Рыцари искали подлеца Крэгерна уж не первый день. Он, предатель и совратитель, бежал самым позорным образом, скрывал свой мерзкий лик от правосудия, которое непременно должно было восторжествовать и которое восторжествует. И лишь время сейчас отдаляло тот час, когда герцог взмахнет рукой и голова предателя слетит с плеч его или и вовсе закачается он на прочной веревке, подвешенный за шею, на радость людям добрым.
Рыцари искали, но не могли найти.
Как не могли найти они и госпожу Аньель, чья участь, верно, была прескорбна, и Раймонд, воплотив свои темные желания, наверняка убил бедняжку и прикопал под елью. И от таких мыслей мрачных искали верные рыцари еще усерднее.
Всадника, сходного обликом с Крэгерном, видели жители одной из деревень, которые нашли для незнакомца немного еды в обмен на незначительные услуги. Эти же жители указали куда направился мужчина, сопровождаемый ястребом. И теперь тройка рыцарей, что получили весть эту обнадеживающую, спешили срезать часть пути, рассчитывая нагнать своего бывшего командира. Они гнали лошадей, не боясь уморить их.
И правое дело создавало крылья справедливости за спиной.

Пыль летела из-под копыт, когда мчались кони по тракту; приминалась трава, стоило только верным скакунам двинуться рысью через поле. Разбегались зайцы, расползались змеи, гады ядовитые, чувствуя, что это шаги самой Справедливости. И мягко шелестела старая хвоя, когда ступили рыцари в тень леса.
Лес здесь был густой, и пусть до Чернолесья еще достаточно миль оставалось, но и здесь уж ощущалось легкое его дыханье. И вот деревья расступились, открывая широкую прогалину и позволяя увидеть одинокую фигуру верхом на коне.
Раймонд Крэгерн!
И вправду: не солгали жители деревни, не обманули, за то и не получили красного петуха к себе во двор.
- Стой! Остановись, Крэгерн, мерзавец! - крикнул один из рыцарей. - Если осталась в тебе хоть капля чести, хоть отзвук былой чести, усмери бег коня своего, сойди на землю и склони голову!
Рыцари дали шпор коням своим, собираясь окружить бывшего командира, в кольцо взять его и, связав руки за спиной, с позором вернуть в замок, где должен будет он ответ держать. Ну а коли решит Раймонд сопротивляться, отказывая себе в последней попытке повиниться, так бой готовы были рыцари принять.

Ждать было можно, что Раймонд, бежавший из замка, как последний трус, побоится и бой принять, решив жизнь свою жалкую спасти бегством позорным. Однако, бывший начальник стражи решил принять бой, смиряя бег коня и выхватывая меч.
Иллюзий рыцари не питали. Пусть в сердце Крэгерна поселилась тьма, но рука его должна быть так же крепка, как и прежде, а умение обращаться с оружием – идеально, недаром был он среди них долгое время самым лучшим.
Кони мчались друг другу навстречу, оружие поднялось вверх, замах.. и два удара. Один – Раймонда, который достал противника, не в полную силу, но достаточно, чтобы одежды его обагрились кровью, а с губ сорвалось слово бранное. И удар самого рыцаря, противостоящего предателю, скользнул вперед, правда чуть дрогнула рука.. И кони тут же разошлись.
Остальные двое рыцарей не спешили вмешиваться в сражение, полагая, что товарищ их и сам справится, пусть даже ему нанесена была рана.

Пожалуй что у каждого из рыцарей, что нагнал Раймонда, мысль появилась поступить с командиром бывшим, как с преступником последним. Отказать ему в праве пытаться защитить себя мечом благородным, а, выхватив арбалет, остановить предателя стрелой в спину. Ну а коли не в спину, так в руку, что обвиснет плетью бесполезной и окажется Крэгерн неспособен к сопротивлению. Однако, пусть такой исход и был желанным, вот только не спешили рыцари, позволяя товарищу, что первым бой принял, либо завершить его победой, либо отступить, и исключительно по желанию своему. Ведь проиграть Раймонду было не позорно: силы зла и тьмы, коими окрутил он замок своего господина, были на его стороне.
- Нет тебе доверия! Слова твои лживы и противны нам, - процедил сквозь зубы раненный рыцарь, разворачивая коня и вновь меч поднимая, пусть даже и побелело его лицо от боли. - Сомкни уста свои и преклони голову сей же час! Или мой меч заставит тебя.
Конь рыцаря двинулся вперед, с каждым мигом лишь ускоряя свой шаг.

Не прислушался Крэгерн к слову доброму и совету последнему дружескому, упорствовал он, не желая вернуться к герцогу и повиниться. И рыцари, что настигли беглеца, отступать не собирались.
Кони, с пеной у рта, мчались вперед. В небе громко закричал ястреб, взмывая вверх и тут же обрушиваясь вниз, целясь коню, что нес противника Раймонда, в глаза. Животное всхрапнуло и в самый последний момент сбилось с ритма.
Говорили недаром мудрецы: от меча каждый погибнет, кто за меч возьмется. Однако, не думал никогда молодой рыцарь, что высказывание это так близко окажется к нему, никогда и не мыслил о том, что погибнет он. Не боялся смерти, но и не искал ее, не ждал.
Удар командира бывшего оказался силен насколько, что выбросил рыцаря прочь из седла, повергая на землю. Как задумано было Раймондом не случилось - все же удалось противнику его прикрыться, защищая себя от смертельного удара, но подняться он с земли больше не мог.
Один из двух оставшихся рыцарей, тут же соскочил с коня, бросаясь к товарищу своему, а второй, не сдержав крика злого, пришпорил верного скакуна, собираясь одним махом зарубить Крэгерна-предателя... Крэгерна-совратителя.. Крэгерна-убийцу. Нет дороги назад человеку с черной душой.

Рассчитывать на честный поединок со стороны Крэгерна не приходилось. Он, став в один миг человеком низким, и драться так предпочел, удивляя своего противника, что не ожидал такого поступка и такого удара. Уж коли начат бой, так прими его покорно и не отступай. Умри, сдайся на милость и торжествуй победу. Но Раймонд, вместо того, чтобы использовать меч, попытался удар нанести кулаком.
И рыцарь, столь ратующий сейчас за правду, честь и справедливость, вскинул меч, защищаясь от удара и удивляясь происходящему, а оттого не находя возможности нанести такой же странный ответный удар.
Кони сошлись, промчались друг мимо друга и тут же разошлись. Рыцарь, все же получивший удар, начал было заваливаться, но все же, чуть накреняясь, удержаться в седле, краем глаза замечая, что ястреб тем временем атаковал его товарища, метясь когтями острыми в лицо.

Над Чернолесьем сгущались тучи, солнце, которое и без того должно было вскоре спрятаться за горизонт, укуталось в плотный саван туч. Мир вокруг в один миг посерел, стал мрачным, предвещающим недоброе. Подул ветер, а над лесом, чья дурная слава была известна далеко окрест, взвились черные тени - большие птицы взмыли в воздух, оглашая мир криками своих скрипучих голосов.
Миг и все смешалось на лугу.
Увидев, что Раймонд пал, третий рыцарь, до сих пор проявляющий заботу о своем раненном товарище, бросился вперед, надеясь перехватить оружие, что добыл Крэгерн себе в схватке безо всякой чести. Вот только стоило сомкнуться ладони мужчины на арбалете, как тетива тонко пропела свою песню.
И в тот же миг ястреб, вскрикнув словно человек, упал на землю, пораженный стрелой, и тут же забился, пытаясь взмахнуть крыльями, вновь подняться к небесам, но лишь прыгая и ковыляя в траве смешно и немного жалко.

Тучи окутали землю, обещая скорую непогоду; гремел гром, предвестник грозы и в стороне, над лесом, можно было, подняв голову, увидеть сверкание молний.
Удар Раймонда оказался настолько неожиданным, свирепым и полным ярости, что рыцарь, мигом умывшийся кровью, откинулся назад, взор его помутнел, а глаза закатились. Не видел уже он, как ястреб стремился подняться в небо, но не мог, как прыгал он по траве, не понимая, что еще миг - и попадет он под копыта разгоряченного коня, как дергался болт, причиняя птице болт. И что взгляд ястреба, острый, цепкий, сейчас был полон человеческой боли, и, взглянув пристально, можно было увидеть душу, которая страдала не первый день; и чья боль была куда как ужаснее ран телесных.
Но разыгравшаяся трагедия не тронула сердце рыцаря, что остался единственный в сознании и верхом. Он не видел чужого горя, лишь возможность пленить того, чьи поступки были противны ему и омерзительны. Лишь один миг потребовался для того, чтобы оказаться рядом. И вот конь уж загарцевал, не успокоенный, желающий продолжить стремительный бег, сопровождаемый лязгом оружия; он перебирал копытами так близко, что, казалось, еще миг, и налетит он, сбивая Раймонда грудью, повергнет на земь.
А рыцарь поднял оружие, намереваясь без лишних слов нанести удар Крэгерну, пусть даже смертельный, и закончить на том поединок, полный злобы. Рука рыцаря пошла вниз, конь дернулся и на миг рыцарь оказался открыт для удара.