"Вот теперь надеюсь, что точно пора".
Эта мысль посетила одного егеря, который все время, невидимый и неслышимый, следовал за парочкой на почтительном отдалении, ожидая подходящего момента. Признаться, ждать он устал и порядочно взмок, впрочем, не от физических упражнений и верховой езды, которую нельзя было назвать слишком быстрой, а от напряжения умственного, направленного на непривычный объект. Жозефу (которого все за малый рост называли Жожо) было поручено препроводить его величество с мадемуазель Бьеттой в приют уединения, "когда настанет время". Жожо, разбиравшийся в псовой охоте, собаках и лошадях до мелочей, в прочем же обходившийся без всяких тонкостей, таким неопределенным указанием был порядочно сбит с толку, к тому же сильно боялся опростоволоситься.
Ко всему прочему, на роль Амура, радостного и красивого проводника влюбленных в мир телесных удовольствий, он мог походить только тем, что был улыбчив и румян. В прочем же Жожо напоминал скорее сатира, да так сильно, что кое-кто шутил, что если стянуть с него сапоги, то можно заметить козлиные копытца. Зато был очень расторопен, да и бог вина, спутниками которого были сатиры, от любовного веселья был не дальше Амура.
Видимо, от желания справиться с поручением, а может, и от прозорливости, Жожо, когда увидел, что парочка как будто в нерешительности остановилась, а потом еще услышал заветное слово "домик" и заметил оживление короля, решил, что время пришло.
"Господи, помоги мне", - отчаянно взмолился про себя Жожо, для которого необычное задание вошло в решающую стадию.
Он осторожно выехал из кустов и, оказавшись от парочки шагах в ста, молча поклонился его величеству и приложил руку к сердцу.

- Ваше величество, - осторожно тронула короля за руку Бьетта, удивляясь тому, как может мягко и проникновенно звучать ее голос. Женский инстинкт, которой оказался столь красноречив, подсказывал сейчас - смягчить раздражение мужчины всеми доступными ее природе способами. А разве мало дано средств женщине, к тому же молодой и прехорошенькой? Нежный голос, ласковый взгляд, трепетное прикосновение ...
- Ваше величество, прошу вас, - ловили мужской взгляд теплые карие глаза девушки, - Я полагаю, это именно тот егерь, о котором упоминал его высочество во время своего визита ко мне, когда рассказал о сюрпризе для вас - маленьком домик на искусственном острове, утопающем в зелени. В получасе езды отсюда, как уверял его высочество, как и в том, что это чудесное место для молодой пары ...
Мило смутившись, Бьетта слегка запнулась и снова продолжила.
- Герцог был совершенно уверен, что вашему величеству там обязательно понравится. Во всяком случае, я всем сердцем надеюсь на это, - девушка опустила глаза и тихо попросила, - Прошу вас, не сердитесь на егеря. Он всего лишь выполняет поручение его высочества.

Жозеф выдохнул так сильно, что ветер засвистел в ушах. После сурового окрика короля он уже успел мысленно пережить пару зуботычин за невыполненное поручение. Самое время было вытереть пот со лба, но позволить себе при короле такой жест он не мог, и теперь молча терпел противные липкие капли, стекающие по лицу и даже попадающие в глаза. Он спешился и поклонился низко, насколько позволял ему огромный круглый живот, и, снова забравшись на лошадь, тронулся в нужном направлении, прижимая к груди шляпу и изредка оглядываясь, чтобы удостовериться, что его величество со своей избранницей следует за ним. Мысленно он благодарил Бьетту, вмешательство которой спасло его от неминуемой гибели и двинуло всех в правильном направлении.

Направление вело прочь от главной усадьбы владений герцога Гастона. Дорога заняла чуть больше получаса. Именно по истечении этого времени она вывела из леса к пологому спуску, выходящему к прекрасному озеру, имеющему форму короны. Всего в двадцати саженях от берега находился маленький остров, соединенный с ним подъемным мостом. За мостом угадывался стоящий в окружении цветников и лужаек дом. Жозеф, спустившийся вниз, спешился и с учтивым поклоном пригласил его величество ступить на мост.

Егерь – пузатый, краснолицый коротышка кого-то смутно напоминал. Придя ужас от королевского гнева, он всю дорогу оглядывался с таким испуганным почтением, что под конец Анри стало смешно, и он неожиданно вспомнил, на кого похож этот забавный человечек - на толстого конюха в одной из сказок Лафонтена, гравюры к которым король так любил рассматривать в детстве. Королева с фрейлинами читала Вуатюра, а Анри любил сказки, особенно одну - про прекрасную принцессу, живущую в окружении фей на стеклянном острове, и ее возлюбленного - отважного принца, который, преодолев все тяготы и преграды, разыскал свою нареченную. Король немного стыдился этой, как ему казалось, слабости, но сейчас воспоминание о детстве, открывшийся вид на озеро и сияющие глаза Бьетты настроили его на совершенно романтический лад.
Анри спешился и, бросив поводья егерю, протянул Бьтетте руку. Девушка легко, как птичка спорхнула прямо в его объятия, и Арни на мгновение задохнулся от избытка чувств.
Егерь смущенно топтался рядом, портя настроение, но король уже не мог ни на кого сердиться.
- Отведи лошадей,- Анри махнул рукой в сторону моста, - и можешь уезжать. Передай дяде, что завтра к обеду нас ждать не нужно, - он взглянул на свою спутницу, - и к ужину тоже.
Не отпуская талию девушки, король повернулся к домику. Утопая в облаках белых, розовых, голубых хризантем, тот выглядел сказочно. Идущая от воды вечерняя свежесть, пряный запах увядающих листьев, смешанный с горечью хризантем, кружили голову. Анри прижался горячими губами к завитку на виске Бьетты.
- Ведите меня в свой замок, принцесса….

Жожо невольно залюбовался парой, ступившей с моста на зеленую лужайку около маленького уютного домика. Любование это было искренним, и у него было несколько причин. Во-первых, пара и впрямь была красивой. Во-вторых, толстяк Жожо был предан своему королю, и иногда до сентиментальности. В-третьих, для него момент этот означал счастливое завершение поручения. Он сошел на берег на почтительном расстоянии, то есть через довольно внушительное после его величества время, потом побродил немного рядом и, удостоверившись, что в нем ни у кого нет нужды, спустился к самой воде там, где вел к ней обрыв, под которым, за внушительной дубовой дверью, и был устроен поднимающий мост механизм. Тут же покачивалась на волнах лодка. Через очень короткое время поднятый мост живописно застыл над озером в том состоянии, в котором не мог служить основной своей функции. Довольный донельзя Жозеф положил от двери ключ в карман, прыгнул в лодку и отчалил.

Домик, стоявший среди клумб, деревьев и прочей зелени, был маленьким, деревянным и уютным. Происходи вся история на столетие или полтора позже, в век любви к звучным названиям, его бы обязательно назвали каким-нибудь "Приютом уединения", "Островком вдохновения" или хотя бы "Райским уголком". Увы, ему приходилось довольствоваться именованием простым и неблагозвучным - "Дом на озере". Был он двухэтажным, с колоннами и большими окнами. На первом этаже, кроме служебных помещений, расположились столовая и гостиная. На втором - гостиная поменьше, две спальни и комната между ними, которая могла играть любую роль, какую ей отведут. Перед входной дверью в почтительном поклоне склонились слуга и две служанки. У слуги в руках было зажато запечатанное письмо, которое он, дождавшись приличествующего тому момента, подал его величеству.

Письмо было лаконичным, написанным рукой самого герцога и запечатанным его печатью.

"Ваше величество", - почерк был красивым, с вензелями и украшениями; чувствовалось, что автор хотел написать его со вкусом, - "прошло то время, когда я был Вашим наставником. Увы, но я не сразу понял это. Надеюсь на Ваше великодушное прощение моей оплошности, в знак которого примите от меня маленький подарок. Тишина, покой и присутствие красивой женщины - это начинаешь ценить чуть позже, чем следовало бы, так не откажите же себе в том, пожалуйста. Несколько дней - и человек способен свернуть горы. Мысль его приобретает особенную остроту, а прозорливость и того больше. Убедиться в правоте этих моих утверждений проще всего.
Ваш дядя.