Таддео оглянулся в отчаянии, глаза никак не хотели привыкнуть к царившей за порогом дома тьме. Она приняла его, но была настроена враждебно, как будто не хотела пускать Таддео дальше. Ни его, ни его гостью, застывшую на границе внешнего мира и внутреннего мира Таддео, где, как подозревала Кьяра, скрываются тайны Таддео. О да, теперь он точно знал, что у него есть тайна.
Кьяра что-то отвечала. Карнавал? Таддео не мог вспомнить ни одной маски - все они сливались в одно бесформенное пятно, сверкающее блестками. Он помнил только непроходящее чувство потерянности и потери, пока искал Кьяру в этом безумии теней, которые манили и соблазняли.
Соблазн. Зачем он подумал именно так? Таддео отшатнулся. Свет. Ему нужна лампа, спасительная ручка бужуара, всего лишь робкий огонек свечи. Таддео схватился за маску, словно хотел ее удержать, потому что видение, которое является Кьяре... тот человек, которого она сейчас видит в темноте - он куда более уверен, чем Таддео. Он не Таддео. Но не будь этот в маске Таддео, он бы не попытался отступить и не искал так отчаянно возможности освободиться и освободить Кьяру от наваждения... от допущения, что все возможно этой ночью.
- Правда, - услышал он свой голос. - Кьяра...
Он осторожно коснулся пальцев Кьяры, взял ее ладони в свои и снова отступил, но не отпустил девушку. Он словно увлекал ее за собой, подальше от двери, подальше Оттуда.
- Кьяра... я...
Он должен был что-то сказать. Что-то, что никогда не сказал бы при свете, под взглядом Его, в присутствии Его, признавая Его правоту.
- Это все маски!..

Разве это не знак, звучало эхом в голове. Разве это не знак, Таддео? Тебе дан шанс, почему же ты не воспользуешься? Еще неделю назад ты и помыслить не мог о том, что Кьяра будет с тобой и ты сможешь ее обнять. Не как понимающий священник, стремящийся поддержать кого-то из своей паствы, о, нет. И что же ты? Воспротивишься желанию Кьяры? Отпустишь ее? Выгонишь вон или сам сбежишь, чтобы только сохранить лицо? Да ведь это не лицо - а маска!
Словно противясь своим мыслям, Таддео и правда обнял Кьяру. Он не хотел ее отпускать. Она уже была в его доме. Разве это не знак? Как будто темнота усмехается. На какое-то мгновение Таддео показалось, что в темноте, рядом с дверью, сгущается тень, в которой он откуда-то узнавал синьора Руццини.
Склонив голову - так, что волосы Кьяры касались его щеки - Таддео прошептал, потому что не в силах был говорить вслух:
- Это не знак, Кьяра. Это испытание. Ты хочешь всю жизнь провести под маской, лишь притворяясь, что ты - это ты и ждать момента, когда можно будет надеть маску и превратиться в кого-то, кого ты принимаешь за себя? Но маски - это не мы. Это те, кем мы могли бы быть. Хотим быть...
Он говорил, но был не в силах переступить черту и отпустить девушку. Откажешься ли ты от подарка? Но Господь не делает подарки тайком, как будто помогает ворам грабителям скрыться во тьме. Воистину, это испытание.
- Кьяра... - сколько еще ему будет позволено произносить это имя так, не скрывая любви и просыпающейся страсти? - Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то дурное.
О, после того, как они едва не потеряли друг друга на карнавале, это было весьма самонадеянное обещание. Он и вправду почитал себя не тем, кто есть на самом деле. Такая это ночь.

Темнота все еще была третьей в этом разговоре. Немым, но самым злым свидетелем. Верным союзником и злейшим врагом одновременно. Таддео не нашелся, что ответить. Он и не думал о том, насколько беззащитным будет чувствовать себя без маски. И насколько... жестоким.
Маска пропала - хватило одного движения, чтобы снять ее. Касание пальцев Кьяры было мимолетным, но как будто оставило горящий след на коже. Мысли тоже остались. Они принадлежали Таддео, а не чуждому призраку, прицепившемуся к нему вместе с маской. Они не были навеяны замешательством, Таддео понял это так ясно, как будто буквы горели перед ним в воздухе божественным светом.
Таддео желал и не хотел заглушать это желание. Он видел лицо Кьяры. Быть может, в темноте взгляд и не способен уловить столько деталей, столько нежных черт. Но Таддео сейчас достаточно было внутреннего взора, собственной своей памяти, которая бережно и безжалостно хранила все до малейших подробностей, могущих показаться кому-то незначительными. Каждую улыбку - у Кьяры их так много и каждая что-то говорит. Каждую искорку, зажигающуюся в ее глазах... Она была светла и чиста, эта девушка перед ним. А Таддео... Таддео жаждал обладания. Всего один шаг. Всего лишь шаг... Его останавливало только одно. Какая-то невидимая стена. Струна, натянутая внутри. Но один лишь шаг - и эта струна разорвется. Таддео уже ни о чем не будет думать.
Он закрыл глаза, как будто противясь словам Кьяры, чтобы не принять их за освобождение.
Он слишком долго хранил в себе этот секрет. Скрывал не только от других, но и от самого себя, во небытии, в неведении, в безмятежности. Он тщился стать выше людей, не испытывать желаний, коими они обуреваемы? К этому ли стремился Таддео всю свою жизнь? Разве желание помогать людям не предполагает любовь? И разве она может быть одинаково дарима всем?
- Кьяра, - сколько раз еще ему позволено будет произнести это прекрасное имя до того, как оно станет запретным? - Я не скажу этого, потому что не могу так думать. Ты прекрасна. Я никогда не посмел бы сказать тебе этого. Наверное, я сошел с ума, потому что не могу остановиться. Нельзя думать о горечи или страхе. Если я и боялся чего-нибудь в жизни, так только презрения во взгляде, недоверия с твоей стороны. Я и мечтать не мог о том, чтобы разговаривать с тобой вот так... когда лишь только мы и можно говорить друг другу все, что в мыслях... Ведь можно, Кьяра, ты позволишь мне это? Ты Свет. Ты Жизнь, Кьяра. Прости мне... Господи, прости мне!

Таддео замер, ожидая чего-то, что неминуемо должно произойти. И отзвуки карнавала казались ему далеким грохотом разверзнувшейся пасти Геенны Огненной. Он не жалел о том, что признался и осознал. И это, наверное, было самым страшным из всех его сегодняшних поступков.
Он ясно понял, что Кьяра всецело доверяет ему. Или не понимает, чего бояться, что он может быть другим, еще более властным, еще более требовательным, чем сейчас. Это был не Таддео. И это был самый что ни на есть Таддео, как будто скинувший свою одежду, делавшую его более... похожим на кого-то другого. Да, одежда - она суть те же маски. Она может обмануть и заставить доверять не хуже, чем открытое лицо и улыбка, чем добрые слова или заискивающие посулы.
Таддео понимал, что делает то, что не должно. И не мог разрушить все одним-единственным неверным словом.
Они не связаны никакими обещаниями. Кьяра здесь без ведома отца. Кьяра прекрасна. Кьяра здесь - всего лишь руку протяни. Они сами не увидят того, что могли посчитать постыдным...
- Это останется. Я не лукавлю ни единым словом. Ты ослепительная. Твоя душа, Кьяра! Мне тепло, когда я просто стою рядом, как будто ты солнце. Я преклоняюсь перед тобой Кьяра, как путник склоняется на колени пред источником в пустыне. Я желаю тебе счастья и не смогу причинить тебе дурного. Прими меня как друга. Прости, что не могу дать ничего больше. Я могу только молиться. Молить тебя позволить мне и дальше восхищаться тобой.
Таддео мягко поднял руку Кьяры, едва касаясь губами ее ладони. Он просто не мог не сделать этого - не коснуться ее, не чувствовать ее. Как может произносить он то, от чего в душе все переворачивается? Как собирается он проходить мимо нее каждый день и не вспоминать?.. Или, быть может, эти воспоминания - самое прекрасное, самое драгоценное, то, что поможет ему и дальше верить в людей. Быть может, если Кьяра не оттолкнет его.
- Не наказывай меня ненавистью, - попросил Таддео, готовый принять любую свою участь, но не с любой своей участью смириться.

Кьяра могла наказывать и вознаграждать. Как ангел Господень. Быть может, Таддео богохульствовал. Верно, так оно и было, но он не мог думать иначе, потому что все светлое и все прекрасное объединилось сейчас в Кьяре. И Таддео не мог вздохнуть, понимая, что жизнь его зависит от того, какие слова сейчас прозвучал во тьме. Ибо сказано: сначала было слово. И Таддео чувствовал, что он, как мир, тоже начнет существовать или будет разрушен - достаточно одного слова.
О, наверное, он богохульствовал!
Возможно, Кьяра не понимала. Таддео и сам себя не понимал. Он снова раздвоился и каждый из оказавшихся на свободе Таддео желал противоречивого.
- Тогда прости, - прошептал Таддео, услышав ответ Кьяры. Сама Кьяра отдалилась от него, будто и правда собиралась уйти - прямо сейчас, раствориться во мраке, стать тенью и угаснуть вместе с умирающей ночью, превратиться в зыбкое сновидение.
- Лучше уйти мне. Пожалуйста, останься. Я провожу тебя, когда подойдет время.
Он неловко шагнул вперед и едва не налетел на девушку. Таддео попытался обойти ее, но вокруг него словно появились сплошные стены. Только Кьяра была - Путь. Но Таддео уже знал, что не посмеет.
Он с трудом добрался до двери, как будто перед ним вдруг раскинулась пустыня.