Глава III Родство и сговоры

Между дворянами и крестьянами на полях существовал многочисленный и влиятельный класс «джентльменов», от которого значительно зависело правительство Тюдоров. У джентльменов были собственные счеты с Двором. Они трудились и получали мало благодарностей, поскольку Генрих VIII возвел в принцип, что служение ему есть оказанная ему честь.
Джентльмены были недовольны несуразными законами, такими как «Закон о пользованиях», их сердило вмешательство в деятельность Палаты Общин и их лучшую часть возмущало уничтожение монастырей, основанных их предками. Но их главным принципом была преданность земле, которой они владели. Они ненавидели мятеж, поскольку мятеж вел к конфискации земель. Они боялись бунта низших классов, потому что это угрожало их собственности.
Все джентльмены Севера принимали участие в управлении пограничными (с Шотландией) районами. Пограничные графства, Нортумберленд, Камберленд Уэстморленд и Епархия Дархем составляли район, отличающийся от других частей Англии.
Шотландия была беспокойным соседом, и мужчины этих графств были наделены бойцовскими качествами, особенно, как разведчики и стрелки. В этих районах состояние беззакония было естественным.
Лордами-губернаторами приграничных районов (The Wardens of the Marches) обычно становились дворяне, такие как лорд Дарси, лорд Декр и граф Нортумберлендский.
Король доверял им управление, но в то же время не доверял им. В 1522 году здесь был создан Тайный совет, который возглавлял королевский лейтенант, а в 1525 году совет был реорганизован и отдан под власть побочного сына Генриха герцога Ричмонда. Лорд Дарси жаловался на деятельность совета.
Для того, чтобы понять положение северных графств, достаточно простых примеров.
Хампфри Лисл, чей отец, сэр Уильям Лисл, сделал короткую, но яркую карьеру в качестве разбойника в 1527-28г.г., был арестован и приговорен к смерти вместе с отцом и большей частью их банды в 1528г., когда ему только исполнилось 13 лет. Он сознался, что принимал участие в угонах скота, ограблении пяти ферм и деревень и четырех грабежах на большой дороге, что помогал захватить заложников с целью получения выкупа и присутствовал при убийстве священника. Его жизнь была спасена эрлом Нортумберлендским, который повесил его отца, а Хампфри отправил в Тауэр. В 1532 году он вернулся уже рыцарем, но почти сразу был объявлен вне закона и скрылся в Шотландии.
Карьеры такого рода были скорее правилом, чем исключением, поэтому лордом-губерантором должен был быть человек сильного характера. Но найти такового было сложно, и ссоры между северными дворянами продолжались постоянно.

Примером может служить история дома Перси. Пятый граф Нортумберлендский прозванный Великолепным, умер в 1527 году, оставив множество долгов. У него было три сына от жены Екатерины, дочери и наследницы сэра Роберта Спенсера. Его наследник, Генри, был слаб телом, и им помыкали и манипулировали все, кто мог. Сначала это были его отец и кардинал Уосли, в чьем доме он воспитывался, позже Кромвель и прислужник Кромвеля сэр Рейнольд Карнаби. Когда Генри был пажем у кардинала Уосли, у него случилась короткая любовная история с Анной Болейн и, видимо, он даже предлагал ей руку. Граф Н. запретил сыну развивать столь опасную страсть и поспешно женил его на леди Мэри Талбот, дочери графа Шрусбери.
В 1527 году Генри Перси стал графом Нортумберлендским, и после падения кардинала Уосли освободился от влияния этого человека. С тех пор графом управлял Кромвель с помощью молодого дворянина, своего фаворита, сэра Рейнольда Карнаби. Пока этот человек сохранял свое положение, король мог быть спокоен за северные графства. Дарси описывает его, как очень легкомысленного, неосмотрительного и ненадежного человека.

Поместья Перси были богаты, хотя тонули в долгах, но замки славились неприступностью. С ними в руках король мог держать север под контролем. Но если бы они были использованы против него под умелым руководством такого человека, как, например, брат графа Н. сэра Томас Перси, и если бы при этом подоспела иностранная помощь, результат мог стать фатальным. Кромвель с сэром Барнаби выстроили планы, чтобы воспользоваться шансом обогатить корону путем присвоения земель Перси. Жизнь графа была неопределенной, женитьба несчастливой, он не имел наследника, он был в плохих отношениях с сэром Томасом, и Барнаби сделал все, чтобы поддержать такие отношения.
Ссора между братьями не казалась странной, потому что сэр Томас имел все пороки и добродетели своего клана, которые полностью отсутствовали в его брате.
Одна из очередных ссор произошла в 1532 году, когда эрл назначил лорда Огла губернатором, а сэр Томас и его младший брат сэр Ингрэм Перси отказались подчиняться ему. Сэр Томас объявил, что именно он является истинным губерантором, и лорд Одл отложил свое первое собрание в страхе, что братья разгонят его.
Сэр Томас жаловался, что эрл не отдавал ему земли, которые отошли ему по завещанию отца, до тех пор, пока он не женился. Его женой стала Элеонор, дочь и сонаследница Харботрта Бемиша. От нее у него было два сына, Томас и Генри, и дочь. Они жили в замке Prudhoe на Тайне.
В 1535 году король выдал бездетному Перси разрешение назначить одного из Перси наследником всех его земель. Но когда в качестве наследника был предложен сэр Томас Перси, естественный правопреемник, король выставил возражения. В результате граф Н. сделал своим наследником короля, и акт о наследовании Нортумберленда был принят Парламентом. Ничто не могло сделать графа Н. менее популярным, даже его экстравагантность и наследные долги, которые заслужили ему прозвище «Расточительный» Сэру Томасу компенсировали этот акт, но вряд ли он был доволен пенсионом, осознавая себя прямым наследником огромных земель на севере. Но если король решил, ничто не могло изменить его решение. Чувствуется беспомощность сэра Томаса, когда он пишет петицию Кромвелю, где упоминает о землях в Корбридже, которые он защищал от шотландцев и которые были пожалованы его братом сэру Рейнольду Карнаби. Сэр Томас не желал сдаваться и пришел выразить свой протест брату, но ему даже не позволили увидеть его и грубо выставили из дома. Он пишет, умоляя, чтобы Карнаби был исключен из окружения эрла, поскольку стал причиной ссоры с его женой, братьями и ближайшими родственниками. Кромвель отнюдь не был намерен убирать Барнаби с места, где он был весьма полезен, и сэр Томас, негласно обвинив Кромвеля и Барнаби в своих бедах, поклялся отомстить фавориту брата за разрушение семьи.
Возможно, граф Н. ненавидел своего брата. Причина могла лежать в давней обиде, но скорее всего, виноваты были оба. Сэр Томас был глубоко уязвлен, когда его брат пренебрег его правами на наследование, но при этом он все же оставался лояльным к эрлу, как к главе семьи, хотя его брат даже не желал говорить с ним.
Сэр Томас Перси был уважаем людьми, он сочувствовал бедным, был любимцем своей матери, вдовствующей графини, и был привязан к ней. Именно к нему, а не к эрлу обращались в трудные времена те, кому требовалась помощь. Как и его отец, Великолепный Эрл, он любил военные упражнения и боевые приключения, он был бесстрашен и честен, но в то же время необуздан, как все приграничные разбойники, что часто становились его соратниками и союзниками. Его действия часто бывали экстремальными. При первой возможности он следовал старым традициям разрушить собственность врага, нанести урон его землям и преследовать самого с угрозой кровавой расправы.

Влиятельными семействами в Дархеме были Хилтоны, Ламлеи и Боузы.
Семейство Боуз получило свои земли путем женитьбы одного из них на наследнице дома Баллиоль еще в 14-м веке. После падения Уорвика Кингмейкера они стали самой могущественной семьей в графстве. Старый сэр Ралф Боуз был шерифом Дархема в течение двадцати лет. Он женился на Маргарет, дочери сэра Ричарда Кониза.
Упомянем двоих из этой большой семьи – Ричарде, четвертом сыне, который женился на Элизабет, дочери и со-наследницы Роджера Эска из Эска, и Роберте, третьем сыне, который женился на на Эллис, дочери сэра Джеймса Меткафа.
В 1511 году Роберт упоминается как подходящий жених для Элизабет Эск, семи лет, в случае, если его брат Ричард умрет. Не получив состояния, которое он рассчитывал получить при женитьбе, Роберт стал адвокатом и завел знакомство с Робертом Эском, Уильямом Степлтоном, Томасом Мойном и другими молодыми адвокатами, которые сыграли видную роль в мятеже. Они унаследовали традиции адвокатов прежних времен, о которых было написано:

«Мы видим в Вестминстере группу людей, которые заслуживают больше внимания, чем получают на самом деле от наших равнодушных, плохо образованных историков. Нет, духовенство не было единственной образованной частью общества. Достойные интеллектуальные силы находились за стенами монастырей и университетов. Эти адвокаты были людьми мира, а не жителями стерильных замков, они женились и основывали семьи, некоторые из них становились дворянами, но они были образованными, способными людьми, лингвистами, логиками, упорными спорщиками. Это общительные, компанейские люди, объединяющиеся в коммуны, которые стали школами законности, архивами рукописей, центрами дискуссии, учения и преподавания. Это великие посредники между жизнью и логикой, разумная, ответственная часть английской нации».

Уилтон, место в устье Тиза было вотчиной Балмеров.
В октябре 1531 сэр Уильям Балмер составил завещание, длинный подробный документ, полный трагической иронии, навеянной историей семьи. (сэр Уильям был судим за верность Бэкингему и на коленях умолял прощения у короля)
Золотая цепь весом в 100 фунтов (50кг) – фамильная ценность, предназначенная для детей его старшего сына должно быть исчезла в королевских сундуках, когда этот сын достигнет ее. Часовня Св. Елены, где четверо иноков и одна женщина должны были постоянно молиться за душу ее основателя, просуществовала лишь несколько лет. Исполнителями его завещания, были «мой добрый Господь, мой лорд Уэстморленд, мой лорд Конейз и мой сын, сэр Томас Бурный». Сэр Уильям сделал своих трех сыновей, которые к тому времени стали рыцарями, своими душеприказчиками, но в конце завещания он добавляет:

«Также, я назвал своего сына, сэра Джона Балмера, одним из моих душеприказчиков, я желаю, чтобы он не был им, но братья должны с любовью позволить ему пользовать и принимать все мое имущество без какого-либо ущемления его, и он должен получить 300 и мою цепь и домашнее имущество в Уилтоне, прежде чем я завещаю ему...».

Какие брачные традиции существовали в те времена. Говоря о наследниках и наследницах, брачные контракты подписывались, когда претенденты на руку еще лежали в колыбелях, браки консуммировались как можно раньше, прежде чем молодые люди достигали достаточной независимости, которая могла помешать планам их опекунов и родителей. Именно эта традиция заключения брака без учета характеров и чувств молодых людей была причиной большого количества несчастливых семей.
Например, сэр Джон Бахнер был одним из таких отцов: пятеро из его шести детей были женаты прежде чем ему исполнилось сорок лет.

Возвращаясь к Джону Балмеру, упомянутому в завещании отца. Положение его отца в свите герцога Бэкингема, вероятно, помогло ему познакомиться с девушкой по имени Маргарет (какое распространенное имя! реплика пер.), которую считают побочной дочерью Бэкингема, хотя другие источники утверждают, что она была дочерью Генри Стэффорда. Маргарет была «очень милым созданием и красавицей», что признавали даже ее враги. Она была замужем за Уильямом Кейном из Лондона, но сэр Джон Балмер купил ее у ее мужа и сделал своей любовницей. В результате этой связи родились две дочери. Около 1536 года леди Балмер и Уильям Кейн ушли в мир иной, и сэр Джон женился на Маргарет. В январе 1537 года у них родился сын Джон, впоследствии ставший Джоном Балмером Пинкенторпом. В 1584 году он объявил, что родился от законного брака. Эта история демонстрирует либо низкий уровень морали на севере, либо силу чар Маргарет, либо существование смягчающих обстоятельств.

Сэр Ральф Балмер, один из братьев сэра Джона, женился на Анне, дочери и сонаследнице Роджера Эска из Эска, и таким образом стал родственником Ричарда Боуза.

Другой брат, сэр Уильям Балмер, как и сэр Джон, был несчастлив в браке. Его жена, Элизабет, дочь и наследница Уильяма Элмедона из Элмедона была отдана ему в жены, когда ей было одиннадцать, и он был немногим старше ее. Семья не сложилась, сэр Уильям промотал свое имение и приданое жены, и пара жила раздельно.
Ниже мы узнаем, как леди мстили за себя своим мужьям.

Третьим братом был Роберт Эск.
Роберт Эск родился в начале века. Судя по завещанию его отца, он получил в пожизненное владение поместье Эмпшот в Хэмпшире. Собственность имела ценность, поскольку он платил своему брату ежегодную ренту 8 фунтов и не нуждался в деньгах.
Ранние годы он провел на службе графу Нортумберленду, получив ее по протекции графини Камберленд, сестры графа. В 1527 году он еще находился в Нортумберленде, в этом же году он был принят в Gray’s Inn*.
Эск покинул графа за несколько лет до мятежа, так как нет свидетельств, что в это время он служил ему, но есть точные подтверждения, что он был практикующим барристером. Его враги называли его «простым торговцем законом», и, хотя он изучал все, кроме финансов, он упоминает о своем «большом деле» в Лондоне. Он был наделен даром красноречия, завоевывая словом сердца и знати и простолюдинов. Даже в его письмах и манифестах, написанных в пути или в тюрьме, есть отрывки, которые трогают сердце.
В то время, когда консервативные лорды вели переписку с послами императора (Карла), простолюдины связывали себя тайными клятвами, а большинство стойких верующих шли на виселицу, молодым адвокатам Inns of Court* должно было быть многое известно о делах Грейского паломничества, но Эск, Мон, Степлтон и даже Боулз хранили свои секреты, которые уже никто никогда не узнает.
Родным домом Роберта был Отон, дом его брата, здесь он родился и вырос. Он часто проводил каникулы у своих сестер и друзей в Йоркшире.
В 1536 году ему было около 35-ти лет, он был неженат, хотя в те времена даже младшие сыновья находили себе жен к этому возрасту. Женитьба не была тогда слишком привлекательным делом, но упорное одиночество Эска могло быть связано и с его непривлекательной внешностью. Хроникер суда в своих комментариях пишет, что «хуже не было уродства, как в его внешности, так и в его делах…» Это жестокое свидетельство в некоторой степени подтверждается тем, что у Эска был только один глаз. Другой свидетель, опровергая лояльность Эска к королю, утверждает, что «Мы не знаем друг друга, но я уверен, что он негодяй…»
Несмотря на физические недостатки, Эск был очень вынослив — мог проводить в седле сутки, без сна и еды.

* - Inns of Court -- "Судебные инны" -- четыре корпорации барристеров (барристер - адвокат, имеющий право выступать в высших судах; является членом одного из "Судебных иннов" [ Inns of Court ] в Лондоне; пользуются исключительным правом приёма в адвокатуру. Существуют с 14 века , первоначально как гильдии, где ученики обучались у опытных юристов в качестве подмастерьев; ныне в школах при этих корпорациях готовят барристеров; Inner Temple , Middle Temple , Lincoln's Inn , Gray's Inn.

В 1536 году аббат Уитби обвинил сэра Френсиса в мятежных действиях против монастыря Уитби. В ответ Бигод и его люди устроили разборки с Грегори Конайерсом и прочими людьми аббата на ярмарке в Уитби 25 августа, в день св. Хильды и, вероятно, убили бы его, не вмешайся в драку другие джентльмены. Аббат просил, чтобы враги помирились, но, скорее всего, никакого примирения не произошло.
Неизвестна роль самого аббата в деле пиратства, но можно предположить, что сэр Френсис был в долгу перед аббатом, и это раздражало молодого рыцаря.
В 1535 году сэр Френсис Бигод убеждением или силой заставил аббата отписать его должность своему молодому другу, Уильяму Ньютону, монаху Уитби. Это совсем не устраивало Грегори Конайерса и прочих монахов, которые настояли, чтобы аббат аннулировал эту передачу. Обе стороны обратились к Кромвелю. 7 января 1535 года Бигод написал, что «монахи смотрят на него(аббата), как вороны на падаль, и не будут возражать, если я или монах (Ньютон) побеседуем в ним наедине». Кромвель, как обычно, готов был решить дело в пользу того, кто больше заплатит ему, в этом случае такой стороной оказался аббат. Сэра Френсиса допросили на зимней судебной сессии и предупредили, чтобы он впредь не беспокоил монахов. Тем не менее, 19 июля 1536 года аббат обращается к Кромвелю с просьбой помешать Бигоду стать помощником управляющего округа. Он утверждает, что, если Бигод займет эту должность, а Джеймс Конайерс станет бейлифом(главой округа) «эти двое создадут такой союз, что у нас будут настоящие невзгоды».

Сэр Френсис Бигод был образован лучше, чем многие другие его сверстники. Он провел какое-то время в Оксфорде и хотя не получил степени, являлся вполне ученым человеком. У него были ученики среди реформаторов. Его первая книга звучала атакой на монастыри, он переписывался с Бейлем, Латимером* и другими мыслителями.

В июне 1535 года он занимался доставкой епископам королевских писем, в которых король предупреждал о снятии их с постов в случае непринятия «Декларации о верховном главе Церкви». Бигод рапортует, что этот королевский статус проповедуется искренне и принимается народом, и в то же самое время информирует Кромвеля о подозрениях, которые имеет в отношении лояльности монахов монастыря Маунтгрейс. Он предлагает арестовать «вероломного монаха» из Джевукса, которому явилась св. Анна. Этот человек был казнен во время выездной сессии именно по вине сэра Френсиса — свидетельство против монаха было более чем зыбким.
В 1536 году Бигод пишет Кромвелю о двух священниках и человеке по имени Энтони Херон, посаженных в тюрьму за папизм. В письме описывается ужасное состояние тюрьмы Йорка. Сэр Френсис рассказывает, что во время прогулки заключенных по тюремному двору он много разговаривал с этим человеком. Тот выказал большое смирение, одарив своих тюремщиков и «пожелав им обрести свободу так скоро, как они избавятся от своих заблуждений».
Позже, в этом же году сэр Френсис пишет Кромвелю еще одно любопытное письмо, которое проливает свет на его характер.
Он просит дать ему разрешение проповедовать, если невозможно, чтобы он стал священником, для того, чтобы нести правду невежественным людям севера. И это при том что в это время сэр Френсис был женат и имел детей.
Сэ Френсис был твердым последователем политики Кромвеля, по рождению, интересам, убеждениям. Его фигура между тем олицетворяет одного из первых пуритан. Он ненавидел Римскую Церковь, но равно ненавидел эрастицизм Генриха и Кромвеля. Он искал пресвитерианства, и будь он одарен талантами, мог бы стать последователем Кальвина и Нокса. Религиозная свобода была невозможна в те времена, неприемлема для законопослушного ума, и как большинство современников, сэр Френсис должен был иметь свою Церковь, священство, догму, черное и белое, отделенное от государства. Когда настало время, и ему пришлось выбирать между Церковью и государством, любая, даже плохонькая Церковь стала для него предпочтительней государственной религии.

Его сына ожидала более суровая судьба. Когда лорд Дарси оставил обязанности лорда-стюарда и констебля замка Шериф-Баттон, в 1520 году, они были переданы его другу сэру Роберту констеблю. Дарси назначил своего друга смотрителем замка и всем прочим. В это же время он отдал свою дочь от второго брака, Элизабет, старшему сыну сэра Роберта Мармадьюку. Дарси приказал своему слуге поспешить с выплатой ее приданого сэр Роберту, из-за его «опасного нрава». Он, должно быть, имел в виду, что его друг имел вспыльчивый характер, что является очевидным свидетельством, что сэр Роберт был суров и жесток.

Граф Суррей (позже граф Норфолк), который был послан на север в 1523 году, чтобы инспектировать состояние правосудия, сообщил Уолси, что побывав в судах Йорка, он «обнаружил большие несогласия между джентльменами, которые умудряются сразиться между собой, едва встретившись». По совету судей он посетил все собрания и настоял на обещании, что джентльмены будут находить компромиссы и решать вопросы мирным путем. Среди прочих, сэр Роберт Констебль и его сторонники находились в состоянии войны с молодым сэром Ральфом Эллекером и сэром Джоном Констеблем из Холдернесса. Последний, вероятно, был либо младшим братом сэра Роберта, либо его кузеном.

В 1533 году разногласия сэра Роберта Констебля с его зятем (мужем сестры), сэром Уильямом Перси дошли до суда Звездной палаты. Дело затянулось, несмотря на то, что было внутрисемейным, хотя участники, видимо, надеялись на то, что суд разрешит их споры. В Йорке было хорошо известно, что семьи состояли в конфликте, даже после смерти последнего графа Нортумберленда. Сэр Уильям Перси представил суду список обвинений против сэра Роберта, которые начинались с мелких стычек по поводу пастбищ и загонов для скота, а заканчивались главным конфликтом. Он начался весьма забавно. Путник нашел на королевской дороге щит и продал его одному из слуг Перси, Саймону Банистеру. Саймон надел щит на ассиз в Дрифилде, а Кристофер Констебль, один из племянников сэра Роберта, заявил, что щит принадлежит ему. Банистер отказался отдать его, хотя сэр Роберт, который подарил щит своему племяннику, предложил определить, тот ли это щит. После сего случая слуги двух домов никогда не встречались, не поссорясь. Если итальянцы были столь же обидчивы, как англичане, история вражды Монтекки и Капулетти совсем не является преувеличением.
Дело подошло к кульминации в марте 1534 года, когда в Йорке заседал выездной ассиз, а враждующие семьи были в полном сборе. После нанесения оскорбления и драки в таверне, Банистер, который спровоцировал потасовку, и его компания были атакованы Констеблями на улице. В этой стычке Банистер был убит, а несколько человек, включая сына сэра Роберта Констебля, Томаса, ранены. Констебли сбежали в обитель Белых Монахов и попросили там убежища. Затем их переправили в городскую тюрьму, и все их соратники собрались навестить их. Симпатии народа были на их стороне, хотя сэр Уильям Перси утверждал, что Констебли подкупили мэра и горожан. Коронер был настолько коррумпирован, что убийство могло вообще пройти незамеченным, да и шериф был не более неподкупен: когда он собрал суд присяжных для рассмотрения этого дела, большинство из них были люди Констеблей, а остальные знали цвет их денег. Пока король не найдет средства, убийство и увечья останутся без наказания – так сэр Уильям Перси завершил это дело. Подробности защиты сэра Роберта слишком длинны, но закончились они тем, что обвинитель сам согласился на том, что сэр Роберт не принимал участия в этом деле, и не было доказано, что он спровоцировал его. Зачинщики были обвинены в том, что начали драку, вместо того, чтобы договориться мирно с самого начала.