- Муть какая-то... - нарочито громко фыркнула Жаклин, как только в зале зажегся свет, также нарочито бодро подскочила на месте и начала пробираться к выходу, нимало не стесняясь встречающихся на ее пути ног. - Простите, извините, но очень спешу... очень... Да сами вы...

Это была неправда. Торопиться Жаклин было некуда, и фильм ее разволновал...

"Извините", - бросила она последней в ряду паре несчастных ног и, закутываясь в длинный жакет, выскочила на улицу. Воздух был по-весеннему прохладным и наполненным сильным ароматом цветущих каштанов. Жаклин остановилась и спрятала лицо в ладонях, потом подняла его, подставляя порыву ветра, помотала головой, силясь стряхнуть сильные впечатления. Перед глазами все равно стояло лицо девушки из фильма. Героини, носящей легкое, как плеск маленькой волны, имя Вай. В ее карих глазах отражалась она, Жаклин...

Так вот торопиться было некуда... Не то чтобы Жаклин нигде не ждали, просто туда, где ждали, - не хотелось. Там было слишком много народу. Девушки и молодые люди и, конечно, Франсуа. Нет, туда она когда-нибудь пойдет, но не сейчас, позже... много позже... много-много дней позже. Домой хотелось еще меньше. Там не было никого...

В глазах Вай была Жаклин... или это она, Жаклин, была Вай? Потому что в глазах Вай должна была отражаться другая женщина. Вообще, в глазах женщины положено отражаться мужчине. По крайней мере, Жаклин так казалось раньше. До истории с Франсуа. А если в них все-таки женщина? Охх... надо закурить... Жаклин вытащила из кармана жакета сигареты, потом зажигалку. Где-то сбоку раздался щелчок, еще один... негромкие ругательства.

- Не работает? - сквозь стиснутую губами сигарету прозвучало невнятно, но что еще можно сейчас предложить? - На, закуривай... - огонек зажигалки вспыхнул и переместился, прочерчивая между двумя женщинами тонкую и яркую линию света.

По взглядам, реакции, расстоянию между персонажами ему стало ясно (из создавшейся иллюзии), что женщины незнакомы между собой, – «да, пожалуй», думал Рауль, «но они лежат в одной плоскости, они на одной картине»; можно мысленно провести линию через точки голов или соединить в прямую руки. Бовэ развеселился и хохотнул, гладко, без всплеска нырнув в сторону от облака дыма. Заново наученный дышать на художественных вечерах, не имевших ничего общего с суаре, где пристрастие к курению было невинным занятием, годным даже для младенца, он прожил (сжигая, как легкие) половину жизни, даже чуть больше.
- Вот и взращивается…Хотя чертополохи красочно цветут. Кстати, я не курю, – мужчина примирительно похлопал девицу по спине. – Впрочем, как и вы, babe, и – не сердитесь, мы по одну сторону баррикад. Да, и почему such ladies одиноко мнутся под фонарем в такую чудную ночь, а не строчат на романтических митингах памфлеты, красными чернилами? Перерыв на действительно стоящее внимание? Замечательный фильм, не правда ли? Такой сюжет, такой финал, – Бовэ насмешливо закатил глаза, более чем уверенный, что не ошибся с оценкой, финал по определению должен вспарывать, выворачивая, последние секреты.
- Ах, да – Рауль.
Экспериментировать с именем он не стал: по пятницам его иногда узнавали на Монмартре.

- Я курю, - насупилась Жаклин и впечатала сигарету каблуком между двумя булыжниками брусчатки, - просто сейчас не хочется. А финал как финал, - небрежное пожатие плеч и полуулыбка. - Мне понравился. Я боялась, что Вай от страданий наложит на себя руки. Это была бы противная мелодрама. Но она убила их. Молодец.

Жаклин постучала носком туфельки и глубже закуталась в жакет, исподлобья наблюдая за новыми знакомыми. Ей было интересно. Элегантная женщина... черт, вот ей никогда не удается быть элегантной: в коротком выглядит подростком, длинное смотрится нелепо, брюки заставляют казаться еще худее. И мужчина, который умеет вести себя естественно небрежно. Как ведут себя люди, которые уверены, что все будет так, как хотят они. Они умеют... По крайней мере, Жаклин так казалось. И это и злило и привлекало одновременно.

Таких мужчин и женщин она только видит на улице или в кафе, мельком. Среди ее знакомых есть Поль и Изабель, у которых она живет на правах бедной родственницы и домработницы одновременно. Но они гораздо старше, сварливее и страннее. Иногда Жаклин кажется, что они больше похожи на персонажей из плохой комедии: их так долго лепила жизнь, что перестаралась. Момент идеала был давно пройден. Или ее ровесники... с ними ей все понятно. Точнее, не всегда понятно, но не так. А эти двое... да они же сейчас сговорятся и уйдут вдвоем... после первого же бокала вина. Или второго. Догадка вызвала у Жаклин неудовольствие и желание что-нибудь срочно с этим сделать.

- У меня дома есть красное вино, - выпалила она, продолжая от волнения постукивать о брусчатку то каблуком, то носком туфельки. - И коньяк, и ликеры... и вообще. А родителей нет. И живу я недалеко... Меня Жаклин зовут.
Вот так, одним словом превращая Поля с Изабель в своих родителей. А почему бы и нет? Гораздо интереснее почувствовать себя дочкой людей, которые сейчас видят в окно какого-нибудь дорогущего отеля галерею Уфицци... Почему она осмелилась предложить? По желанию и наитию, потому что узнать, что остановившиеся поболтать со случайными незнакомыми люди, скорее всего, никуда не спешат, Жаклин еще не успела.

В незнакомых компаниях Рауль чувствовал себя уверенно: новизна всегда относительна, фразы случайных прохожих просвечивали под копиркой любимых фразочек друзей, черты лица имели продолжение в перспективе; в Гаэль проступала Пола, в Жаклин смеялся Рикардо. Бовэ мог спорить на любую, совершенно непонятную тему, упиваясь собственными словами и наутро безмятежно открещиваясь от ночных аксиом. «Говорить всегда» стало девизом их кружка по интересам; каждый вечер выбирали кому водить, рассказывать, больше выдумывая, истории, которые «могли бы…»; некомильфо молчать, когда гудит весь Париж, вот и они болтали без умолку.
- Значит, вы заняты ничем, никем и вместе с тем всем и всеми? Отлично, Гаэль! Обожаю неюношеский максимализм.
Дом, действительно, оказалось, по близости – и близкий, насколько кадка с цветами может возбудить чувство дежавю; добрались в один прыжок до передней.
- Позвольте помочь вам. Страсть как люблю плащи, в них столько от людей, – мужчина галантно замешкался в прихожей, не решился повесить свой тренч на крючок (из жалости; потащил хвостом) и загляделся на гостиную. – Ба, детка, да ваши родители вас не любят! Молодому организму здесь можно задохнуться от пыли. Пройдемте? Я уже облюбовал местечко на диване – для вас, Гаэль. А сам бы пристроился в ваших ногах львом, раненым, но, замечу, не прирученным.
Он сделал несколько шагов вперед и продолжил замечать через плечо:
- И пусть babe представит нашему ареопагу свою мазню, а потом я похвалюсь своим. Только не говорите, что малюете в академической манере! Предупреждаю, буду строг. Еще ни одной смазливой so-called художнице не удавалось меня очаровать – или хотя бы убедить.

- Ни капли здесь не мило, хотя пыль и убирают постоянно, - привычно фыркнула Жаклин.
Ни словом, конечно, не обмолвившись, что честь заниматься этим вполне бесполезным делом принадлежит ей. Как и выбивать ковры. И мыть зеркала. Хорошо еще, что у хозяев неважно со зрением...

- Дворец в квартире и антикварная лавка одновременно - это просто глупо. Все время кажется, что на голову упадет что-нибудь тяжелое и придавит. А ночью стены как будто сдвигаются. Нет, привидений здесь нет, им было бы просто уже не протолкнуться. В общем, вполне паршивая квартирка... Мне бы подошло что-нибудь посветлее и без лишних... деталей. За деталями теряются хозяева. Сливаются с обивкой на диване.
Сама Жаклин садиться не спешила. Она стояла посередине комнаты, оглядывая ее новым взглядом. Не домработницы, а хозяйки. Чтобы получше представить себе, что это дом, ее дом. Выходило забавно, но не сказать, чтобы нравилось. Она скинула жакет на кресло, оставшись в подчеркнувших ее стройность длинной обтягивающей зеленой юбке и облегающей кофте в тон. Вечер, ступивший на опасную тропинку, замер, ожидая следующего шага. Действующие лица пришли и расселись. Теперь нужно действие...

- А я вам ничего пока не покажу. Я сначала нарисую тебя, Рауль. Но тоже не сейчас, а потом. Когда я тебя увижу. А увижу я тебя, когда ты перестанешь говорить со мной так, словно я твоя нашкодившая дочка. Лучше помоги мне организовать налет на бар моих родителей. Он того стоит. Это почище уличных баррикад. И Гаэль согласна, - Жаклин направилась к широкому арочному проему, ведущему в кухню. - Помоги мне принести что-нибудь выпить. Коньяк, брэнди, ликеры или вино? Я буду первое или второе. Чтобы получилось веселее.

На кухне Рауль замер, забившись в угол, на одной ноге на белом квадрате; Жаклин безмятежно скакала абсентным конем по доске. Ждать ли из этого мельтешения мат в три хода для Королевы из гостиной? И как не вовремя вспоминается Пола – как всегда не вовремя, во время.
- Нарисовать можно что угодно, как и расстрелять в упор мазками. Не советую увлекаться шляпным символизмом, голова должна оставаться непокрытой, чтобы было удобнее посыпать ее пеплом – вы ведь дадите героям шанс на раскаяние?
- Египетские боги, да этим подносом можно убить! Перемещать его в пространстве – грубейший физический труд, – Рауль весело огрызнулся, протягивая руки ладонями вверх. – Оставим походы по раскаленным крышам Бастет, а вы совсем еще котенок. Стеклянный, потому что, сорвавшись, можно разбиться, babe. И в этом, действительно, интересного мало.
Непритворно морщась под тяжестью ненужного подноса и ненужных бокалов (предпочитая пить из отбитого горла), Бовэ совершил рокировку комнат и со смешанным чувством обнаружил женщину на прежнем месте (значит, она не показалась, alas or amen).
- Судя по нашему кухонному разговору, Гаэль, первым тостом будет «Memento mori» – представляете, наша малышка предлагала совершить массовое самоубийство. Точнее, подумывала выброситься из окна, но мы трое уже так сроднились, «один за всех», что я даже не удивлюсь, если Жаклин окажется моим близнецом. И что вы там усиленно рассматриваете с такой концентрацией? Готов поспорить, что фото «Черного квадрата».

- И ничего подобного я не предлагала, - крикнула с кухни Жаклин.

Она чуть задержалась, чтобы вытащить из холодильника лимонад. Все-таки впервые пить неразбавленный виски в незнакомой компании... подходящий ли повод чтобы начать? Жаклин так и не ответила себе на этот вопрос и поэтому предусмотрительно захватила лимонад с собой. Коктейль... кто-то говорил, что так лучше. В общем, она решила проявить осторожность. Нет, боялась она вовсе не того, что слишком сильное опьянение опасно тем, что ее обворуют или сделают еще что-нибудь неприятное. Как ни странно, она опасалась того, что заснет, свернувшись калачиком прямо на диване гостиной, и дальнейшее веселье будет уже без нее.

- Так что не говори глупости, - она догнала Рауля и ткнула ему рассерженным кулачком куда-то в область лопаток. - Выбрасываться я не хочу. И выбрасывать никого тоже. Мне еще никто такой гадости не сделал, чтобы поступать с ним так радикально... - Жаклин не стала дожидаться ухаживаний, вполне по-хозяйски налила себе брэнди, добавила лимонаду и льда.

О как! А ей казалось, что иногда она готова убить... ну вот хотя бы Поля с Изабель. Или Франсуа... Она сделала несколько длинных глотков. Впрочем, это только так говорится - глотков. На самом деле, она не глотала, а медленно рассасывала полученную в бокале массу, которой надлежало сойти за коктейльную. В конце концов, всем можно найти правильно применение...

- Вот иногда мне хочется выкинуть куда-нибудь Поля с Изабель... ну... родителей. Или Франсуа... С другой стороны... - ха! это вовсе не опьянение, просто стало так легко и говорить можно решительно все! - должен же кто-нибудь платить за квартиру... и помогать носить тяжелые рамы...
Вот черт! Изабель была права... "у этой девочки потрясающая провинциальная практичность..."

- Спасибо, babe, вы меня спасли. Еще одна ночь в моем распоряжении, – Рауль выдохнул благодарность, спрыгнув на все еще шаткий после балансирования пол, и с неодобрением покосился в профиль Гаэль. – У каких земных сфинксов вы учились хладнокровию, Гаэль инопланетная? У вас хорошие учителя.
- Обратите внимание, в квартире родителей Жаклин, – а я настоятельно предпочел бы называть их Поль и Изабель, – широкие, как Бродвей, подоконники и узкие, как гроб, рамы. – Рауль задумчиво побарабанил по стеклу, разделяющему нереальное и реальное (разрезающему пирог мироздания ножевой гранью), и глянул вниз на улицу, где лежал Рауль со свернутой шеей. С сожалением он подумал, какой картины лишилось человечество, и завершил оборот, поворачиваясь лицом.
- Гаэль, а как вам новый хлесткий факт из биографии Жаклин – что, если откроется, что наша малышка вовсе не дочь своих родителей? Нет, я не спорю, что ее настоящие предки могли величаться упомянутыми выше именами (упомянутыми всуе, мы отчаянные богохульники), но этот выброшенный Поль – это Поль, которого я знаю. Когда мы были знакомы, у него не было детей, а Жаклин не вписывается в рамки хронологии и не попадает по нотам, – интересно, остались ли его руки такими же гладкими и нежными? Кто бы мог подумать, молоденькая любовница – ах, этот Поль Гумберт!
Ему стало досадно, что тот, кто считался давно стертым, вновь проступает карандашным наброском на изрядно помаранном листе.
- Верите, Гаэль? Бросаю тайну под суд ваших каблуков.

Вот так благодарность за спасенную жизнь! Жаклин смерила художника взглядом осуждающим и враждебным. Лежал бы ты сейчас внизу, красивый и неподвижный, и не думал о таких мелочах, как чьи-то родственники.

- А ты просто хам, Рауль, - коротко резюмировала Жаклин. - Я тебе виски и жизнь, а ты мне - сомнения и неясные обвинения... Между прочим, я открыла квартиру ключом. И очень неплохо в ней ориентируюсь, вы заметили? Так что вы с вашей подозрительностью можете... а впрочем...

Жаклин пожала плечами и села, а потом и вальяжно развалилась на придвинутом вплотную к креслу Гаэль диване, сложив обтянутые узкой длинной юбкой ноги на подлокотник. Сначала от откровений Рауля стало неприятно. Да что уж там скрывать - даже страшновато. Но виски прибавляет храбрости, наглости, а чувство опасности наоборот, ретуширует. Жаклин происходящее показалось забавным...

- Вы знали когда-то Поля? Что же... сочувствую, - фыркнула Жаклин в бокал, расправляясь с очередными несколькими глотками виски. - Хотя... не такой уж он и плохой... а когда-то и вообще ничего наверное был. А я не буду оправдываться, Гаэль. Я вам лучше загадаю загадку... Итак... я не дочь Поля...
Она заливисто расхохоталась, решив, что признаваться в такой очевидности - это не просто забавно, но смешно до сумасшествия.

- Вопрос... и кто же тогда я? Ммм... могу дать несколько вариантов ответа. Может быть, я его падчерица, и из счастья иметь в родителях Поля и Изабель по-настоящему мне повезло только с его половиной? Или я его внебрачная дочка? Тоже половина, кстати, не худшая. Или... - у Жаклин даже похолодело внутри от того, что она может подобное произнести вслух, - я его любовница. Вторая молодость, взрыв чувств, старческий маразм или что-нибудь подобное... А может, он попросил меня заманить сюда вас обоих? - она призывно отсалютовала Раулю и Гаэль бокалом. - В случае отгадки обещаю понести наказание, но не такое жестокое. Бутылка виски - это почти смертная казнь. Гаэль, ты жаждешь крови?