной, стало теперь досадной помехой, пряча то, чем он так жаждал обладать.
Ох уж, эти придворные дамы. И почему они шнуруют свои наряды сзади… Король вдруг вспомнил, как горничные раздевают Изабеллу, но в этот раз воспоминание, не вызвало в нем никаких волнений.
«У дяди наверняка найдется другое платье, не звать же горничную, в конце концов».
Анри приподнял девушку. Крученый шелк шнуровки сухо щелкнул под острым лезвием. Бьетта вздрогнула, но король погасил ее испуг поцелуем. Охотничий кинжал, с которым король никогда не расставался, быстро скользнул вниз, вспарывая бежевую ткань и нижние юбки.
Впервые его использовали для столь приятного занятия.
Платье раскрылось как створки раковины, и король замер при виде таившейся там жемчужины. Изгибы едва прикрытого тончайшей батистовой рубашкой тела были восхитительны, а мерцающий свет придавал им волшебную таинственность. Чувствуя как бешено стучит сердце, Анри прижал к себе это прекрасное тело, припав губами к бьющейся на шее голубой жилке.
Воистину королевский подарок.
И он будет обладать им по праву короля.

Король, несмотря на почти бессонную ночь, проснулся рано.
Утро было ясным и прозрачным. На приспущенном пологе кровати, преломляясь в узорчатых витражах окна, играли солнечные зайчики.
Бьетта еще спала.
Анри посмотрел на тонкий профиль девушки и улыбнулся.
Многие люди днем носят маски, стараясь казаться не теми, кто они есть и, подчас только во сне, открывается их истинное лицо.
Лицо Бьетты было спокойным и умиротворенным.
Король накинул халат, предусмотрительно оставленный кем-то на кресле, халат был немного великоват, и вышел в гостиную.
Слуга, истомившийся в ожидании, когда его величество соизволит проснуться, низко закланялся. Анри, слегка смутившись, все же благосклонно кивнул и прошел в свою спальню.
Переодевшись и невольно посожалев, что не взял с собой камердинера - старый слуга был усерден, но неуклюж, он спустился вниз.
Кухарка была готова немедленно подавать завтрак, но король распорядившись подождать до того момента, когда проснется мадемуазель де Лапланш, о чем ему немедленно следовало сообщить, направился в соединенную со столовой гостиную, которую накануне не успел осмотреть.
Если гостиная наверху больше напоминала будуар, то здесь обстановка была явно мужской, представляя из себя нечто среднее между библиотекой, кабинетом и, собственно, гостиной. Удобные кресла у камина соседствовали с книжными шкафами в углу и массивным письменным столом. На стенах висело оружие и даже пара охотничьих трофеев – головы кабана и оленя.
На углу стола лежала шахматная доска с незаконченной партией. Анри с любопытством взглянул на фигуры. Позиция белого короля была сложной. Объявленный ему шах требовал выбора: пожертвовать королевой или проходной пешкой. Король приподнял бровь. Классический выбор между королевой и фавориткой, впрочем, здесь фаворитка и сама без пяти минут королева, что в жизни встречается очень редко.
Он сел за стол и подумал о Бьетте.
Сказать, что его мужское самолюбие было удовлетворено – не сказать ничего. Все было великолепно. Но, вставал вопрос, как быть дальше?
Король еще не мог определить чувства, которые испытывал к Бьетте. Она была восхитительна. Нежная и пылкая, страстная, чувственная и… покорная. Он вспомнил последнюю ссору с Изабеллой и поморщился, представив себе, какой скандал она емузакатит. Но, как бы то ни было, отказываться от мадемуазель де Лапланш он не собирался.
Анри пододвинул к себе доску. Забавно, при хорошей игре и удачном стечении обстоятельств, шахматный король мог получить даже двух королев. Так что же мешает королю реальному тоже их иметь? Не королев, разумеется, а королеву и фаворитку, и даже не одну.
Он покрутил пальцами проходную пешку. Жаль, но в этой партии с ней придется расстаться, тем более, что есть еще пара претенденток на эту роль. А вот вражеского ферзя, пока он не натворил бед, надо уничтожить. Король быстро сделал размен и с удовольствием посмотрел на поле. Теперь позиция белого короля выглядела намного лучше, и черный король больше не казался победителем.
Что-то хлопнуло, и Анри вздрогнул. С таким звуком Изабелла захлопывала крышку клавесина. Но, здесь, слава богу, клавесина нет. Это оказалась всего лишь служанка, быстро сбегавшая по ступеням, сообщить, что мадемуазель де Лапланш проснулась.
- Вот и отлично, - король отодвинул шахматную доску и встал, - помогите мадемуазель одеться и скажите, что я жду ее к завтраку.

Смотревший в окно король обернулся и шагнул навстречу.
- Мадемуазель…- пристально вглядываясь с лицо девушки, он поднес к губам ее пальцы.
Что он хотел увидеть, Анри и сам не знал. А вот что боялся, мог сказать точно – разочарование. Но в чертах Бьетты не было и намека на это чувство. Легкий румянец, слегка окрасивший щеки мадемуазель де Лапланш говорил лишь о смущении.
Король понял, что Бьетта, несмотря на бурную, полную ласк и любви ночь, чувствует себя не очень уверенно. Анри испытывал те же чувства, хотя королю смущаться и не пристало.
Они были чем-то очень похожи – юная провинциалка и молодой король своего маленького, королевства.
Она робеет перед королем, а он робел перед дядей.
Анри привлек Бьетту к себе.
- Как вы себя чувствуете, мадемуазель? - спросил он, заглядывай ей в глаза, но его улыбка говорила, что он прекрасно знает, что она чувствует и испытывает то же самое. Не дав ей сказать ни слова, он приник к полураскрывшимся для ответа губам. Голова закружилась от нахлынувшего ощущения счастья.
- Мадемуазель, - Анри с трудом оторвался от губ девушки,- я уверен, что вы проголодались, а потому просто обязаны, - он рассмеялся, - разделить со мной завтрак.
В этом маленьком домике, можно было не соблюдать этикет. К король сам проводил Бьетту к стулу и, сев напротив, кивнул появившейся в дверях кухарке, разрешая подавать блюда.
Завтрак прошел прекрасно. Еда была простой, но очень вкусной. Бьетта весело щебетала, рассказывая о жизни в провинции. Перестав смущаться, она разговорилась и оказалась очень милой собеседницей. Рассказывала про своего батюшку, про то, как охотятся местные дворяне, о провинциальных сплетнях. Нечаянно упомянув анекдот про герцога Гастона, испуганно посмотрела на короля, но Анри снисходительно улыбнулся. Скупость дяди ни для кого не была секретом, и анекдоты на эту тему давно ходили при дворе, но в провинции они были и злее и остроумнее. Пока Бьетта рассказывала, король размышлял, что хорошо бы построить такой же домик, подарить его Бьетте и приезжать туда, чтобы проводить вот такие прекрасные дни.
После завтрака, он, решив, что ей тоже интересно осмотреть дом, провел Бьетту в нижнюю гостиную.
В глаза снова бросилась шахматная доска.
Пока девушка с интересом рассматривала обстановку, Анри перенес доску на маленький столик рядом с камином, пододвинул поближе кресла и уселся в одно из них.
- Вы умеете играть в шахматы, мадемуазель? - быстро расставляя фигуры, спросил он и, приглашая Бьетту присесть, указал на кресло напротив.

- Правила этой игры очень просты, но играть в нее не так просто. Можно рассматривать ее как войну. Черные и белые это две армии. Вот их короли, - Анри поставил на доску две фигуры, все остальное их армии. Это королевская гвардия – пешки, они выстраиваются в ряд перед врагом и могут ходить только вперед, или наискосок, но только тогда, когда убивают противника. Это ладьи или туры, они воплощают стены королевских замков, ходят во все стороны, но только по прямой. Сделав рокировку, король может укрыться за ними. Вот это королевская конница, она легка и маневренна, появляется всегда неожиданно, ходит вот таким углом. Это, - король поставил на доску еще две фигуры, - королевские офицеры, они ходят по диагоналям того цвета, на котором стоят.
Анри повертел в пальцах последнюю фигуру черных.
- А это, ферзь, главный защитник и соратник короля, ходит по прямой и по диагонали, самая сильная фигура на шахматной доске. Два войска воюют друг с другом, снимая вражеские фигуры, и тут главное, предугадав маневр противника, правильно провести свой. Но, можно рассматривать это и как интригу, когда две партии спорят за власть, - Анри развернул доску и стал расставлять, белые фигуры. - Вот королевская охрана, эти ладьи - бравые офицеры, кони и слоны – хитроумные министры и придворные, которые из-за угла плетут свои интриги, ферзь - это королева. И надо быть очень внимательным, чтобы выиграть. Ведь при дворе, как в шахматах, чтобы выжить, надо понять чужие замыслы и интриги, - король даже не заметил, что оговорился. Он вдруг вспомнил, что ни разу не играл в шахматы с дядей. – Пешек восемь, а больших фигур по паре, и только королева всегда одна, но бывает случай, когда одна осторожная пешка, - Анри двинул пешку вперед, - чаще всего в конце игры, когда фигур почти не осталось, доходит до противоположного края и тогда появляется вторая королева, такая же сильны и могущественная.
Король посмотрел на девушку, и ему показалось, что Бьетта скучает. Это было неудивительно, вряд ли в провинции увлекались шахматами.
- Впрочем, все эти интриги довольно скучны, - неожиданное воспоминание о герцоге отчего-то испортило настроение. - Быть может, мы лучше осмотрим этот милый остров?
Он поднялся и протянул Бьетте руку.
- Прошу вас, мадемуазель.

- Мадемуазель… Бьетта, - Анри привлек девушку к себе, губы у нее были теплые и податливые, - я не дам вам ее проиграть…
Прогулка по острову получилась долгой и очень увлекательной. Это действительно было место, созданное для любви. Крошечный парк – всего несколько усыпанных золотистой листвой дорожек. Но, сколько в нем было укромных мест с уютными беседками, казалось специально созданными для влюбленных. Король с Бьетой исследовали их все, каждый раз радуясь очередной неожиданной находке.
Маленькая пристань, к которой вели несколько деревянных ступенек. Анри машинально отметил, то около нее нет лодки, но он тут же отвлекся на прыгающих по ветвям белок.
В саду вокруг дома сказочным ковром цвели хризантемы. На едва прихваченных желтизной кустах роз алели последние цветы. Обрезавший цветы садовник, заметив его величество, склонился в поклоне.
- Соберите букет для мадемуазель, вон с тех розовых кустов, - король указал на понравившийся куст и поднял глаза.
Вдалеке, за окружавшим озеро лесом виднелась вершина сельской колокольни.
«Было бы забавно приехать туда запросто, пока никто не знает, где мы», - подумал Анри и, словно в подтверждение его мыслей, над островом едва слышно зазвучал принесенный ветром колокольный звон.
Охваченный этой мыслью, король повернулся к стоявшей среди белоснежных хризантем Бьетте, и вдруг, с удивлением заметил, что часть моста, по которому они вчера перешли на остров, исчезла. Они сошли с него совсем рядом с этим местом, а теперь там зиял пустой проем. Король огляделся, пропавшая часть нашлась тут же - темной громадой возвышаясь среди деревьев.
- Зачем поняли мост? Разве на нас собираются нападать? – с улыбкой спросил он подошедшего с букетом садовника. – Я хочу, чтобы его опустили и оседлали лошадей, после обеда мы с мадемуазель совершим небольшую прогулку.

Садовник постарался на славу. Букет был великолепен.
- Не правда ли прекрасно? – король сжал локоть Бьетты, - он еще больше оттенит вашу красоту.
Он коснулся острых шипов на розовых стеблях и не стал брать букет из рук кланяющегося садовника.
- Как тебя зовут? Пьер? Ты хорошо постарался, Пьер. Отнеси букет в комнату мадемуазель. Хотя нет, подожди, - до Анри, любовавшегося красотой своей спутницы, дошел смысл ответа. Вопрос был шутливый и король сначала не придал значения словам Пьера, но последняя фраза насторожила его. – То есть, как это никто не знает, как с ним управляться? Значит этот егерь, Жожо… Жозеф, который привел нас сюда, поднял мост и уехал?
Появившийся на лице Пьера ужас, заставил Анри замолчать. Стало ясно, что от садовника он ничего не добьется.
Ситуация была странной и настроение стремительно портилось.
- Идемте, мадемуазель, - крепко взяв Бьетту под руку, король решительно направился к дому.
Надо было отыскать слугу, который встречал его вчера и прислуживал в комнатах. Слуга оказался на кухне, в компании с хлопочущей над обедом кухаркой.
- Что происходит? – с порога гневно спросил король, - и что все это значит? Какой-то Жожо поднимает мост и уплывет на лодке, а я должен ждать, пока он явится обратно? Я приказываю, чтобы немедленно опустили мост и привели наших лошадей, мы с мадемуазель уезжаем.

- То есть? - король застыл в недоумении. Если первый всплеск возмущения был вызванскорее уязвленным самолюбием - он – король доложен ждать какого-то егеря, то сейчас Анри больше озаботила сама ситуация. – А если этот Жо… жо не появится? Если он заболел или умер, если вообще никто не появится, вы так и будете сидеть здесь, пока не умрете с голоду? Почему никто из вас не удосужился посмотреть, как работает мост. Должно же быть другое средство чтобы попасть на берег. Почему я должен ждать какого-то Жожо? Сделайте что-нибудь, найдите лодку, сломайте подъемный механизм, в конце концов, должно же что-то держать мост наверху.
Король гневно вздернул подбородок. Ситуация была глупейшей и унизительной – из-за тупости слуг оказаться запертым на острове.
- И, кстати, - Анри вспомнил, что во время прогулки вызвало у него ощущение неправильности. На острове было очень мало служебных помещений, - где наши лошади, я приказал этому Жожо привести их на остров, но я не заметил ни одной конюшни.
- А вы, мадемуазель? - он повернулся к Бьетте. – Вы тоже это заметили?

- Я приказал егерю привести лошадей на остров, подозреваю, что узнать поему он этого не сделал, мы сможем только у него, - щека короля нервно дернулась. Он чувствовал, как его охватывает ненавидимое с детства чувство беспомощности. Точно так же он себя чувствовал каждый раз, когда герцог, пользуясь властью регента, отказывал ему в его желаниях. Это было одной из причин, почему Анри, избавился от опеки дяди, как только появилась возможность. В другое время он, возможно, закатил бы истерику с гневными угрозами, но сейчас рядом с ним была дама, смотревшая на него с надеждой и той абсолютной женской уверенностью, которая просто не позволяет мужчине сомневаться в своих силах.
- Если вы не знаете, как действует механизм, то сломайте его, цепи ослабнут, и мост сам упадет, - взяв себя в руки, повторил король. На этот раз его голос звучал спокойно. «Как и подобает королю», - с удовлетворением подумал Анри. - Или найдите способ отправить кого-нибудь в поместье, пусть найдут этого Жожо или мастера, который опустит мост. Меня не интересует, как вы это сделаете, хоть вплавь, - добавил он, заметив, что слуга хочет что-то сказать.
«Хоть вплавь…» Анри обернулся к окну, из которого открывался на озеро. До берега было саженей двадцать пять. Он бы проплыл их за несколько минут. Но, сама мысль, что он - король должен добираться до берега вплавь показалась настолько дикой, что Анри немедленно от нее отмахнулся.
И все же, эта неожиданная неприятность, вывела его из себя.Король чувствовал, что ему нужно успокоиться. А что лучше всего успокоит мужчину, как не объятия возлюбленной?
- Мадемуазель, - он поднес руку Бьетты к губам, - раз мы не можем совершить прогулку, то я с удовольствием полюбуюсь розами в вашей комнате.

Воистину, счастливые часов не наблюдают. В обществе Бьетты король совершенно забыл о времени и лишь нерешительно поскребывание в дверь слуги, жаждавшего сообщить, что обед уже давно готов, да начинающее клониться к горизонту солнце напомнили ему, что время ушло далеко за полдень и скоро будет в пору не уже не обедать, а ужинать. С раскаяньем подумав, что девушка наверняка голодна, но стесняется сказать об этом, Анри велел прислать к мадемуазель де Лапланш горничную и отправился в свою комнату переодеться.
Настроение у него было прекрасное, неуверенность в общении в Бьеттой ушла, да и она вела себя уже не так скованно. Король понимал, что враждебно встреченная двором Бьетта чувствует себя неуверенно, а потому ему необходимо защитить ее, сделать так, чтобы никто при дворе не смел злословить в адрес его фаворитки. Окрыленный этими мыслями он даже стал представлять себе, как разгонит этот «старый курятник», и с каким наслаждением отправит в отставку графиню де Бомон и маркизу де Сюлли.
А вот мысли об Изабелле вызывали у короля противоречивые чувства. Спускаясь в столовую, он вдруг понял, что не то чтобы чувствует себя виноватым, а скорее испытывает странное сожаление. Но, с другой стороны, он – король и в своем праве поступать так, как ему захочется. А хотелось Анри многого.
Улыбающаяся Бьетта спустилась в столовую, и королю показалось, что она стала еще красивее.
Запоздавший обед, а может быть ранний ужин прошел мило и непринужденно. Анри, отдавая должное талантам кухарки, ел с аппетитом, какой у него редко бывал даже при более изысканных блюдах. Все было прекрасно, пока король, взглянув в окно, не заметил чернеющую на фоне начинающего наливаться вечерней синевой неба глыбу подъемного моста.
Это выходило за все рамки. Его приказ до сих пор не исполнен. Жожо так и не явился, и они с Бьеттой до сих пор заперты на этом острове.
Анри резко встал, и гневно обернулся к стоявшему около двери слуге.
- Почему до сих пор мост не опущен? Вы отправили человека в поместье?

- Я и сам прекрасно вижу, что никто не появился, раз мост поднят, - Анри начал закипать. Глупость слуг, пожалуй, могла сравниться только с их услужливостью, словно герцог специально выбрал самых тупых слуг на свете. – Но, я приказал послать кого-нибудь на берег! Если нет лодки, значит, добирайтесь вплавь, на пустой бочке, как угодно, но вы должны были выполнить мой приказ.
Правая щека короля дернулась. Этот судорога, появлявшаяся при сильном нервном возбуждении, была у него с детства, доставшись по наследству от отца, но если король-отец не обращал на нее внимания, то Анри этого очень стеснялся. Не к месту начавшийся тик, добавил королю раздражения, и он в гневе ударил рукой по столу. Попавшая под удар тарелка треснула, несколько острых осколков впились в ладонь. На скатерть брызнули капли крови.
- Черт побери! – Анри изумленно посмотрел на свою руку, но, как ни странно, это привело его в себя. Тик прекратился. Вид крови охладил гнев, заставив задуматься.
Анри попытался сосредоточиться, ведь какая-то очень важная мысль, которая все объясняла, только что мелькнула в голове и исчезла...
Он посмотрел на застывшего у стола Пьера. Казалось, что вид монаршей крови превратил его в соляной столб.
- Что вы стоите? Я не знаю, как вы это сделаете, то доберитесь до берега и найдите лодку, в конце концов, если нет никого, кто бы справился с мостом, - король сказал это почти спокойно, - подайте в соседнюю комнату вина, и действуйте, действуйте! Мадемуазель? - Анри протянул Бьетте руку, - Идемте…
За те несколько шагов, что они сделали из столовой в кабинет, Анри мучительно пытался вспомнить ускользавшую мысль, и только взглянув на дядин письменный стол, понял, что его удивило - мысль, что дядя, словно специально выбрал сюда таких тупых слуг.
Специально!!! Вот главное слово. Все здесь происходит специально.
Анри приказал привести коней на остров, егерь не мог не выполнить этот приказ, если только он не сделал это специально, специально поднял мост и уплыл на единственной лодке. И специально не вернулся, заперев их с Бьеттой на этом острове.
Сомнений в неслучайности этих поступков не оставалось.
Но, Жожо не мог сам проявить такую инициативу, значит, ему приказали так сделать.
Дядя!
Герцог все подстроил, специально пригласил его на охоту, заманил на этот остров, чтобы держать подальше от дворца. Но, если все это устроил дядя, то тогда и Бьетта… Неужели она тоже здесь специально, по приказу дяди… Вспомнив, с чего началась его ссора с Изабеллой. Анри почти с отчаянием посмотрел на мадемуазель де Лапланш.
Счастливая сказка оборачивалась предательством.
- Какой приказ дал вам мой дядя, мадемуазель?

Анри хотел отдернуть руку, но не смог.  Ему отчаянно хотелось верить словам Бьетты, верить ее искренности, тому, что она непричастна ко всем этим интригам. Глядя, как краснеет батист, как мешаются слезы с кровью на щеке девушки, он внезапно вспомнил разговор в карете. 
Мсье де Пелуз, разъезжающий по провинции в поисках красавицы. Заискивающий и подобострастный в своем старании угодить герцогу. И красавица появляется при дворе как раз в тот момент, когда король, благодаря увещеваниям королевы и первого министра, наконец, решает сам управлять государством, а потом… Потом ссора с королевой и отъезд из дворца. Как ловко все было устроено, чтобы держать короля подальше от своих советников и сторонников. Но, вся эта интрига требовала времени, особенно, если вспомнить  вояжи де Пелуза… Выходит, герцог давно готовился, и задумано это было не сию минуту.  Быть может даже с того момента, как дядя лишился регентства?
А Бьетта… Бьетта всего лишь инструмент,  маленькая пешка, которую мастерски  использовали, чтобы поставить королю шах… или мат?
Анри осторожно высвободил ладонь из руки девушки. Пальцы мимолетно дрогнули в невольной ласке.
- Это лишь небольшая царапина,- король  улыбнулся. Из-за дернувшейся щеки улыбка получилась короткой. – Но, вы можете перевязать ее. И не надо плакать, я вам верю.
Анри взял со стола чистую салфетку и, чуть наклонившись к Бьетте, вытер испачканную кровью щеку.
- Я вам верю, дядя известный интриган и  просто вас использовал, - он саркастически  улыбнулся, на этот раз, даже не пытаясь скрыть нервного тика. – Меня он тоже использовал, и когда был регентом и после, а когда я решил стать самостоятельным…- Анри проследил взглядом, как Бьетта перевязывает его ладонь и поднес к губам закончившие работу тонкие пальцы. -  Благодарю.
Он прошелся по кабинету.
- Наивно было думать, что дядя смирится с потерей власти, он просто затаился и что-то задумал. Ему было нужно мое отсутствие в Монфлери, и… чтобы никто не знал, где я.  - Анри взял со стола оставленное там накануне письмо герцога. – Какое лицемерие! Два, три дня… Что должно случиться за это время?
Он налил в бокал оставленное слугой вино и подал его Бьетте. - Вспомните мадемуазель,  любые детали, которые могли бы хоть чуть-чуть пролить свет на происходящее. И…
Анри быстро подошел к дверям  столовой и окликнул затаившуюся на кухне испуганную кухарку:
- Клодетт, передайте, Пьеру, Полю, и кто тут есть еще, что не надо  никого посылать  в поместье... Мне надо подумать, - последние слова король прошептал едва слышно  уже в кабинете.
- Не волнуйтесь, - Анри  подвел девушку к креслу, -  вспоминайте,  что говорил, как вел себя герцог, даже тон его разговора, во дворце и здесь, любая мелочь может быть полезна.