Мир вокруг разгоняется все быстрее, крутясь на глазной орбите, и удар в челюсть помечает паутинообразное место раскола, отражаясь от лобового стекла, и напоминает, что все есть боль. Собственные страдания не сравнятся с мучением сжигаемых заживо, но на своей шкуре все равно больнее. В коде не хватает кодеина, а бог оказался обыкновенным мужиком слегка за тридцать, со своими проблемами и трудностями.
Из проекта «Разгром» уже не выпутаться, как не выпрыгнуть из летящего родстера и не прожить заново день. Проект «Разгром» взывает к ответственности: выходите, где бы вы ни были, и смотрите, как взрывается собранное в кучу, потому что у вас нет иного выбора, потому что мамочка и папочка, зачиная вас, лишили какого-либо выбора.
Проект «Разгром» затягивает, так что поздно уходить.
Если только не насовсем, попробовав отхватить кусок пожирней, например, такой, как Дин. У Анхелито нет сомнений, что Дин может уйти, отколов его. Дин классный, сильный и уверенный, пришел и взял, никто не скажет и слова, даже не пикнет. Дин ничего не боится, все немного боятся Дина и смотрят с придыханием, потому что в его голове свищет ветер, забивая речь в горло. Дин не свободен, он что-то себе придумал и кровоточит, мыслеточит, зуботочит, он чем-то, кем-то, как-то болен, но Анхелито – не Дин.
Он не знает, зачем пришел в бойцовский клуб, что нашел и что потерял, нужно ли это, нужно ли разочаровываться. Под сто десять миль в час и в минуту не особо поразмышляешь. Нет мыслей, одно лишь единственное желание выбраться отсюда на свободу.
Окружающее пестрит красками удара, трещина разбегается шире, и мир беззвучно и медленно рассыпается на кусочки.
- Да пошел ты! – вторит Хело.