Если бы кто-то решил проследить за Симоном де Бланшаром после его расставания с королевской камеристкой, он мог бы узнать много интересного. Вернувшись в свою комнату, секретарь, вопреки обыкновению, не принялся перечитывать доносы придворных друг на друга и расспрашивать слуг. Не требуя лакея (сказывалась выучка, приобретенная в юных годы), месье де Бланшар быстро переоделся. Через несколько минут в спальне стоял коротко стриженный человек в черном, со шпагой на скромной, без украшений и вышивок, перевязи. Одежда была слишком простой, чтобы ее обладателя можно было заподозрить в принадлежности ко двору, однако добротной, что вкупе со шпагой позволяло сделать выводы, что человек, ее носящий, принадлежит к дворянскому сословию. Впрочем, опытный наблюдатель, несомненно, заметил бы, что человек к ношению шпаги непривычен.
Оглядев себя в зеркало и не найдя явных изъянов, Симон сунул в правый сапог кинжал, надвинул на глаза темно-серую шляпу, захватил плащ и вышел из дома к конюшням через заднюю дверь. Там его уже ждала оседланная лошадь.
Конюх молча взглянул на секретаря – следуя негласному правилу, взглянул сквозь, словно не узнавая, передал поводья и ушел в стойло, более не проявляя к лошади и ее всаднику никакого интереса.

Через три четверти часа всадник объявился в небольшой деревеньке Турту, проскакал по главной сельской улице, подняв облачко пыли, и спешился у крайнего дома с небольшой вывеской в виде сапожка над дверью.
- Вам кого надо, господин? – седая старуха в чепце – на вид ей можно было дать не менее сотни лет - взглянула на визитера неожиданно ясными серыми глазками, - мастер уехал утром в на ярмарку в город, так до сих пор и не вернулся.
- Мне не нужен мастер, - тихо проговорил Симон, - мне нужен мэтр Клеман.
На испещренном морщинами коричневом лице старухи мелькнул страх.
- Он там, в комнате, - она ткнула узловатым пальцем в запертую дверь.
Визитер нетерпеливо забарабанил по старым дубовым доскам.
Внутри завозились, что-то упало, затем послышалась ругань и дробный смех, и, наконец, дверь распахнулась, и Симон шагнул вперед, наклонившись, чтобы не зацепиться за низкую притолоку.

- На мели? – коротко поинтересовался Бланшар, мельком взглянув в угол, туда, где, пришибленная сапогом, еще шевелилась и надсадно скрипела предсмертным скрипом жирная серая крыса, - жажда творчества не дает покоя? Признал, и славно. Обойдемся без имен. А дело привычное.
«Щекотливые» дела, которые обустраивал для него мэтр Клеман, случались нечасто, и до недавних пор исполнялись быстро и безупречно. Комар носа не подточит. Ограбление в темном переулке Монфлери, несчастный случай на охоте, отравление, и даже утопление, свидетелем которого был весь двор. Чего стоит одна трагическая кончина маркиза де Торси, первого советника королевы-регентши, исключительно по глупости и из бахвальства пред любовницей пожелавшего преодолеть разлившуюся реку вплавь?
Симон врал. Дело в этот раз было непривычным, впрочем, это был тот самый случай, когда исполнителю не предполагалось знать все детали дела. Более того, это был тот самый случай, когда исполнитель, исполнивший условия сделки, становился опасен сам по себе.
Симон все продумал. Она разделит гонорар на две части. Первая – в качестве задатка. Вторая – по результатам исполнения поручения. Покончив с королем и его любовницей, Клеман будет ждать Симона, чтобы получить причитающуюся ему вторую половину.
- Охотничий домик на острове, в двух лье отсюда вниз по реке. Молодая пара, дворянин и его спутница, четверо слуг. Убрать всех сегодня ночью, любым способом, тела дворян утопить в реке, чтобы не нашли. Пять тысяч ливров. Три сейчас, две – после выполнения поручения. Но встретимся не здесь. Не хочу… примелькаться. В лесу, у заброшенной каменоломни.

- Зашумит – никто не услышит, - возразил Бланшар, хотя червячок сомнения точил и его… нет, ему не жалко было денег. Что такое две тысячи ливров, всего лишь две тысячи, когда на кону стоит блестящая перспектива стать рядом с троном и иметь доступ к ценностям иного порядка? Тем более, если отдавать их все равно не придется. Обещания – всего лишь слова. Невелика ценность слова, данного тому, кто через сутки будет кормить рыб на дне той же реки…
Однако еще один посвященный – необходимость убирать двоих, когда они совершат все, что от них требуется.
Симон заметил, что даже мысленно он не может произнести это.
Убить короля. Что с того, что все будет сделано чужими руками? Что-то в самих словах было темное, липкое, вызывающее ощущение оскомины во рту, и противную дрожь в пальцах. Не страшно было убивать мелких людишек… незаметные, муравьи, пыль под ногами; о том, что они были, назавтра вспомнит глупая грязная девка в хибаре глухого переулка Ленфлер. А тут… Убить короля. Коснуться запретного…
Симон почувствовал, как в животе стало пусто и холодно – словно лягушку проглотил. Он сглотнул.
К дьяволу страхи и суеверия. Король – обычный человек, из мяса и костей, и так же будет визжать, заглядывая в глаза смерти, и так же молить о пощаде…
Игра стоит свеч.

- Островок далеко от любого населенного места, если ветер и донесет чей-то крик… - продолжил секретарь, уже уступая… все-таки понимал, что Клеман прав – хочешь, чтобы дело было сделано чисто – делай его тихо.
Прав стервец, прав. Симон поерзал, снял с пояса кожаный кошель, стянутый шнурком, и протянул Клеману.
- Тут три тысячи. Возьмешь одного помощника. Хватит одного. Слуги домашние, жирные и ленивые, опаснее вилки ничего в руках не держали. Крыса твоя… - Симон дернул подбородком в угол, - пострашнее будет. Добавлю пять сотен, - не стоит разбрасываться слишком щедрыми обещаниями, чтобы наемник не заподозрил неладного. Пусть он видит в Бланшаре того, кого видел всегда – прижимистого торговца, готового торговаться за каждый су в любой сделке, даже если речь идет о человеческой жизни, - пять сотен ливров и возможность забрать все, что найдется в карманах жертв. Там найдется немало. Завтра утром я буду ждать тебя у каменоломни, с южной стороны.

- У церкви босяк какой-то за мной увязался, - нехотя буркнул Симон, - кто знает, не послан ли кем? Мог бы пнуть, или поймать за шиворот, да вытрясти, кто следить послал… да только хуже будет, своим ликом перед соглядатаями светить. Вот потому и у каменоломен.
Бланшар придумал ложь легко и быстро, не задумываясь – объяснение было ничем не хуже прочих. Меньше свидетелей его визита к Клеману - меньше проблем. В любом случае. О том, что к каменоломням Симон придет не один, Батистену вовсе знать не обязательно. Как и о том, что только что он подписался на скорую смерть для себя и для неизвестного Симону де Бланшару подельника.
Глухо звякнуло о столешницу серебро в кожаном мешке.
- Запомни хорошо. Каким способом убьешь – не важно. Главное, чтобы трупы не всплыли.