- Хорошо, мы заплатим.
Раафус сунул руку за пазуху, выуживая мешочек с деньгами, отсчитал их, поглаживая пальцами и подозрительно косясь то на ученика, то на темный провал выложенного белым пористым камнем коридора, в котором скрылся хозяин.
- Почему он ушел? - поинтересовался он, перекладывая монеты на сукно, рядом с тремя мечами, гарды которых плохо имитировали морских львов. Рафф не умел торговаться. Умение это не давалось ему, как другие. Ездить верхом, бить в спину, бить баб, жестокость только ради самой жестокости - все это получалось легко. А принимать людей, как равных оказалось слишком сложным.
- Неважно, пойдем. - бросил он, забирая у ... как его звали? Слизняк? У Слизняка завернутое в лен оружие. Один клинок Красавчик тут же сунул в рукав, проверяя, удобно ли он лежит там, потом подумал, сплюнул на рассохшийся дощатый пол и разместил оба кинжала за широким поясом из вареной кожи.
Баба-трактирщица подшутила над ним. И она тоже заплатит. Как только Рафф станет тем единственным человеком, который расскажет Одноглазому о лучшем в Вестеросе и Эссосе развлечении. О правилах и особенностях охоты на людей.
Не обращая внимания на Крыску, он шагал по рынку в указанном ею направлении, не замечая даже, как Тирли семенит справа, темной, загорелой тенью. Влажность снова стала донимать Красавчика и рубаха липла к телу вместе с покрывающей ее кожей, а перед глазами стояли, пожалуй, только обещанные колокольчики на груди браавосской шлюхи.
Как только рынок прошли и перед ними оказалась мощеная камнем узкая дорога, текущая над медленными водами канала, наемник вытащил дареное оружие и посмотрел на него, кривя губы:
- Дерьмо подарил твой оружейник. Могу поспорить, что не прорежет даже стеганный тканевый доспех. Подходит только для жирных пентосских задниц.
Рафф хотел уже было выбросить его в мутные воды канала, но дареное никак не хотело покидать рук.

Отдать? Еще чего. Бесполезный кинжал, тут же чуть повысившись в ценности, был демонстративно передан спутнику Раффа.
- Правильно, правильно, - потирал руки пентосский матрос, пришепетывая. - Зачем давать зверушке острый зуб, которым она сможет нечаянно поранить Тирли?
Наемник поморщился. Выпитое перестало хмелить, зато во рту образовалась отвратительная, мерзкая сушь, а в голове словно обосновался пчелиный рой. Надо было выпить прямо сейчас, да негде. Тирли от этого раздражал больше обычного.
- А ты, говорят, только зверушкам опасен. Слабеньким крысиным выкормышам. На корабле говорили, что ты даже крысиху постарше завалить неспособен. - с кривой усмешкой бросил Рафф.
- Уж всяко не такой герой, как ты, Раафус. Или как там тебя на самом деле? Что смотришь? Думаешь, на корабле не говорили и о тебе? Или капитан не знал, что весь город ищет ублюдка, который вырезал весь дом магистра Вадио? Иначе б он не раздел тебя подчистую, требуя плату за проезд, ха-ха. Давай, иди, и придержи свои слова о Тирли для себя. Тирли может тоже многое рассказать.

Это была таверна.
Обычный каменный дом с серой черепичной крышей на краю канала, вывеска, изображающая вепря с пивной кружкой, скрипела, раскачиваясь на ржавых цепях. Наемник толкнул внутрь толстую сосновую дверь и оказался в полутьме, освещаемой светом масляных ламп.
Похоже, здесь было дороже, чем в первом портовом крысятнике. Но все равно везде взгляд цеплялся о признаки старения. Они вопили с правой стены, украшенной гобеленом, на котором рисунок настолько выцвел и прогнил от влажности, что видно было лишь ноги изображенных тут женщины и мужчины, упавший кубок с вином и часть какой-то кушетки. Поношенные тканевые драпировки подле барной стойки кричали о своей старости не меньше, сейчас же прямо, шагнув из света в сумерки дома, Рафф бы даже не взялся определить их цвет.
Но больше всего вопили о своем возрасте лица шлюх, изображавших юных нетронутых дев для немногочисленных посетителей.
Посторонившись, пропуская Тирли и Крыску, Рафф насчитал пятеро мужчин, среди которых двое, похоже, охраняли шлюх от их клиентов и трое этими самыми клиентами были. Два матроса накачивались выпивкой для дальнейших утех. Один, бородатый и больше похожий на странствующего жреца, видимо, не решил еще, хочет ли повтора. Место было чем-то средним между гостевой какого-нибудь дома и трактиром.
- Мне сказали, тут есть лучшая шлюха в Мусорной заводи.
Рафф уже сомневался, что ему говорили правду. Потому лицо его, когда он смотрел на хозяйку этого Пьяного Вепря, плясало больше обычного.
- Нисса-танцовщица. С сапфировыми колокольцами. - добавил Тирли, облокачиваясь о прилавок поближе к Кошке-Кэт. На нее он не смотрел, но Красавчик не раз видел подобных ему. Тирли уже вышел на охоту и считал, что добыча почти в его руках.
"И откуда у нее деньги на камни?" - опоздало подумал наемник, но ему уже сказали, что да, Нисса здесь и даже свободна, и может быть даже будет благосклонна к нему в цене, и Рафф обнаружил себя оплачивающим не только шлюху, но и вино для себя и Тирли, последний же фальшиво смиренно заверял, что подождет его с торговкой мидиями тут, внизу.
Что-то было не так, но наемник никак не мог осознать причину беспокойства. И перестал думать о ней, когда откуда-то с верхних этажей, куда вела укрытая тряпками лестница, спустилась та самая танцовщица, выглянула на краткий миг, а потом поманила его рукой, скрываясь за тканями. Дверь на улицу за их спинами снова открылась, пропуская кого-то.
Рафф невольно сглотнул, ухмыльнулся, одернул куртку и глянул на спутников. Путь наверх запомнился плохо, Красавчик представлял, что его ждет и очнулся от мыслей уже в ее комнате с альковом, высокими зеркалами в облупленных рамах и пропахшей влажностью кроватью. Ему предложили снять куртку, но Раафус делать этого не стал.
- Делай дело. - предложил, устраиваясь удобнее.
Внизу же, осушив свою кружку с вином и дождавшись, когда хозяйка будет занята беседой с новопришедшим, Тирли повернулся к Кэт:
- Покажи, где здесь отлить.

- А вот это ты ошибаешься!
Сильным толчком Тирли отбросил девочку к каменной глухой стене, прижал к ней, отступая под защиту хлипкой деревянной лестницы и воняющей мокрой глиной кучи битой черепицы. Поразительно ловким движением он схватил ее за шею, не давая упасть, выкрутил руку за спину, ткнув лицом в холодный камень и прижав коленом. Освободив одну руку и возясь с провонявшей грязной рубахой, пентошиец изрыгал из себя звуки, долженствующие выражать бурную радость и огромное нетерпение. Послышался треск разрываемой ткани.
- Вот мы и пришли, оба, шлюшка. Я сделаю тебе больно, очень больно... Но ты не будешь кричать.
Тирли попытался всунуть ей в рот обрывок ткани и замер, когда там, откуда они пришли, гулко хлопнула входная дверь.

Нисса кивнула, зажгла новые свечи, расположила по краям двух облупленных, стоявших в разных углах зеркал. Заплясали причудливые тени, засвистела под щербатым потолком флейта, зарыдала неразборчиво, голосисто, тонко.
- Это ветер, - прошептала женщина на браавосском, шепот растворился в пронзительном свисте; Нисса сбросила накидку, оставшись в полупрозрачных бордовых шальварах и поясе, сплетенном из старых позолоченных нитей и множества мелких монет.
На коричневых сосках висели колокольцы из прозрачно-синеватого стекла.
Она начала танцевать, медленно, мелко переступая ногами, теплые груди колыхались, мелодично звенели монеты, тени падали на смуглое лицо с крупным вишневым ртом и черными углями глаз. Рот растянулся в улыбке, блеснули крупные белые зубы.
Стонала флейта.
- Ты не понимаешь браавосский? – спросила женщина, двигаясь быстрее и подходя к Раффу на расстояние вытянутой руки; торчащие вверх соски ритмично прыгали, плясали колокольцы, конвульсивно вздрагивали тяжелые бедра, в прорези шальвар бесстыдно мелькал темный, подбритый по краям треугольник, - не понимаешь.
Скользнула вниз тонкая рука с тяжелым браслетом, ощупывая. Шлюха улыбнулась удовлетворенно, шагнула вплотную, прижимаясь всем телом, вдавливаясь смуглыми грудями, извиваясь, вплетаясь бедрами. Стеклянные колокольчики царапнули жесткую ткань. Рука поднялась выше, под куртку и пропахшую потом сорочку, прошлась острыми ноготками по волосатой Раффовой груди, женщина оскалилась и облизнула кончиком языка полные губы.
От нее пахло густой смесью розового масла, мускуса и сандала.
- Руками не трогать, - произнесла Нисса на ломаном общем, - я сама все сделаю. Ложись, - и она толкнула его открытой ладошкой, назад, к стоящей в алькове кровати.

От боли на мгновение потемнело в глазах, она скрипнула зубами, но сдержала готовое выплеснуться наружу проклятие.
«Ты мне за это заплатишь», - лихорадочно запрыгали мысли, когда «пентошиец» швырнул ее на влажное, пропахшее чужими телами ложе, и тут же губы искривила торжествующая ухмылка.
Он выпил.
Моро говорил – три капли, не больше, если хочешь, что бы он дожил до утра.
Моро говорил - эту настойку готовят ведьмы.
Нисса верила.
Его движение не укрылось от ее взгляда.
«В рукаве, кинжал он прячет в рукаве».
Моро говорил – не убивать.
Жаль.
Нисса, приподнявшись на локтях, смотрела, как исказилось его лицо, налились кровью глаза, и его вырвало прямо на постель. Взвизгнув, шлюха кубарем скатилась на ковер.
- Ах ты, тварь, мерзкая вестеросская свинья!.. Ты испортил мне простыни!.. - визжала Нисса на одной высокой ноте, наверняка зная, что Моро или его люди услышат; отскочила к спасительной двери – инстинктивно, опасаясь, что мужчина кинется к ней, но тот сидел, покачиваясь, со спущенными штанами, мутным, плавающим взглядом рассматривая вытертые узоры на ковре, и Нисса осмелела, метнулась назад, дернула за рукав куртки. Кинжал выскочил и запрыгал по ковру, по хлипким деревянным половицам, и ее рука потянулась к нему, раньше, чем она услышала за спиной шорох…

- Опять орут. А у меня на нее денег нет.
Жрец был печальный, крупноносый, покрытый плотным слоем загара и остатками черной, курчавой бороды. От жидких в этот час посетителей он отличался одеждами, которые еще помнили красный цвет и тем удивительным косноязычием, которым обладают только приезжие, вынужденные выживать в чужой стране на протяжении нескольких месяцев.
Собеседник красного, как и все, задумчиво повернул голову на источник звука.
- Они выгнали меня даже из собственного храма. Но это ничего. В вольных городах всегда находится женщина, готовая приютить служителя Владыки Света. Как и напоить школяра, так? Где твой мейстер, юноша? У одной из этих женщин?
"Школяр" неопределенно улыбнулся и смущенным жестом поправил на плече капюшон коричневого, доходящего до середины бедра, плаща. Под ладонью тускло блеснуло красным одинокое звено цепи.
- Что-то я не припомню, как тебя зовут.
Безденежный подслеповато прищурился и замолк, не припоминая даже, как этот молодой человек вообще появился за его столом. У него было звено, но что ученик мейстера делает в этой клоаке? Жрец начинал подозревать, что школяр давно бросил свою учебу.
- Мирэль?
В ответе был и вопрос, и легкая насмешка. Красному человеку это не понравилось. Но крики сверху снова отвлекли:
- Похоже, там кто-то орет про отравление. - буркнул он. - Эй, ты куда?
- Мейстер должен приходить на помощь всякому, разве не так?
Жрец расхохотался, чуть не пролив свое вино.
- Да ты даже не полумейстер! Уж я-то знаю.
Но назвавшийся именем Мирэль уже встал из-за стола, проследовав к лестнице, мимо стойки, мимо обеспокоенной хозяйки борделя и ее сторожевых псов, мимо замершей, напряженной, как струна, Арьи.
Он не смотрел на нее вовсе, лишь смазал взглядом поверх головы. Девочка определенно видела его второй раз в жизни. И ничего, абсолютно ничего знакомого не было в этом обычном, слегка припухлом лице со шрамом на правой щеке.
Только запах. Слабый, режущий, как острое лезвие, запах имбиря и гвоздики.

Наверху все понеслось вскачь.
- Я умею лечить и я знаю яды. - уверенно и громко, так, чтобы слышал весь этаж, сказал Мирэль, всунув голову в двери покоя и застав Ниссу вместе с вышибалой переворачивающих тело. - Давайте я помогу ему. Отойдите. Здесь нужен воздух, это знает всякий мейстер. Посмотрим...
Женщина раздраженно вскрикнула что-то о том, что яда здесь нет и не было. В двери заглядывали любопытные.
- Это не яд, так и есть. - согласился Мирэль, проворно вспарывая рубаху на теле и стаскивая куртку. - Если бы был яд, то потемнели бы ногти, вот здесь и тут. Стащите сапоги... Похоже, это обычное поветрие. Я видел такое в Пентосе. Для вашей безопасности стоит отсюда выйти и впустить побольше свежего воздуха. Помогите перетащить...
Оказалось, что перетаскивать тело еще живого, но потерявшего подвижность Раафуса никто не желает. Нисса выглядела растерянной и злой, охранник удалился в коридор, последний стремительно опустел и только хозяйка борделя глухо скрипя половицами, катилась к ним.
Школяр выпрямился, глянул в дверной проем, а потом на шлюху:
- Зараза передается через руки. Надо вымыть с щелоком. Везде.