Семикрыс
[float=left][/float]

Крысиный король не спешил… Это могло показаться странным, но даже наличие семи голов, его несостоявшихся братьев, не лишило его такой способности, как терпение. Час «Х» приближался. Четвертая голова, особенно хорошо поднаторевшая в магии, наконец, нашла нужное заклинание и осталось всего ничего, прочитать его, а дальше, сделает свое дело магия чудом попавшего в лапы Семикрыса артефакта. Большой горшок установленный на диване, был пуст, но это пока. Семикрыс взобрался на край горшка и откупорил флакон с увеличивающим эликсиром. Первая капля эликсира упала на дно горшка и тут же Четвертая голова протяжно пропела:
- Раз, два, три, Горшочек, вари! - жидкость на дне горшка забулькала и стала увеличиваться в размерах.
- Работает, - взвизгнула Третья голова и в восторге укусила Четвертую за ухо. – Надо еще выяснить, то ли зелье получается, - зашипела Пятая, а Седьмая закивала в знак согласия.
Первая, взяв бразды правления в свои лапы, развернула общую тушку спиной к вареву и, макнув туда хвост, слизнула с кончика каплю и… тут же подросла.
- Работает… - довольно констатировала Первая, на что остальные возмущенно загалдели.
- Так не честно! – закричали Вторая и Третья.
- Она и так самая большая! - вторили им Шестая и Пятая.
- Тогда надо всем по капле, чтобы соблюдалась пропорция, - с умным видом заявила Четвертая, а Седьмая закивала в знак согласия.
- Цыц, недомерки, - рявкнула Первая, поправляя корону, - всем достанется.
Семикрыс спрыгнул вниз, и тут же подскочили крысы камер-юнкеры - голов-то семь, а лап всего четыре, и бережно поправили короны на остальных головах его крысиного величества, которое не приминуло вальяжно развалиться на служившей ему троном головке гессенского сыра, по краю семикратно покусанной.
- Будем ждать, пока наполнится…
   
Серый волк
[float=left]    [/float]
Свет, шедший из небольшого отверстия в ответвлении туннеля, был почти таким же, как люминофорный фонарь лейтенанта. Так светится в темноте фосфор, так горят ночью хвосты светлячков. А еще оттуда шел странный писк и гомон. Волков хмыкнул, похоже, он добрался до места, и полез в ответвление, отплевываясь от отпутавшей стены паутины. И откуда ее здесь столько? И, эти крошечные, как песчинки, пауки, столько блох на собаке не бывает, да еще кусаются. Лейтенант смахнул очередной песок с шеи и вдруг почувствовал, что рукоять меча потеплела. Серый тянул меч перед собой и чуть не ахнул,тот светился рубиновым цветом. Что за дела, Яга об этом ничего не говорила. Может врага чувствует?
«Как там Яга говорила? Меч сам в бою десятка бойцов стоит. Он тебя не предаст и не подведет..Ладно посмотрим, на что ты сгодишься, меч-кладенец». Лейтенант покрепче ухватился за рукоять, которая неожиданно удобно легла в ладонь.
Держа меч перед собой, от чего паутина впереди рвалась и трещала, Серый протиснулся в отверстие и едва не ахнул. Под ним расстилалась огромная пещера. Огромная не в смысле высоты, от уступа, на котором оказался лейтенант, до пола было метра четыре-пять, а в смысле ширины – края ее терялись где-то в темноте. Потолок пещеры был вымазан какой-то светящейся плесенью, а пол кишмя кишел крысами. А в центре этого живого ковра, почти под самым выступом возвышался установленный на постаменте… диван, но одном краю которого кипел и булькал полный какой-то жидкости горшок, а на другом на огромной головке сыра восседал семиголовый мутант. Мутировавшая крыса - значительно крупнее остальных, воздев лапы, что-то вещала тонким голосом. К своему изумлению, то ли общение с мышью так подействовало, то ли чары кощеева царства, но, Серый даже понял что.
Семикрыс толкал воодушевляющую патриотическую речь.
   
Русалка
[float=left]    [/float]
Те несколько верст, что пришлось преодолеть дочери Морского Царя по тесным скальным расколам, опасным, осыпающимся ветхой породой тропкам, что змеились вдоль отвесных стен подземных пещер, уходящих невесть куда многоярусными темными каскадами; узким, сквозным окошкам-лазам, соединявших причудливые каменные галереи, на которые, как на единственный проход указывала царевне изредка высовывающая подвижный носик из убежища-капюшона мышь, и в которые можно было протиснуться лишь ползком, показались Глафире бесконечными.
Ступать босыми ножками по острым, пребольно вонзающимся в кожу камням, вязкому, шуршащему песку, подозрительно чавкающей жиже оказалось не так легко и приятно, как плавать и плескаться в водной стихии.
«Эх, если бы подземные чертоги были заполнены водой, хотя бы наполовину, я бы вмиг добралась до нужного места!... Как же сложно быть земной девушкой, - размышляла русалка, потирая зашибленную уже в который раз лодыжку, - даже, имея такие чудные, стройные ножки! И где теперь мои удобные туфельки!» Девушка тихо вздохнула, с легкой завистью посмотрев на трусившую позади, на своих кожистых лапках черепаху, которую ничуть не беспокоила колючая дресва и угловатый гравий под ногами.
- Тетушка, - робко спросила морская царевна, освещая путь старой обер-гольмейстерине, - скажи, а хорошо ли жить среди людей? Отчего наши девушки с такой тоской на берег смотрят, да песни поют печальные? Что тут, на просторах земных есть такого, чего лишены мы, жители кипучих вод морских, да глубинных прохлад озерных, да тихих зеленых рек?
   
Семикрыс
[float=left][/float]
Семикрыс вещал, пафосно и вдохновенно. Вернее, вещала Первая голова, как самая красноречивая, остальные поддакивали.
- Дети мои! – едва не сорвавшись на тонкий писк, возгласила Первая.
- Наши, - поправила Первую Вторая,
- Наши, наши, - заворчали остальные, а Седьмая согласно закивала.
- Мои любимые поданные!
Пришло наше время!
Я привел вас сюда к данному нам свыше великому артефакту, дабы мы, воспользовавшись его силой, мы, наконец, обрели то, чего так долго нас лишали нас жалкие людишки – свободу!
Но, это не все!
Грандиозны планы мои!
- Наши, наши-наши… - прошипели остальные головы, а Седьмая согласно кивнула.
- Не только свободу получим мы, но и власть! Довольно людишкам править миром и загонять нас в подвалы!
Мы выйдем на поверхность великим и неустрашимым воинством и уничтожим людской род, столько веков попиравший нас своею пятой!
Я предвижу огромные жертвы, но ни одна ваша смерть не будет напрасной!
Я верю в вашу храбрость и мужество, в вашу самоотверженность и самопожертвование, как это сделал наш преданный друг и соратник Шноссель, внедрившийся в стан врагов. Велика его заслуга, ибо он нам достал нам то, что сделает нас непобедимыми!
И со светлым именем его мы пойдем в бой!
Мы подгрызли устои этого дряхлого царства!
Мы прорыли ходы, по которым вырвемся наружу!
Берите зелье, дети мои!
Просочившись там, где враг не ждет вас, вы выпьете его, как только выйдете наружу и тогда станете ничуть не меньше ваших врагов!
Помните, вы хищники, вы звери и люди ваша добыча! Уничтожьте их!!!

Captain
волшебник
Мышь при словах Ридлеи про дезинформацию и шпионаж прямо-таки взвилась, хвост штопором свернула. Вот-вот черепаху сверлить начнет.
- Ах, ты… да я… никогда не вру, старая ты пепельница! Скажи спасибо, что из тебя гребешков не наделали,– воинственно пискнула длиннохвостая, - я еще и не такое знаю, не только про меч-кладенец, - начала было она, но, видно, решив, что и так много поведала, а коли не верят, то и говорить больше нечего, притихла, под пальцами Глафиры разнежилась, даже лапами кверху перевернулась, а как в капюшон плаща забралась, да так, от переживаний, там и заснула, пока Глафира Ридлею расспрашивать не начала. Тут мышь проснулась и в разговор, естественно, встряла.
- Чего лишены, чего лишены? Приключениев, вот чего! Чего у вас там, на дне, интересного происходит? Да ничего..Сиди себе - наблюдай как кораллы растут или жемчужины зреют… медленно-медленно… ну рыба какая мимо проплывет или конек морской проскачет..или в шторм потонет кто, а так делать-то нечего. Только каменья драгоценные да жемчуга перебирать.. И откуда я все это знаю? – мышь почесала задней лапой за ухом. – А на земле приключение за приключением. Вон давеча, с чего все началось? А с того что Яга увела василисин наряд праздничный, который ей ее адамант, амарант, аммонит… тьфу, не помню, короче, друг сердешный по переписке прислал. Увела прямо сказать из-под носа самого Соловья-разбойника, хотя тут надо еще разобраться, не были ли преступного сговора. Бросилась Василиса права качать, наряд выручать. Тут все как понеслось, закрутилось, чего только не было. И на санках самоходных катались и на печи с Емелей ездили, и к гессенскому послу заявились… Такой весь расфуфыренный, как Василису увидел, так сразу : « Позвольте, прелестница, вашу ручку по те-тю-тю…» А тут Шноссель, а мы в повале и как по коридорам и туннелям да снова к Яге, Василису увеличивать, а тут Емеля. Как он ее большой сделал, так она сразу решила на дефиле выступать. Мы в ворота, а тут Катька Сковородникова, вусмерть как за Кощея замуж хочет. Стража нас сразу за яблоко молодильное и замела. Меня за колдуном Волковым к Яге послали, а ему на берегу царь морской веление жалует, ну мы этим велением снова в царство кощеево. А нас не пускают. Волков девицей обернулся, да как бабахнет силой великою - каталажку с караулкой так и снесло. Мы в купальне к гессенсокому послу поскакали. Печь за нами пирогами отстреливается. Шносселя изловили, в бутыль запихнули, лейтенант в мужеский пол оборотился. Из Емели принца заморского сделали, Ваську с Катериной – раскрасавицами, да только Кощей их местами поменял. Но это уже опосля того было, как Ведьмочка заморская его дочерью сделалась, да он признать не захотел. Она зелье приготовила и если Кощея им напоит или на него брызнет, то он на 38 секунд, ровно столько, сколько в удаве помещается… потому что джин… А это я откуда знаю? И почему дальше не помню… пауки что ли нашептали… только нельзя на Кощея это, нельзя… надо его предупредить… - речь мыши замедлилась, она остановилась наклонила голову на бок и вдруг заговорила совсем другим тоном. - А на земле хорошо. Рощи березовые листвой манят, тенью привечают..Трава–мурава на широком лугу свежая, сочная, идешь по ней с милым другом, цветы собираешь – васильки с ромашками, а сердце от счастья так сладко щемит, что душе жаворонком петь хочется… Откуда я все это знаю??!!! - в отчаянии завопила мышь и, свалившись с глафириного плеча, хлопнулась на песок без памяти.
   
  Кощей
[float=left]    [/float]
Сто восемьдесят шесть шагов от трона до двери и сто восемьдесят шесть обратно… и еще четырнадцать, до занавешенной бархатной портьерой стены. Сто восемьдесят шесть.. и четырнадцать…
Кощей нетерпеливо щелкнул пальцами, и портьера медленно отъехала, открыв огромное черное зеркало в витой раме, украшенной по верху черепами неведомых тварей. Пустые глазницы тлели алым.
Он ткнул в зеркало пальцем, по черной поверхности пошли круги. Зеркало ничего не отражало.
Зеркало судьбы… Оно никогда не отражало настоящее, только прошлое и будущее.
А есть ли оно – настоящее?
Непрерывен поток времени, и то, что только что было будущим, через секунду становится уже прошлым.
Кощей усмехнулся. Будущее зеркало показывало смутно, да и то, только когда само этого хотело, а прошлое вспоминать Бессмертный не любил – слишком долгое оно было, многое он не хотел помнить. И была эта память запрятана в такие дальние уголки под такие тяжелые плиты, замки и засовы, что вся тяжесть гор лежащих на Моэре с ними не сравнится. Не хотел Кощей прошлое вспоминать, да только всколыхнула душу ведьмочка заморская, уж больно в своей правоте уверена была. Может и было что? Что-то такое, что он запамятовал? Или забыть захотел, да только почему?
Быстрым росчерком Кощей вывел на кромешной тьме зеркала огненный знак. Заколебались, выплывая из черноты смутные образы и пропали.
Колдун удивленно посмотрел на зеркало. Не было еще такого, чтобы оно прошлое не показывало. Еще раз вспыхнули огненные знаки, снова в темноте промелькнуло что-то и пропало. Над плечом Бессмертного заметались тени, зашипели рассказывая.
- Вот неугомонные, - Кощей даже ногой топнул, - опять в лабораторию пролезли. – Неужто, замок их сам пустил? Всех сюда, немедленно.
Бессмертный хлопнул в ладоши. Замок вздрогнул, понеслись по стенам голубые всполохи.
А гостей незваных в лаборатории закрутило, завертело и сквозь голубой провал, прямо к ногам кощеевым бросило.
   
Шапка
[float=left]    [/float]
Студеный, порывистый ветер дохнул Красной Шапочке в спину. Она поежилась, чувствуя, как на затылке волосы становятся дыбом – слишком уж могильным был холод, повеявший из темных углов лаборатории. Запахло вдруг сыростью и гнилью или, быть может, Аннет просто показалось?
Она подозрительно огляделась. Новый порыв ветра прокатился по каменному полу лаборатории, поиграл с подолом алого платья и утих.
«Дверь что ли открыта? – успокаивающе буркнула себе под нос Аннет. – Сквозняк гуляет?»
Она сделала несколько решительных шагов в сторону массивной двери, но ясно увидела, что та наглухо закрыта. Шапочка прижала лампу к груди и попятилась. Ох, не нравились ей шутки замковые, ох, как не нравились! Даже перепалки и потасовки с невестами были сущей безделицей, а мыльня с басурманками казалась теперь детским безобидным сном.
Сейчас запахло настоящим колдовством. Древним. Тем самым, за силу которого Золушка так беспардонно раскидывалась своими лучшими агентами.
- Кощей, наверное, сердится, - заключила агентесса, поворачиваясь к напарнику и Вальдегардис.
Они и, правда, слишком уж провозились в одном из самых недоступных мест в замке Бессмертного. Лаборатория-то была секретная. Совершенно не важно, что коридоры и лестницы, повинуясь приказу ведьмочки, безропотно провели их к пункту назначения. Это-то и могло разгневать Темного Чародея. Аннет поняла это вдруг ясно и отчетливо. Только она хотела поторопить напарника, как пол вдруг разверзся, и Кот в кедах с удивленным мявканьем провалился вниз.
- Кот! – заорала Аннет, кидаясь к пушистому другу. – Кот! Милый! Mon ami!
Она испуганная, расстроенная, в бессильной злобе ударила кулаками по каменным плитам. Пол сомкнулся, скрывая в своей пасти драгоценного Леопольда.
Аннет решительно вскочила на ноги, но вдруг услышала за своей спиной хихиканье и обернулась. Девчонка, как ни в чем не бывало, подперев ладонью подбородок, снова злорадно хихикала, хихикала да приговаривала:
- Ох, ужась-то, как тут интересно! До чего ж забавно! Просто бои местного значения! Оле-оле-оле-оле! – вдруг заголосила она. – Один есть! Один – ноль! Кто ж следующий? Ты, зазеркальная моя? Или же эта рыженькая с конопушками?
- Слушай сюда! Чудо репинское! – голос Аннет был твердым и решительным, именно таким девушка и говорила с кузнецом, когда тот спер новые колеса с ее ландо, а это не предвещало ничего хорошего. Ничего хорошего для девочки. Та продолжала кривляться, словно и не замечала потемневший взгляд агентессы.
- Сама ты - репинское! Видишь тут? Видишь? - Она возмущенно ткнула пальцем в угол картины. - Сеерооов!!! Бестолочь ты безграмотная!
- Ну, все! Вальдегардис! Где тут кислота! – рявкнула Аннет, трясся картину, словно желала вытряхнуть нахалку из рамы.
Волна сильного, сметающего все на своем пути ветра, налетела стремительно. Закружила по лаборатории, что-то заухало, загремело, посыпалось, полетело, покатилось, лязгнуло.
Яркий, мерцающий ослепительно голубым, возник провал, в одно мгновение засосавший всех обитателей лаборатории.
Голова у Аннет кружилась, она зажмурилась, но продолжала крепко держать в одной руке картину, девочка из которой, высунувшись наполовину, испуганно прижималась к подолу ее платья, другой рукой - сжимала лампу.
Наконец, смерч, круживший их, прекратился, выплюнув на мозаичный гладкий пол.
- Вальдегардис! Вальдегардис, ты жива? – испуганно зашептала Аннет, пытаясь подняться, но только путалась в многочисленных юбках. – Да, отцепись ты!- цыкнула она на зареванную девочку.
Та, выпустив подол платья, продолжала хныкать, всхлипывать и жевать персики.

Джинн из лампы
[float=left][/float]
Не успел голубой вихрь вышвырнуть самозваных алхимиков в тронный зал, прямо под ноги разгневанного Кощея, как над ухом Вальдегардис зазвучал вкрадчивый голос уменьшившегося до размеров мыши Джинна:
- Ах, вай-вай-вай, с таким чародеем за дружбу не выпьешь, раньше надо было тебе зелье варить, раньше… теперь ни в кувшин не плеснешь, ни в кубок не нальешь. По-другому надо. Как близко подойдешь так сразу в лицо брызни, он на секунду замрет, а на груди игла высветится, ты ее и выдерни. Иглу выдернешь, так сразу его сердце его и оживет, а как оно оживет, так и зелье до конца подействует, он все, что забыл и вспомнит… и тебя признает.
Джинн вдруг ойкнул и упал на пол, над ифритом, грозно подняв шерсть, стоял Василий.
- Ты чего, Василий-джан? Как есть, правду говорю, так в великой книге джиннов на все времена записано …
Джинн ловко вывернулся из когтей Василия и исчез в лампе.
   
  Кощей
[float=left]    [/float]
Кощей был гневен.
На концах пальцев вспыхивали искры.
Еще секунда, спалил бы нарушителей, но кольцо на пальце ведьмочки засветилось.
Вот ведь…собственное творение против него идет. Чародей метнул грозный взгляд на Вальдегардис, но рук не поднял, хотел что-то сказать, и уставился на упавшую у самого зеркала Шапочку, и даже не на нее, а на появившееся в зеркале отражение.
Тронный зал, толпа придворных. Король с королевой с пышных одеяниях, украшенных алыми сердцами склонились над колыбелью…
Бал в честь рождения дочери.
Подарки и пожелания.
И черная дама пик, воздевшая руки в колдовском заклинании..
Миг и все осыпалось карточной колодой - только ведьма и колыбель с ребенком по середине опустевшего зала…Ведьма подхватывает ребенка , делает шаг к зеркалу в причудливой раме …
И все исчезло…Только черная непроглядная глубина ...
- Это когда же случилось? -  удивленно протянул Кощей. Он посмотрел на Шапочку потом на зеркало, снова на Шапочку, - похоже замок раньше меня королевскую кровь почувствовал, - чародей нахмурился, эта мысль ему не понравилась. Впервые за много веков творилось в его замке нечто ему неподвластное. – Вставайте, мадемуазель, - Кощей протянул Шапочке руку, - я думаю, стоит узнать, что было дальше.
Он прижал ладонь агентессы к зеркалу, по поверхности побежала рябь.
Вновь замелькали картинки… Старуха бредет по дремучему лесу с плачущим ребенком в корзине…Стая волков бросается на ведьму, но она исчезает, оставив ребенка на растерзание. Но девочка не боится, она ласково гладит по носу бросившегося к ней зверя и тот, на минуту опешив, вдруг подхватывает корзинку и уносится прочь от своих собратьев.
Избушка дровосека, спрятавшийся за углом волк, и молодая женщина с лучащимся от счастья лицом, достающая из корзины ребенка.
- Вот даже как, - Кощей нахмурил брови, - не ожидал, что в карточном королевстве такие дела творятся. Сколько же лет прошло? -  он посмотрел на Шапочку  и неожиданно склонился в галантном поклоне. – Приветствую вас в моем замке, ваше высочество.
   
  Кот
[float=left]    [/float]

Леопольда охватил азарт, древний, как мир, охотничий инстинкт смыл с утонченного французского агента налет цивилизации, и в ход пошли зубы и когти. Первое время Кот скорее игрался, раскидывая крыс лапами, раздавая направо и налево увесистые оплеухи, прыгал в самую гущу врагов, придавливая их неожиданно потяжелевшим телом, подцеплял серые тушки когтями и прицельно бросал к котлу, который продолжал через равномерные промежутки выплескивать хлопья пены, оказавшей губительной для серого воинства. Ох и полетели клочки по закоулочкам - любо-дорого смотреть! Вряд ли бы кто из знакомых признал сейчас в этом полосатом хищнике франта Леопольда - любителя марочной валерьянки и породистых кошечек.
В пылу битвы французский не сразу заметил, что к нему присоединился Волков и чуть было не угодил под удар меча, к счастью, мастерство лейтенанта оказалось на высоте, а может, сам кладенец не посчитал Леопольда за врага.
Но все же крыс было слишком много, и сражение грозило затянуться до бесконечности, к тому же грызуны отчаянно сопротивлялись, и некоторым удалось изрядно попортить Коту шерстку, итак пострадавшую после всех перипетий Кощеева замка. Сквозь пелену охотничьего безумия стал пробиваться здравый смысл, который подсказывал что нужно искать главного - этого наглого толстого крыса, который сидел рядом с котлом до того, как Леопольд туда свалился. Найти Семикрыса в кишащем вокруг воинстве было проблематично, но обостренные охотничьи инстинкты и преобладающие над подданными размеры крысиного короля облегчили Коту задачу, и, совершив просто невероятный прыжок, Леопольд успел вцепиться когтями в толстый хвост, торчавший из весьма немаленькой - под стать размерам крысиного предводителя - норы.
- Врешь, не уйдешь!
   
Шапка
[float=left]    [/float]
Едва Аннет коснулась ладошкой зеркала, как по подолу ее алого платья побежали яркие красные всполохи. Замерцали, заискрились, обняли Шапочку огненным пламенем, а потом разлетелись по тронному залу и исчезли.
В сердце агентессы будто разгорелся огонь, жарким пламенем он прокатился до самых кончиков пальцев и словно родил заново. Маленькая буковка К на пальце, след от печати Кощеевой, вдруг запульсировала. Аннет в испуге одернула руку от зеркала, отражение в тот же миг исчезло, а на пальчике красивым вензелем еще ярче горела загадочная буква, обрамленная уже в бубновое сердце. Так, может быть, и не печать эта Кощеева вовсе?
Ваше высочество? Шапка бросила более чем удивленный взгляд на чародея.
Королева? Она?!
Аннет совсем не по придворному почесала макушку, стараясь сложить все кусочки мозаики или скорее уж - пасьянс из разлетевшейся карточной колоды.
- Я ведь обычная деревенская девчонка на службе Королевства. Я сюда за волком приехала. Какая из меня принцесса? - мысли ее путались, недоверчиво выпрыгивая из головы, но горячее сердце говорило ей - зеркало её не обмануло.
За волком? Ох, Люпин. Ох, темнила. Ах, она ему устроит при встрече. Намнет бока.
Аннет рассерженно сжала кулаки. Ведь знал же он, знал все с самого начала и столько лет молчал... Девица вдруг поймала себя на мысли, что совсем не может вспомнить, как она познакомилась со своим французским серолапым другом. Знала она его, сколько себя помнила.
Люпин был первый её защитник в детстве, на спине катал, сказки рассказывал, учил ее драться, а потом надоумил поступить в "Красные береты" Королевства. Зачем? Чтобы Шапочка умела постоять за себя? Боялся, что злая колдунья снова явится по ее душу? Ах, как много было еще недоговорено, недосказанно.
Боль отозвалась в ее сердце и одинокая слеза скатилась по побледневшей щеке храброй агентессы, ставшей вдруг совсем растерянной. Слезинка побежала прозрачной каплей и в этот самый миг, невидимая паутинка на ее шее лопнула и отлетела.

Отредактировано Captain (2015-02-12 19:25:31)

  Кощей
[float=left]    [/float]
- Простая или не простая, но не деревенская, - глядя на смущение бойкой агентессы Кощей даже соизволил улыбнуться.
- Давно было предсказано, что у пятьдесят второго по счету короля карточного королевства родится не сын, а дочь, которая станет основателем новой династии в Зазеркальном мире - «джокером новой колоды», ибо будет способна проходить через зеркала. Многие чародеи покушались ребенка украсть, потому и берегли девочку, как зеницу ока, да вот оказалось, что без толку. И вот результат, королевство погибло, ребенок исчез. И ведьма наверняка пробралась через кроличью нору…. В Страну чудес иного пути нет. А я ведь предупреждал короля, что кроличьи норы до добра не доведут. Говорил, что нельзя доверять белому кролику, не поверили… - Кощей пожал плечами и снова ткнул пальцем в зеркало, но оно так и осталось черным.
   
Шапка
[float=left]    [/float]
"Основателем новой династии? Я - Джокер? Я - королева Отражений Страны чудес?" - билась в Аннет удивленная мысль. Воспоминания, как ночные мотыльки, ворвались в чертоги ее разума и она вспомнила маму, бабушку, учебу в Королевской Академии Красных Шапочек. Тогда все казалось беззаботным, простым, понятным и безоблачным. Даже сюжет всей этой истории был совсем не сказочным. С такой биографией по сюжету ей полагалось вырасти у злой и жестокой мачехи, быть обездоленной, безропотной и удивительно мягкой и доброй, а потом неожиданная весть о королевских родителях, о собственном государстве и наказание обидчиков должны были стать ей вознаграждением и восстановить справедливость.
На деле же получалась какая-то нелепица. Аннет всегда сама разбиралась со своими обидчиками, потому что росла сорванцом и задирой. Матушка ее баловала и не ругала, лишь пожурит изредка, да и то, тут же даст сладкий пирожок. Девочка была счастлива. Всегда - столько сколько себя помнила.
И сейчас, когда были раскрыты все козырные карты, когда отражение неопровержимо, как Солнце на небосклоне, поведало ей правду, Шапочка не знала радоваться ли ей или пугаться.
Собственное королевство! Золушка бы скакала от радости, а вот Аннет - Аннет была в растерянности.
Ее растрепанные мысли прервало громкое чавканье. Агентесса (или уже будущая королева) обернулась на неуместный шум.
Девочка с персиками вгрызалась в сочный фрукт, лицо ее было почему-то испуганным, как у нашкодившего ребенка. Заметив Шапочку Девочка поспешно отвернулась , но все-таки продолжала исподволь косится на Аннет. Ушки у нее стремительно краснели.
Шапочка шагнула к картине и, притоптывая туфелькой, решительно приказала (видимо королевская кровь все-таки сказывалась):
- Выкладывай!
Девочка сокрушенно вздохнула, икнула, бросила недоеденный персик.
- Я сразу тебя узнала. Очень уж ты похожа на свою маменьку - Красную Королеву.
Девочка подперла ладошкой подбородок.
- Знаю я, кто тебя украл и на Страну Чудес заклятье наслал. Мы ж картины, что нам сделается? На нас магия не действует, но зато мы все помним и запоминаем. Про нас всегда забывают и не замечают, - в голосе девочка послышались плаксивые нотки.
Аннет на плаксивость капризной Девочки не обратила внимание, так и сев на холодный каменный пол. Ноги ее не слушались.
- Дальше! Рассказывай дальше! -взмолилась она.
- Висю, вишу, в общем, была я тогда в Кроличьей Норе. Вижу - летит. Кролик летит. Нет, не Кролик. Крыс какой-то летит. Ах, нет. Это уже после было. После того, как все произошло. Он еще эликсиры забрал, что на столике стояли, те самые на которых написано было "Выпей меня". Нелепо, правда? - Девочка пожала плечами.
- Да ты говори, что до этого было, бестолковая! -рассердилась Аннет.
- Не могу я, когда меня перебивают! -насупилась Девочка с персиками и отвернулась. -Тебе явно не достает воспитания! -чопорна брякнула она.
- Какая уж есть! - рявкнула агентесса, и что есть силы тряхнула картину. Девочка упала со стула, персики попадали со стола.
- Ну чего ты дерешься?! Ну чего она дерется? - заныла Девочка, обращаясь к Кощею.
Поняв, что никто ее жалеть не собирается, она сумрачно продолжила, глядя исподлобья на Шапочку, правда хмурилась она недолго, уже через минуту с азартом рассказывая дальше:
- Короче упала какая-то дамочка в Кроличью Нору. Сразу она мне не понравилась. С виду тетка, как тетка, в черное одета, но не Королева Пик. И не из ее свиты. Я ж их всех наперечет знаю - это ж бабка твоя с отцовой стороны. Смотрю я на нее, а у самой сердце захолонуло. Стучит - выпрыгнуть готово. Недобрая какая-то была женщина, а я сразу-то и не дотумкала, что ведьма она. Как ей удалось в Кроличью Нору пробраться - это загадка. Я думаю, что бдительность твой папаша, т.е. его величество ослабил. Бал же был по случаю твоего рождения - гостей понаехало!
Охрана была-то была, но о Кроличье Норе почему-то все позабыли.
Упала эта дамочка в общем, а сама посмеивается. "Простофили, говорит, добренькие! Силы моей не знаете! Вот сейчас мы и увидим! Какая из меня выйдет крестная! Нянчите сокровище свое, нянчите! Но, я не я буду, - говорит, - если это дело не проверну!" Как-то так что-то бормотала.
А дальше, дальше все как в тумане. Ворвалась она в бальный зал. Родители твои ей навстречу пошли. А потом - смотрю я - в зале нет уже никого. Только карты летают повсюду, да ты в колыбельке плачешь. Схватила ведьма тебя, да в зеркало кинулась и будто и не было ее.
И только потом я узнала, что это ведьма магрибская была. Она камень переселения душ искала, а ты могла ей в этом помочь, потому что зеркала ей открывала. А через зеркало куда угодно можно попасть.
   
  Кощей
[float=left]    [/float]
- Ведьма?!!..Магрибская?!! – разнесся по залу гневный кощеев крик.
- А-а-а-а…я-а-а-а… – в тон ему заметалось под сводами зала эхо.
- Откуда знаешь? Она же утонула?! - Бессмертный встряхнул картину так, что холст чуть не свернуло штопором.
Девчонка, собиравшая по полу персики, испуганно забилась под стол и пролепетала :
- Белый рыц… белый кролик сказал...
- Кролик, подь сюда! – на этот раз голос Кощея прокатился по залу ударом грома, разве что, молния не сверкнула.
- Я…я…я… - откликнулся тонкий голос, и из под трона, хвостом вперед, выполз Белый кролик. Вид у него был потрепанный и несчастный. Жилетка засалилась, пушистый помпон хвоста обвис и нервно вздрагивал, лайковые перчатки скукожились, а цепочка часов совсем потемнела.
- Я… не знал… это была просто блуждающая нора, она никогда не оставалась на месте, и я даже подумать не мог, что ее кто-то обнаружит.
- Врет…. врет…он сам ее показал, - проревели головы чудовищ на раме, и кролик съежился в белый комок. В зеркале появилась женщина, держащая его за уши. Это была та же ведьма, что украла Аннет.
- Вот, вот видите, зеркало все знает, я не виноват, ко мне применили насилие, все мои признания были сделаны под пытками! Мне угрожали смертью! Эта ведьма… - заверещал кролик и, вскочив на спинку трона, с присвистом зашептал в самое ухо чародея, - сама мне сказала, кто она такая… она хотела сделать из меня муфту… А теперь я, несчастный, скитаюсь по миру без средств существования… совершенно, - тон кролика вдруг стал деловитым, - не проявите ли вы милосердие, не окажете ли вспомоществование бедному…- скороговоркой затараторил он, но Кощей раздраженно смахнул его на пол.
- Хватит побираться, брысь, отсюда, - кролик испуганно нырнул под трон и… исчез.
- Значит жива ведьма магрибская, - Кощей задумчиво потер подбородок. - Жива значит…
В груди неожиданно кольнуло, и он, вздрогнув, машинально прижал руку к сердцу.  Давно такого не было, Кощей даже забыл, что это такое – сердечная боль. Что бессмертному сделается.
Он взглянул на Вальдегардис, чувствовал, что должен что-то вспомнить. Не просто так эта девушка здесь появилась, но это что-то прятала за собой черная, чернее зеркала, стена в памяти.
- Так, говоришь, что моя дочь? – он схватил ведьмочку за руку, - что же, сейчас взглянем, что нам зеркало покажет.
С силой дернув к себе девушку, он прижал ее ладонь к  черной поверхности. В глубине зеркала стали медленно прорезаться тени….

Отредактировано Captain (2015-02-12 19:14:42)

Семикрыс
[float=left][/float]

- Кот!!!!!!! - в семь глоток заорал крысиный король.- Кот!
Отчаянно рванувшись, он выдернул хвост и, обернувшись к врагу всеми семью мордами, угрожающе зашипел. Кончик спасенного хвоста стал разгораться, потрескивая, как бенгальский огонь.
- Сейчас, сейчас, - забормотала четвертая голова, - еще немножко и я его …
У четвертой была врожденная способность к магии, полученная по наследству от прапрапрабабки - той самой королевы Мышильды, что превратила в игрушки целое королевство, а принца в Щелкунчика. Правда, об этом мышином мезальянсе в крысином роду предпочитали не вспоминать, но с тех пор среди королевских наследников нет-нет да и рождался кто-нибудь способный к магии. Так что, оно того стоило. А Семикрыс и вовсе пошел в своего давнего мышиного родственника, к тому же обогнав его по количеству голов. Злые языки, конечно, шептали, что он уродился вовсе не в Мышиного короля, а всего лишь мутант, из сросшихся вместе семерых крысят королевского помета, но это не помешало Семикрысу занять трон в обход старшего одноголового братца, который только и мог в магии, что оборачиваться во всякую ерунду.
Старший братец был, хотя и глуповат, но пронырлив, наблюдателен. Долго путешествовавший в багаже гессенского посла, он неплохо подходил для роли шпиона, куда взошедший на престол Семикрыс его и определил. Случайно найденная кроличья нора стала неплохим источником волшебных эликсиров, с помощью которых крыс, ставший называться Шносслем, не только научился превращаться в человека, но и дослужился о секретарского поста. Обнаружение же дивана под дворцом Кощея, и вовсе стало звездным часом для королевских отпрысков, позволив не просто мечтать о завоевании мира, а и реально увидеть возможность оной мечты воплощения.
Одно плохо – эликсира было маловато. Но украденный из малоизвестной сказки горшок-самоварка решил и эту проблему, хотя Семикрысу пришлось солидно попотеть, пока тот начал варить то, что требовалось.
И вот, когда стройные ряды крысиного воинства были готовы превратиться в несущие смерть машины, появилось это проклятье крысиного рода - Кот, и не только испортил волшебное зелье, но и обратил его против семикрысовых подданных. Это требовало немедленного возмездия.
Готовый карать, рвать и метать Семикрыс взмахнул хвостом и с изумлением увидел, что Кот, выпучив глаза и подняв дыбом шерсть, медленно отступает.
Крысиный король обернулся и с писком кинулся за спину своего недавнего противника, инстинктивно прячась от надвигающегося из глубины туннеля кошмара.
   
Серый волк
[float=left]    [/float]
Меч оказался действительно волшебным. Врезавшееся в серую крысиную массу лезвие вспыхнуло, и первые ряды, как языком слизнуло. Но, крыс было много, и на место исчезнувших тут же приходили новые. Бить по низу было неудобно, и Серый несколько раз едва не подпустил их совсем близко, но, Яга была права, меч сам помогал, и с каждым ударом у лейтенанта получалось все лучше.
Рядом сражался Кот, похожий на разъяренного Шер-хана, наглядно демонстрируя, что значит «полетели клочки по заулочкам». В боевом раже агент так развоевался, что едва не попал под удар, но кладенец и тут оказался на высоте. Обходя союзника, выдал такую траекторию, что лейтенанта чуть волчком не закрутило, зато Кот остался цел и невредим.
Крысы - опытные помоечные бойцы, быстро поняли, что противников всего двое, и начали обходить с флангов и тыла, норовя вскочить на спину. Получившие эликсир стали его глотать и расти на глазах. Зрелище был фантастическое, но, зато и рубить этих переростков стало сподручнее. Увидев, что Кот рванулся за Семикрысом, лейтенант стал пробиваться следом. Крысы же при виде бегства своего повелителя, казалось, боевой дух поутратили, и стали не столько нападать, сколько пятиться.
Но, не успел Волков этому обрадоваться, как по пещере из конца в конец, отражаясь от стен, потолка, каждого уступа и камешка, многоголосьем переливаясь и раскатываясь, пронесся отчаянный женский визг. Серый обернулся и обомлел от ужаса, недалеко от дивана, к кипящей крысиной массе металась Глафира.
- Глашка!- что было сил заорал Серый и рванулся к русалке, поначалу и не заметив, что крысы уже не отступают, а улепетывают.. Подхватив девчонку на руки, зашвырнул ее на диван поближе к котелку, который пусть больше пены и не выплевывал - некому было его активировать, но крысы все еще обегали его стороной, и только после этого, сообразив, что пещера вдруг опустела, обернулся.
« Мама дорогая, только арахноидов тут не хватало!» - Серый во все глаза уставился на выползающую и туннеля тварь.
Огромная паучиха был ужасна. На спинном щите топорщились черные волосы, восемь ног заканчивались острейшими когтями, две пары зазубренных челюстей угрожающе щелками, а восемь кроваво красных глаз горели багровым огнем.
   
Семикрыс
[float=left][/float]

Неведомая сила, лишая воли, сковала крысиного короля. Взгляд багровых глаз тянул его к чудовищу.
Семикрыс не хотел, но уставившихся в паучьи глаза голов было семь, а тушка одна. Он бы так и пошел в пасть Шелоб, сжимая в передних лапах бутыль с эликсиром, если бы седьмая голова, самая младшая и маленькая, которой старшие головы вечно все загораживали, не вцепилась намертво Коту в хвост.
А паучиха, шурша панцирем, вытащила огромное брюхо из туннеля и, распрямив суставчатые лапы застыла, покачиваясь. Восемь глаз уставились не на Кота, не на Семикрыса и даже не на Серого, а на русалку.
   
  Кот
[float=left]    [/float]
«Ох мать моя кошка, что же это делается?»
Весь боевой запал Леопольда улетучился, под гипнотизирующим взглядом фасеточных глаз из грозного воителя он вмиг превратился в маленького испуганного котенка. "Бежать, бежать как можно дальше" - билась в голове отчаянная мысль, но лапы отказывались повиноваться, и Кот с фаталистической обреченностью готовился принять мученическую смерть. S'ils tombent, nos jeunes héros...
Из оцепенения Леопольда вывела неожиданная боль в многострадальном хвосте, зрительный контакт с чудовищным порождением тьмы прервался, и к агенту вновь вернулась способность двигаться, чем он незамедлительно и воспользовался, стремительно развернувшись и со скоростью реактивного снаряда выскочил из злополучного туннеля, таща на хвосте бывшего предводителя крысиного воинства.
Резко затормозив у противоположной стены, проскрежетав когтями по каменным плитам и оставляя глубокие борозды, Кот понял, что отступать дальше некуда, и, собрав все свое мужество, обернулся, готовясь встретить костлявую лицом к лицу, как подобает настоящему мужчине.
Смерти не было дело до маленького воинственного котенка, возомнившего себя тигром. Она выбрала другую жертву.
Хрупкую светловолосую девушку, которая первая в этом негостеприимном Тридесятом проявила искренне участие к французскому агенту, и оказавшуюся впоследствии дочкой морского царя.
"Ох мать моя кошка, что ж это делается?"
Тупая ноющая боль заставила Леопольда обратить внимание на ее источник. Действуя на инстинктах, Кот лапой прижал к полу прицепившегося к нему Семикрыса, и, наклонившись, прошипел в ухо той голове, которая находилась ближе всех:
- Что ты о ней знаешь? Быстро, четко, по существу. Имя, возраст, род занятий, уязвимые места?
   
Семикрыс
[float=left][/float]
Припечатавшая Семикрыса кошачья лапа едва не вышибла из него дух. Седьмая голова невольно разжала зубы, а первая, в ушах которой кошачий шепот прозвучал заупокойным маршем, задавлено прохрипела:
- Знать не знаю, ведать не ведаю, в наших местах такого отродясь не водилось…
-Может Кощей такое сотворил? – хватая воздух просипела пятая.
- Пусти-и-и-и, бежать надо, - пропищала четвертая голова, с тоской глядя на выпавшую из лап бутылку.
Этот толстолапый котяра вот-вот ее раздавит, и прощай мечта.
Крысиный король чувствовал себя жестоко обманутым судьбой, а ведь все так хорошо начиналось. Но, жаловаться было некогда и, Семикрыс, извиваясь изо всех сил, попытался просочиться между кошачьими когтями, отчаянно жалея, что у него нет уменьшающего зелья, до того ему хотелось стать в этот момент крошечным и незаметным.
   
Паучиха
[float=left][/float]

Паучиха неуловимым движением продвинулась вперед и нависла над всей компанией, роняя с челюстей липкую слюну. Ее морда странно вытянулась, отдаленно напоминая человеческое лицо, и по пещере шелестом пронесся шуршащий голос:
- Ну, здравствуй, племянница. Давненько не виделись. Выросла-то как, красавицей стала.…Совсем взрослая. Что смотришь, не признаешь тетушку? Хотя, где тебе меня признать, совсем крохой была, когда твой батюшка с Кощеем меня в бездонную впадину бросили. Али не слышала, как они меня убили? Не посмотрели, что и у меня дочь была, оставили дитя сиротинушкой.…А ведь рассказывают, что я сама туда бросилась. За правое дело они боролись, - глаза паучихи нехорошо блеснули. – Так и я поборюсь. А ты добрый молодец, - она зыркнула в сторону Серого, - на Веление не очень рассчитывай, супротив моей магии тебе не справиться, ни с Велением, ни с кладенцом. Да, и на Кощея надеяться без толку, - паучиха приподняла голову, будто прислушалась, и утробно хохотнула, - недолго ему осталось бессмертным быть…
Она плюнула липкой слюной в сторону Глафиры и башмачки, словно, приросли к дивану.
- Хорошо подросла, племянница, тело наливное, крепкое, в самый раз.

Отредактировано Captain (2015-02-20 01:48:13)

  Кощей
[float=left]    [/float]
Кощей смотрел в зеркало, слушал шепот чудовищ, на раме вырезанных, и не верил.
Ни чувств, ни памяти на увиденное не было, словно и не с ним все стряслось.
Но… ведь и зеркало врать не могло, особенно про судьбу прошлую.
Так значит эта девица заморская и вправду его дочь?
Кощей бросил взгляд на ведьмочку, усмехнулся без всякой радости…
Весна, значит…
А царица Шамаханская…
Он ее за измену винил, а она вот что, оказывается, задумала…
Воистину, неисповедимо коварство женское.
Его, великого чародея обмануть!
Сам свою память запер? Игла вспомнить мешает…
Что-то в этом было неправильное.
Яркая вспышка заставила Кощея зажмуриться, но руку ведьмочки он, все же, перехватил, вздернул высоко кулачок с флаконом каменным.
- Чем же ты меня травить собралась, доченька? Али не знаешь, что простым ядом меня не возьмешь? Или зелье тоже заговоренное? - Бессмертный прищурился, глаза недобрым светом загорелись.
Вот только не заметил, как на краю флакона капля повисла рубиновая, вспыхнула, по запястью кощееву скатилась и растаяла.
Кощей пошатнулся, руку Вальдегардис выпустил, схватился за сердце, а между пальцев в груди игла светится.
   
Русалка
[float=left]    [/float]
совместно с лейтенантом особого назначения
Никогда прежде Глафире не доводилось видеть более омерзительных созданий: озлобленная стая зловонных грызунов накатывала волнами, скаля острозубые морды. Самые смелые из них нагло прыгали на русалку с разбегу, цепляясь когтями, карабкались по плащу, но неизменно срывались, шмякаясь с визгом на пол; иные норовили укусить девушку за ноги. Им не удавалось – охранная магия царевны, заметно ослабевшая, все же сводила усилия крысюков на нет. К тому же Глафира, не смотря на то, что голосила от страха и отвращения, смело отбивалась от помоечной братии обеими руками: щелкала усатые носы погасшим люминофором и колола их шипами наполовину ожившей розы. Спасение к девушке пришло неожиданно – сильные руки подхватили русалку, высоко поднимая над живым пищащим морем.
- Серый! Волков! Я нашла тебя! Ты цел?! С тобой все… все...в порядке… - договорила русалка уже на диване, закончив полет по красивой траектории, в который с ловкостью жонглера, отправил ее лейтенант. С высоты дивана наблюдать побоище было куда безопаснее. Глашка немного успокоилась и даже сунула ненужный теперь Потухший Жезл в горшок с каким-то булькающим варевом. Машинально помешала «похлебку». Разглядывать, что там булькнуло на дне было некогда, но запахло вполне съедобно. Из капюшона выбралась дрожащая, перепуганная мышь, торопливо юркнула в Глашкины ладони, оцарапав о розу левую лапку. Русалочка не заметила, как вздохнул, заалел лепестками бутон, склоняя к мышке цветочную головку. Все внимание Глаши было приковано к Волкову, вернее к тому, что появилось за его спиной. Бедная девочка оцепенела от ужаса. Отвратительные крысы, шипящие вокруг всего минуту назад, показались ей милыми, забавными зверушками, по сравнению с черной тварью, выталкивающей свое огромное тело из туннеля. Определенно, если и существовало что-то самое жуткое на белом свете, то оно было сейчас здесь – нависало над Глафирой, капая ядовитой слюной.
Серый, попятившись, вскочил на диван, поближе к русалке, и огляделся. Котелок почти перестал кипеть, лишь на дне что-то побулькивало.
Крысы исчезли, судя по всему, не выдержав ползущего из туннеля ужаса. «Задержался» лишь отчаянно трепыхавшийся под кошачьей лапой Семикрыс. Ну и на том спасибо, что разбежались, а то против их полчищ, да во главе в этой тварью, живьем точно не выбраться.
- Глашка, а ты откуда здесь взялась? Тебя крысы не покусали? – Волков, подхватил Глафиру, осматривая, вроде цела, и рывком задвинул ее себе за спину, - держись за мной и без команды никуда не лезь. Сейчас разберемся, как отсюда выбраться. И для начала, отходим…. Медленно.
Царевна перевела дух и слабо, неуверенно кивнула: за спиной лейтенанта не так страшно.
Нет!
Нет!
Сташно!!!
За спиной лейтенанта стало еще страшнее - вдвое страшнее! Потому что… Потому что Глаша теперь за Серого боялась! Еще миг - и мерзкая паучиха схватит его своими членистоногими, когтистыми лапами! Или – того хуже! – сразу откусит лейтенанту голову!
Живое девичье воображение рисовало одну картину, страшнее другой, заканчивающиеся одинаково – ее возлюбленный исчезает в ненасытной паучьей утробе!
Имей Глафира с детства привычку в трудную минуту звать маму, она бы уже давно вопила на всю пещеру: ой мама, ма-мочка! - ибо нехорошо уставилась на них паучиха. Ох, нехорошо. От такого в пору в обморок грохнуться. Но, подобной привычки, в виду отсутствия мамы в жизни Глашки, у царевны не выработалось, потому русалочке осталось лишь одно - беспомощно ткнуться носом в плечо Сергея, зажмуриться и приготовиться к смерти, призывая на помощь все свое мужество.
Волков шагнул назад, и едва не упал на сунувшийся под ноги камень.
- Какого дьявола….?
- Не, дьявола, вьюноша, а Ридлея, - прошамкала подвернувшаяся ему под ногу, черепаха, выплевывая, обрывок плаща, ненароком откушенный во время волшебного перелета, - Оливковая, обер-гофмейстерина Ее Величества царицы Морской, в изгнании.
- Господи, мне тут еще Тортилы не хватало, - прикидывая обстановку, устало выдохнул Серый.
А, обстановка, прямо сказать, была хреновая.
Паучиха вещавшая что-то про племянницу и Кощея, нависала слишком близко и, судя по тону, намерения у нее были совсем не родственные. Шансов выстоять и вовсе по-минимуму. Хотя, с кладенцом, да если Кот поддержит, пару тройку минут выиграть удастся, а это – время, чтобы Глафире спрятаться. Ходов вокруг нарыто не меряно.
- Значит так, - не спуская глаз с паучихи, зашептал Серый, - мы ее отвлечем, а ты летишь налево вон к той третьей от уступа норе, что поуже, эта тварь туда не пролезет. Ясно?
- Туфельки, туфельками надо! – пискнула мышь, - о, колдун Волков, как я рада тебя видеть! Туфельками она сюда добралась, пусть каблуком о каблук ударит.
Лейтенант взглянул на серебряные туфельки, но стучать было уже поздно, клейкая масса припечатала их к дивану.
- Или Велением, - упавшим голосом протянула мышь, - отправь ее к Кощею, пожалуйста…
- Не надо к Кощею! – замотала головой царевна, умоляюще глядя на Серого. Зеленые русалочьи глаза наполнились слезами. – Я не оставлю тебя! Никогда! Ни за что! Ни за какие блага, ни за какие сокровища подлунного мира!.. Я... Я не расстанусь с тобой!
- Глашка! – цыкнула на русалку черепаха, потянув за подол. Ты что это! Ты мне тут не дури! Живо вылазь из башмачков, стоишь приклеенная, чепуху мелешь, и марш делать, что тебе военный командует! Да сначала завесу водяную наколдуй, поди ткать глазами еще не разучилась? Даром, что ли Ягнеда с тобой цельный день занималась? Вспоминай давай! Да Его Величество призови, когда вода появится!
От слов Ридлеи царевна встрепенулась, проглотила подступивший к горлу ком, да только еще пуще ухватилась за рукав лейтенанта. – Волков, миленький, не отправляй меня к Кощею! Это что же значит, мне бежать, а ты? Ты тут один, на смерть лютую останешься? Я не брошу тебя! Не оставлю на верную погибель! – Глашка метнула взгляд на плотоядно облизнувшуюся паучиху, сунула розу мышке - беги к Бессмертному, Хвостатая! - и, прошив глазами пространство между головой лейтенанта и щелкнувшей челюстью Шелоб, сотворила тонкий водяной занавес, отделивший диван от паучихи. В тот же миг пещеру огласил истошный девичий крик:
- ПАПААААА!
На поверхности завесы отобразился гневный лик Морского Царя и паучиха от неожиданности отпрянула...
   
  Люпин
[float=left]    [/float]
У Люпина шла голова кругом. Девицы, дьяки, чернавки, басурманки-прислужницы - всем что-то да нужно было от бедного серого зверя. Порой его природная аристократичность и терпение давали сбои - он скалил зубы и гневался. Впрочем - это помогало мало. Невестам, которые все прибывали и прибывали на смотрины, дела не было, что их превосходительство Главный Квартирмейстер гневаться изволит. Ну, рыкнет, ну, оскалит зубы - девицам все было ни почём. Когда в Замке столько конкуренток, одна знатнее другой, да и красавиц к всеобщей досаде было чересчур много, сердитость Люпина вызывала у них только досаду. Невесты капризничали, спорили, строили козни, вредничали, искушали, соблазняли, требовали. Женское коварство никогда еще не находило для себя столь благодатную почву. Девицы разделились на кланы, группировки, мелкие сообщества - пытались дать Люпину взятку и даже запугивали.
Люпин крепился долго, а потом велел запереть главных подстрекательниц в темницу.
Начался ор, но зато пыл поубавился. Невесты немного угомонились и стали более смиренно слушать указания серого, который все-таки добросовестно старался подготовиться к новогоднему маскараду.
- О, мон ами, мои снежинки, мои воздушные пелеринки, - грудным басом, от которого бежали мурашки, вещал квартирмейстер, обращаясь к воздушным гимнасткам. - Шарман! Божественно!
Акустика в бальном зале была отменная, слава архитекторам, французу не нужно было даже повышать голос, его бас звучно долетал до самых сводов.
Под роскошным, расписанным одним таинственным художником, потолком порхал, словно бабочки, гимнастический квартет "Суок", специально приглашенный по такому случаю.
Люпин даже успел успокоить красавиц-балерин, которые пострадали от кулаков одной французской агентессы, и те теперь лихо отплясывали канкан. Генеральная репетиция проходила спокойно, все шло по графику.
Тожество должно было начаться в ближайшие часы, но Люпин волновался. Нет, не из-за сногсшибательного шоу, оно было огранено, как искусный ювелир алмаз.
Беспокоился Люпин из-за Аннет.
Не пора ли было спасать её саму? Девица она была отважная и смелая, но француз знал, что в ту самую минуту, когда её прошлое о себе напомнит Аннет будет уязвимой. И Люпин вдруг с грустью понял, что миссия его, наконец, подошла к своему завершению. Принцесса вернется в свое королевство, чары рассеются и ей больше ничего не будет угрожать.
Правда, пить шампанское было еще рано.
Люпин потянул чутким носом, нахмурился, пробормотал что-то невозможно французское и, незаметно оставив невест, артистов и гостей, стремительно направился вглубь коридора.