Король стремительно прошел в распахнувшиеся двери и, сделав несколько шагов, остановился, разглядывая склонившихся в поклоне фрейлин. В этот час Изабелла обычно слушала чтицу, и он не ожидал, что в будуаре будет такое количество женщин. Впрочем, это было не удивительно, королева примеряла новое платье. Он едва заметно поморщился. Нельзя сказать, что Анри не любил общество фрейлин, но, штат двора достался молодой королевской чете по наследству от королевы-матери и чем-то напоминал пахнущий духами и пудрой паноптикум. Большинство фрейлин он знал с детства и немного побаивался, особенно эту троицу - де Бомон, де Сюлли, и де Комменж. Их присутствие короля особенно смущало.
Они долго служили его матери и были искушены в интригах и сплетнях настолько, что королю иногда казалось, что они узнают о случившемся прежде, чем оно произошло.
Но, делать было нечего. После легкой заминки, он милостиво кивнул дамам и, бросив на ближайший столик перчатки и шляпу, подошел к королеве.
- Вы как всегда очаровательны, мадам, - пальчики у Изабеллы были теплые, и король с удовольствием прижался к ним губами, - и новое платье вам удивительно к лицу.
Подняв взгляд, он прочитал в глазах королевы молчаливый вопрос и смутился. Анри хотел сообщить Изабелле, что собирается на охоту - пробовать в деле нового сокола, но забыл, и теперь понял, что придется как-то объяснять и охотничий костюм, и свою забывчивость. Отступив в сторону, чтобы дать камеристкам возможность продолжить работу, он смущенно пробормотал:
- Мне сегодня, наконец, прислали нового сокола, и я хотел его опробовать на куропатках, надеялся, что вы, мадам, составите мне компанию, но раз вы заняты, то, наверное, в следующий раз, тем более… - Анри вспомнил, зачем он, собственно, шел к королеве, и заговорил увереннее, - герцог сообщим мне, что подобрал в штат новую фрейлину и хотел бы ее сегодня представить, я не стал возражать, и подписал назначение. Надеюсь, она вам понравится.
Король промолчал о том, что она ему, пусть и заочно, уже понравилась. Во-первых, она была молода. Во-вторых, дядя утверждал, что она из благородного семейства и красива, а у него в этом деле был отменный вкус, вон какая хорошенькая эта новая камеристка, что подшивает сейчас подол платья Изабеллы. Кроме того, герцог пообещал, что при первой же возможности заменит графиню де Бомон.
- Представление, состоится, как всегда, перед вечерней мессой, мадам, - и Анри отступил еще на пару шагов, делая вид, что рассматривает платье.

- За подарок? – проводив глазами удаляющуюся статс-даму, рассеянно спросил Анри. Возмущение графини де Бомон было настолько очевидным, что ему стало весело. – Какой подарок? – следя за ладонями королевы и не совсем понимая, что она имеет в виду, он тоже невольно понизил голос. Однако, следующие слова Изабеллы заставили его вспыхнуть. Эти старые клуши уже успели доложить королеве, что он собирается на охоту. Но, причем здесь Тритон?
-Я просто не успел, мадам, - Анри виновато вздохнул, - зато ваши фрейлины, - к виноватому тону прибавилась обида, - успевают узнать обо всем чуть ли не раньше меня. Сокола доставили рано утром, и я хотел всего лишь посмотреть, насколько он хорош. И откуда взялось известие, что я собирался в Тритон? Ведь это даже не охота. Всего несколько егерей, сокольничий и пара куропаток, чтобы посмотреть, как он делает ставку, послушно ли ходит на руку. Это самка сапсана, будет хорошей парой моему челигу. А потом меня задержал дядя, опять говорил о нехватке средств, новых налогах, необходимости соблюдать экономию, назначении новой фрейлины, но он обещал нас избавить от де Бомон, - последние слова прозвучали с истинно детской радостью. Полные интриг придворные связи не позволяли избавиться от статс –дамы одним росчерком пера, и король давно страдал по этому поводу. Он знал, что королева тоже недолюбливает графиню, и сейчас старался искупить свою вину этим маленьким приятным известием.
- О, на вашем корсаже, не до конца пришито кружево, - скользнув пальцами по плечу королевы, он приподнял недошитый край, - жаль, что я помешал завершению вашего наряда. А хотите, я прикажу сделать перчатку и отдам сокола вам? Он будет прекрасно смотреться на вашей руке.
Король пытливо вглядывался в лицо Изабеллы, стараясь понять, насколько она недовольна. Его отношения с королевой до сих пор носили оттенок чего-то незавершенного, и Анри чувствовал себя не очень уверенно.

Королева улыбнулась, и Анри, сразу стало легче - его простили, и Изабелла не будет дуться. Он отпустил кружево и легко скользнул пальцами вдоль края выреза, борясь с желанием поцеловать нежную кожу.
- О, дядя, несомненно, преследует какие-то свои цели, а может быть, он просто недолюбливает де Бомон, ведь она преданно служила матушке, но как бы то ни было уже одно то, что благодаря новой фрейлине мы избавимся от занудства графини, может извинить эту протекцию, по крайней мере на время. Дядя сказал, что новая фрейлина откуда-то из провинции. У нее нет таких связей и заслуг как у вашей статс-дамы, и если она вам не понравится, ее можно будет отослать обратно, несмотря, даже, на дядину протекцию, не так ли? – следя глазами за пальчиком королевы, он легкомысленно рассмеялся, готовый обнять стоящую так близко супругу.
Однако, Изабелла, опустив его руку, отстранилась, и Анри огорченно дернул уголком рта. На мгновение ему показалось, что она избегает его близости, но королева вновь улыбнулась, а последние ее слова быль так многозначительны, что король просиял.
- Я тоже не буду задерживаться, проверить, как сокол ходит на руку можно и в дворцовом замке, а вечером… да-да, вечером мы все обсудим. Так значит, через полтора часа, я сообщу дяде…- поймав руку Изабеллы, он припал к ней губами в весьма выразительном поцелуе, и, воздохнув, вышел, кивнув на прощанье ожидающим у двери дамам, что они могут вернуться в будуар. Он не был уверен, что они не подслушивали, но разговор велся тихо, а если они что-то и узнали, то Арни, окрыленному многообещающим тоном Изабеллы, на этот раз было абсолютно безразлично их любопытство.

Напрасно Его Высочество воображал, будто мадемуазель де Лапланш слабо осведомлена о его позициях при дворе. После визита герцога у Бьетты состоялся весьма предметный разговор с мсье де Пелузом. И предметом его был как раз дядя короля. Весьма неохотно, но всё же, поддавшись давлению со стороны молодой родственницы, мсье поведал о том, как всё сложно между королевской четой и герцогом. Бьетта слушала. Очень внимательно. И делала выводы.
Значит, сам король вообще рад бы сбежать из этого циркового балагана под названием "двор", королева изо всех сил старается наоборот, вручить супругу как можно больше полномочий, и камнем преткновения является как раз дядя, бывший до недавнего времени полновластным регентом. И если бы не Её Величество, то, возможно, и дальше держал бы бразды правления в своих руках. Подобные сплетни Бьетта слышала и у себя дома, но до провинции, как известно, все доходит в искаженном виде. Где на королевский торт села муха, там появляется через некоторое время целая крыса, и разговоров - на добрую неделю. Теперь же, в непосредственной близости ко двору, Бьетта начинала понимать расстановку сил, хотя, как водится, всё было неоднозначно и основано на слухах. Тем не менее, наблюдать за манерой поведения герцога она уже имела сомнительное удовольствие, так что сплетни явно были недалеки от истины, да и подсовывать королю новую фаворитку Его Высочество просто так не стал бы. Мало, что ли, у королевы фрейлин?
Бьетта тоже молчала на протяжении всей поездки. Сказать, что она не волновалось - было бы ложью. От заоблачности открывающихся перед ней перспектив, перемежевывающейся со страхом, будущая фрейлина слегка раскраснелась, но это ничуть не испортило её, а наборот, придало вид плотного, но готового к раскрытию бутона розы цвета юной зари. И отсутствие драгоценностей совсем её не печалило. Самыми лучшими украшениями были её молодость и румянец.
Молча кивнув герцогу, коротко и сухо сообщившему, что их ждут, она переступила порог зала и застыла в ожидании того, что Его Высочество представит её присутствующим. Время как будто остановилось, замерло, и лишь едва заметные пылинки проплывали в воздухе, мерцая золотом, естественным и дарёмным - отражением ярких солнечных лучей.

Представление было назначено в малой зале для аудиенций. Обычно в таких случаях представляли сразу несколько человек. Король всегда считал эту процедуру излишне утомительной, но был вынужден стойко выдерживать регламент, выслушивая скучные речи поручителей, представлявших своих протеже. Все эти перечисления подтверждающих безупречное происхождение имен, заслуги родителей, уверения в преданности королю….
Представление ко двору являлось важным королевским ритуалом, поскольку давало не только право появляться в королевской резиденции, посещать придворные праздники и мероприятия, но и шанс получить придворную должность. Каждый, кто имел хоть какой-то вес в обществе, старался представить ко двору своих детей, племянников, братьев жены, сестер мужа и более дальних родственников. Не обходилось без самой разнообразной протекции и вполне откровенных взяток. До короля доходили слухи, но в подробности он предпочитал не вникать.
Откровенно состарившийся при королеве-матери, а потом при дяде, двор угнетал его, и Анри был рад любому молодому лицу, появившемуся среди старых придворных. В некоторых он потом разочаровывался, как это было с графом де Бомон, сыном надоевшей статс-дамы. Легкомысленно растративший состояние отца, этот придворный бонвиван был невыносимо скучен своей глупой болтовней.
Число мест в придворном штате было ограничено, и герцог, как распорядитель двора, не был склонен менять людей их занимавших, тем более, что значительная часть этих мест была получена в период регентства.
Сегодняшнее представление новой фрейлины было неожиданным.
Король был заинтригован. Однако новый сокол настолько отвлек его, что Анри едва не опоздал к назначенному часу. Понимая, что Изабелла вновь может рассердиться на его опоздание, и приятный вечер, о котором он не переставал думать, может превратиться в вечер упреков, Анри не стал заходить к себе, а сразу отправился в малый зал. Пройдя с соколом на перчатке мимо склонившихся в поклоне придворных, он передал птицу сокольничему и уселся по левую руку от королевы, в кресло, которое при дворе то ли в шутку, то ли всерьез называли «малым троном». Аудиенция началась.
Ведя за собой претендентку, герцог церемонным шагом прошел сквозь строй придворных. Девушка шла, немного наклонив голову, и за упавшими на щеки локонами лицо ее было рассмотреть сложно. Анри посмотрел на дядю и кивнул, согласно протоколу, давая разрешение на представление. Он хотел рассмотреть дядину протеже получше, но сокол, чего-то испугавшись, захлопал крыльями, это отвлекло Анри и он пропустил момент, когда дядя закончил свою речь, а представленная дама низко склонилась в церемониальном поклоне.
Сообразив, что герцог уже замолчал, король удивленно поднял бровь, речь герцога была удивительно короткой. Это можно было понять, если бы представляли племянницу шталмейстера. О ней и так все все знали, но эта провинциалка, которой, к тому же, прочили место фрейлины королевы, требовала более подробных рекомендаций. С другой стороны, протекция герцога Гастона дорогого стоила. И Анри машинально кивнул. Претендентка выпрямилась и король, наконец, смог ее разглядеть.
Бьетта де Лапланш была не просто красива, она напоминала нежный дикий цветок среди скучного регулярного сада, появившийся случайно и от того еще более прекрасный. Разглядывая ее, король даже приоткрыл рот, взмахнул рукой, давая согласие, и только потом, вспомнив, что это будущая фрейлина Изабеллы, вопросительно посмотрел на королеву.

Вроде бы и не так сильно светило солнце, даже небольшая тучка прикрыла его собой, будто давая ему отдохнуть, пусть и ненадолго, однако Бьетта чувствовала себя ослеплённой. Такие ощущения полагаются юной пастушке, впервые попавшей в королевский дворец, в это царствие великолепия и власти. Эту тактику Бьетта продумала до мелочей, и задуманное вполне совпадало с естественной реакцией. Не смея поднять глаз, она присела в реверансе перед королевской четой после того, как герцог коротко представил её, и хотела было отойти вправо, туда, куда после дозволительного жеста короля и следовало направиться новой фрейлине, но вопрос королевы задержал её. Бьетта немного смутилась, мысленно проклиная Гастона, который не предупредил её, что кто-то из венценосной четы может вступить с ней в светскую беседу прямо во время пустяковой, казалось бы, церемонии представления. А уж какое напряжение, физически ощутимое, исходило из угла, в котором расположились действующие фрейлины, и говорить не приходилось.
- Каждая девушка в королевстве мечтает служить Вашему Величеству, - произнесла Бьетта, отвечая как будто королеве, но, вместе с тем... В конце фразы она подняла взгляд, и как бы невзначай посмотрела именно на короля. На долю секунды. А потом встретилась глазами с королевой и снова присела в реверансе, всем свои видом выражая готовность исполнить любое желание Её Величества, стоит ей только взмахнуть пальчиком.

Опасения короля оказались напрасными. Королева проявила к будущей фрейлине благосклонность и даже соизволила задать вопрос, что вызвало немедленное волнение в рядах фрейлин – корсажи стали вздыматься чаще, юбки заколыхались, а в сторону новенькой полетели любопытные взгляды. Но, король уже этого не замечал, он не сводил глаз с Бьетты. Она была восхитительна, нежная как полураспустившийся бутон жасмина, с бархатистой, словно светящейся изнутри кожей, плавным изгибом шеи на которую упал непокорный завиток. Анри вдруг поймал себя на желании прижаться к нему губами и испугался. Подобного чувства он ни к кому не испытывал за исключением Изабеллы, но королева вела себя истинно по-королевски, что заставляло Анри теряться, слова нежности застывали у него на губах, и вместо этого он говорил затертые комплименты, которых было такое множество у завзятого ловеласа де Бомона. Придворные дамы короля пугали, а хорошенькие камеристки его матери были не в счет, к тому же исчезали из дворца прежде, чем в нем прорезались иные чувства кроме мимолетного желания. Но, здесь было иное, доселе не испытанное. Анри не успел до конца осознать это чувство, когда быстрый взгляд Бьетты застал его врасплох. Не краткий миг их глаза встретились, король смутился, словно его поймали с поличным, его правая бровь дернулась, но девушка уже отвела взгляд и склонилась в реверансе перед Изабеллой. Этого хватило, чтобы Анри взял себя в руки и после новых благосклонных слов Изабеллы заключительным королевским кивком поставил точку на аудиенции.