Обещанное. Рассказы о самых знаменитых авантюристах галантной эпохи. Сейчас - пожалуй, о самом загадочном. Споры о гендерной принадлежности шевалье д'Эона не утихали не один десяток лет, а история его жизни годится на то, чтобы написать не один десяток авантюрных романов.
Наш герой родился в 1728 году в Тоннере, при крещении он получил имя Шарль. Он учился в Тоннере, затем отправился в Париж, где поступил в колледж. Двадцати одного году от роду он уже получил диплом доктора гражданского и канонического права. В то же время шевалье д'Эон прекрасно стрелял из пистолета, еще лучше фехтовал и считался самым опасным дуэлянтом столицы.
Современники отмечали в нем необыкновенное изящество, граничившее с женственностью. Он и говорил высоким нежным голосом. Эта двойственность его натуры интриговала, притягивала как мужчин, так и женщин. Ему приписывали несколько головокружительных романов в Париже, а позднее в Санкт-Петербурге, он живо отобразил их в мемуарах, но в откровенном письме как-то признался, что в жизни не имел любовниц, их ему заменяли книги. Шевалье д'Эон не сразу осознал, что в его мужском теле заключена женская душа. Постепенно крепло желание не обладать женщиной, а быть ею. Хотя бы внешне. Хотя бы переодеваясь в женское платье.
В те годы трудно было удивить высшее общество вольностями в интимной жизни. Порочность тогда не была препятствием для государственной службы. Иначе и быть не могло, ведь сам король Людовик XV провозгласил: «После нас хоть потоп!»
Неудивительно, что шевалье д'Эона заметили при дворе, и наконец сам король пожелал с ним познакомиться. Государь оценил выдающиеся способности молодого человека. Впрочем, вполне возможно, что протекцию д'Эону составила маркиза Помпадур, которая с середины XVIII века и до самой смерти в 1764 году фактически руководила внешней политикой Франции. Так или иначе, вскоре шевалье д’Эон стал секретным агентом короля.
Вряд ли он имел призвание к разведке или дипломатии. Он руководствовался скорее выгодой: услуги тайного агента щедро оплачивались. Да и сам дух авантюризма заставлял кровь быстрее бежать по жилам. Шпионаж – одна из основных «специализаций» авантюриста XVIII века. В разное время секретными агентами были Казанова и граф Сен-Жермен, и это только авантюристы «главного калибра», шпионским ремеслом не брезговал никто.
На секретной службе в стране соболей
Политика Франции в отношении России была, мягко говоря, недружественной. Россию старались изолировать от Европы цепью враждебных ей государств, расположенных вдоль всей западной границы империи, с севера до юга: Швеция – Польша – Турция. Россия, естественно, относилась к Франции с недоверием. А тут еще французский посол в России маркиз де ла Шетарди в частном письме неуважительно отозвался об императрице Елизавете Петровне. Для дипломата такого уровня это было верхом беспечности, ведь он знал, что письма перлюстрируются. В общем, пришлось послу собирать дорожные сундуки. В ответ и русского посла выслали из Парижа. Дипломатические отношения между двумя странами надолго прервались.
Но вот над Европой взошла звезда прусского короля Фридриха II. На пороге Семилетней войны рушились старые союзы, заключались новые. В изменившихся обстоятельствах Франции понадобилась дружба России. Развернуть сразу всю налаженную веками дипломатию в противоположную сторону было бы невозможно. Но на этот случай у Людовика XV была собственная тайная разведка и дипломатия, так называемый «секрет короля». Официальные дипломаты чаще всего не знали, какие задания выполняют агенты секретной королевской службы.
Но Россия не спешила открывать объятия французам. Канцлер А.П.Бестужев-Рюмин был непреклонным противником сближения с Францией, зато вице-канцлер М.И.Воронцов, наоборот, сторонником французской партии в верхах. Но упрямый старик Бестужев везде имел глаза и уши, его шпионы действовали не только при дворе, но и на границах империи.
Нужен был дипломатический прорыв. И тогда в Версале решили: нужно тайно обратиться прямо к Елизавете Петровне, наладить секретную переписку между императрицей и королем. Требовался человек, не вызывающий подозрений, с надежной легендой. Такой кандидат как раз в это время начал работать на «секрет короля» – Александр Питер Макензи Дуглас, шотландец-якобит, вынужденный покинуть Англию. Проще говоря, политэмигрант. В России хорошо принимали англичан, много шотландцев служило в русской армии. Согласно легенде, Дуглас отправлялся в Санкт-Петербург якобы для закупки пушного товара. Продумали и связь: поскольку курьеров не было, а почта досматривалась, решено было использовать в открытой переписке особый «меховой» шифр. «Черно-бурая лиса», «куница», «горностай», другие меха обозначали царедворцев, послов иностранных держав и монархов. «Соболем» именовался главный противник – Бестужев-Рюмин. В случае провала агент должен был сообщить, что «меховую муфту не нашел».
Летом 1755 года Дуглас прибыл в Санкт-Петербург. В Версаль полетели депеши. «Соболь в цене», – сообщал Дуглас, то есть, позиции Бестужева-Рюмина по-прежнему сильны. «Рысь в ходу», – значит, австрийская эрцгерцогиня Мария-Терезия заинтересована в тесном союзе с Россией. Французский агент установил связь с Воронцовым, а тот, в свою очередь, доложил Елизавете Петровне о предложениях Людовика XV. Ответ императрицы был благосклонным. Дуглас помчался в Париж с обнадеживающим докладом.
Уже в следующем году шотландец вернулся в Санкт-Петербург, и на этот раз его сопровождал секретарь – щеголь и галантный кавалер, виртуозно владевший пером и шпагой, шевалье д'Эон.
Двум агентам предстояло обеспечивать постоянную переписку короля с императрицей, сделать процесс сближения двух государств необратимым. Шкатулка с двойным дном, шифры в обложках книг, конспиративные встречи – весь набор шпионских средств того времени был задействован. Одновременно полным ходом продолжался сбор разведданных. Агентам надлежало собрать сведения о русско-английских переговорах, о состоянии российской торговли, о степени доверия императрицы к различным вельможам и министрам, о фаворитах Елизаветы Петровны, об отношении общества к наследнику престола Петру Федоровичу, о планах России в начинающейся войне, о видах Санкт-Петербурга на Польшу и многом другом.
Когда миссия французских агентов успешно завершилась, оба вернулись в Париж, Дуглас навсегда, а д'Эон лишь на короткое время. Король удостоил шевалье аудиенции и подарил золотую табакерку – на придворном языке это был знак особой приязни. Вскоре в Санкт-Петербург отправилось посольство во главе с маркизом л'Опиталем, а секретарем посольства был назначен шевалье д'Эон. Он по-прежнему работал как агент «секрета короля», но под дипломатическим прикрытием. При этом даже посол не знал, что его секретарь по совместительству еще и шпион, выполняющий особые задания.
Из России – с любовью
Еще в качестве агента д'Эон начал помаленьку подвирать своему начальству, преувеличивая свои победы. Проверить его было некому, тем более – заменить. Резкий поворот во внешней политике России и Франции стал полной неожиданностью и породил самые фантастические слухи. «Как можно было добиться благосклонности русской императрицы?» – недоумевали в Париже. Разумеется, переодевания и альковные похождения первыми приходили на ум. Шевалье д’Эон не опровергал слухов, а только многозначительно улыбался.
Аналитическим умом и широчайшей эрудицией шевалье д’Эон превосходил не только своих коллег, но и своих начальников в Версале. Он написал и представил министру иностранных дел кардиналу де Бернису несколько отчетов-исследований о законах и экономике России, например «Общий мемуар о российской торговле», предлагал проекты, вроде «Плана торговли на Черном море».
В России шевалье д'Эон и в самом деле получил много впечатлений, наблюдений. Он отмечал хорошие стороны русской жизни и добрые черты народного характера, и тут же, через «но», давал волю сарказму. «Русские чрезвычайно сноровисты, – отмечал д'Эон, – но, поднявшись до определенного уровня мастерства, там и остаются и почти никогда не достигают совершенства. Тем не менее, почитают они себя годными к любому делу и не уступающими в ловкости ни одному народу европейскому; русский купец или фабрикант, ревнуя к чужеземцам, употребит все возможные средства, дабы помешать им устроить здесь полезные заведения и воспрепятствовать их бесперебойному труду; он пойдет на все, измучит чужестранцев ложными надеждами, отсрочками и посулами и доведет до того, что, обремененный долгами и лишенный возможности выехать из России, иностранец примет поневоле условия невыгодные и разорительные».
Он хвалил государственное устройство, описывал коллегии и учреждения, а затем пояснял: «По описанию моему можно подумать, будто в управлении всеми делами этой Империи царит величайший порядок; я же, напротив, полагаю, что царит в нем немалый беспорядок, причина же сего положения вещей очень проста: в здешних краях никто не получает должность в награду за заслуги, как сие в других странах водится, а по той лишь причине, что сие государю угодно, и нет здесь ни законов, ни права, и во всех сословиях вдобавок невежество господствует».
А вот про армию: «Русский солдат вообще весьма послушен и покорен; вышколен, воюет хорошо и бесстрашно, когда хороших над собой имеет командиров, кои ему пример показывают, но в том же коренится и слабость его, ибо, говоря по правде, русский офицер чаще всего ни ума не имеет, ни талантов».
Профессии юриста, агента и дипломата приучили шевалье д'Эона копировать все документы, попадающие ему в руки, все хранить в своем архиве, тем более – оригиналы писем от важных персон. Если для полноты картины не хватало какого-то документа, д'Эон без стеснения сочинял его. Шевалье д'Эон всюду возил с собой деревянные шкатулки с документами, закамуфлированные под фолианты. В его огромной библиотеке их трудно было отыскать.
В отличие остальных авантюристов, побывавших в России, шевалье д'Эон сумел сделать здесь карьеру. Русские относились к нему с уважением. В конце «русского периода» его жизни ему предложили выгодную службу, о чем он сообщил в Версаль. Кардинал де Бернис советовал согласиться. Но шевалье д'Эон отказался. В 1760 году он навсегда покинул Россию, но мысленно, в своих сочинениях, в переписке, еще не раз возвращался сюда.
Ему было мало вернуться в Париж просто хорошим агентом и дипломатом. Ему нужна была приставка «супер». Чтобы стать суперагентом, нужно было привезти некий эксклюзив. И он сфабриковал документ, которого не было: внешнеполитическую доктрину Российской империи, разработанную будто бы еще Петром Великим и последовательно осуществляемую его преемниками. Этот документ стали называть «Завещанием Петра I».
Шевалье д'Эон включил в текст документа известные ему, как агенту и дипломату, внешнеполитические планы России по отношению к ее союзникам – германским государствам и Австрии, к ее постоянным противникам – Швеции и Турции. В остальном автор дал волю фантазии. Он приписал России вечное стремление к подчинению, завоеванию других стран. На юге, например, русские будто бы планировали чуть ли не «мыть сапоги в Индийском океане». На Западе – постепенно завладеть Швецией, Польшей, совместно с Австрией разгромить Турцию. В конце концов, в Европе останутся три суверенных государства: Россия, Австрия и Франция. Россия предложит им тайное соглашение о разделе мирового господства, но поведет дело так, чтобы Париж и Вена столкнулись лбами и передрались. Возможно, Франция устоит. Тогда Россия нанесет решающий удар: бросит войска с севера через Архангельск, с запада через Польшу и Германию, а на юге по морю из Азова привезет «десант варварских орд». После покорения Франции вся остальная Европа легко подпадет под иго Империи.
Шевалье д'Эон вновь был обласкан королем, получил ежегодный пенсион в 2400 ливров и чин капитана драгунского полка. А вместе с ним и назначение в действующую армию.
Это был короткий, но упоительный период в его жизни. Шевалье д’Эон показал себя храбрецом: отличился при взятии Вольфенбюттеля – резиденции герцога Брауншвейгского, в Нижней Саксонии дважды переплывал Везер под огнем вражеских пушек, с сотней драгун захватил в плен целый батальон пруссаков, был ранен в руку и в голову.
Война, не слишком удачная для Франции, оканчивалась. Нужно было заключать мир, не только с Пруссией, но и с ее союзницей Англией. А при плохом раскладе – готовить вторжение на Британские острова. Королю вновь понадобился «маленький д’Эон», как называли его при дворе. Он отправился в Лондон секретарем посольства, вскоре стал полномочным министром, то есть исполнял обязанности главы дипмиссии. Шевалье д’Эон подготовил проект мирного договора, удовлетворявший обе стороны. В то же время он координировал работу целой группы французских офицеров, проникших в Англию под видом туристов. Они обследовали бухты на побережье, наметили места для высадки десанта, разведали дороги и так далее. На основе собранных данных был составлен план операции. Людовик XV вновь был настолько доволен своим агентом-дипломатом, что пожаловал его званием кавалера ордена Святого Людовика.
Охота на шевалье
Но недолго ликовал шевалье д’Эон. Неожиданно в Лондон прибыл новый посол граф де Герши. Он потребовал передать ему все дела и отчитаться, в том числе по финансовым статьям, что д’Эону было особенно неприятно. Оказывается, в Версале произошел скандал: маркиза Помпадур обнаружила, что король ведет собственную политическую игру, перехватила письма к д’Эону. Это по ее настоянию был назначен и срочно отправлен в Лондон новый посол. Шевалье д’Эон, ценнейший агент и дипломат, пал жертвой охлаждения между королем и могущественной фавориткой.
Но вот д’Эон по новым секретным каналам получил ободряющее письмо от Людовика XV: монарх подтверждал свою благосклонность и приказывал продолжать работу на «секрет короля». Шевалье д’Эону было не впервой вести двойную игру. И он бросил вызов Помпадурше и новому главе МИДа де Шуазелю – отказался подчиниться послу де Герши, удерживая у себя архив посольства.
Началась травля д’Эона. На него охотились прибывшие французские агенты, но он всегда ускользал, переодевшись в женское платье, или успешно отбивался шпагой. Его планировали усыпить сонным зельем и в бессознательном состоянии вывезти во Францию, но он был слишком осторожен. Его дом пытались взять штурмом, но шевалье д’Эон превратил его в крепость. Против него началась война в печати: его объявляли вором, сумасшедшим и, наконец, гермафродитом. Все, о чем шептались за спиной д’Эона, теперь обсуждалось во всех кофейнях Лондона.
Шевалье вспылил, ответил на обиду оскорблениями. А послу того и надо было, для этого он и нанял продажных памфлетистов. За публичное оскорбление д’Эона привлекли к суду, однако обвиняемый в суд не явился, его приговорили к тюремному заключению заочно. Но, когда констебль с полицейскими явились его арестовывать, оказалось, что в доме находятся только женщины – экономка, кухарка и горничная. Констебль удалился, отметив про себя, что горничная – соблазнительная штучка, так и стреляет глазками!..
Тут кавалеру повезло: во-первых, один из наемных убийц согласился свидетельствовать против де Герши, во-вторых, буфетчик посольства рассорился с начальством и признался, что подсыпал сонное зелье в бокал, предназначавшийся д’Эону. Последовало обвинение посла в попытке убийства. Де Герши обратился к милости английского короля Георга III. Дело замяли, но послу пришлось спешно покинуть Британию. Король пошел на мировую, назначил шевалье пенсион, понимая, что в случае продолжения конфликта д’Эон может стать неуправляемым. А в его личном архиве хранятся секретные документы, в том числе письма короля. Что если, к примеру, англичане узнают о готовящемся вторжении на Британские острова? Да не с чьих-то слов, а из собственноручных королевских писем! Вскоре д’Эон получил требование вернуть все секретные документы и письма. Он отказался. Тогда ему перестали выплачивать пенсион. Д’Эон в ответ сообщил, что бедствует, а государственные тайны – ходовой товар, покупателя найти нетрудно. Так «маленький д’Эон» объявил войну правительству и лично королю Франции.
Бомарше против д'Эона
Кто может победить авантюриста, когда у него козырные карты на руках? Только такой же авантюрист, искушенный в правилах нечистой игры. Уладить «семейную ссору» с д’Эоном поручили великому драматургу Бомарше, который, как известно, тоже был тайным агентом короля.
В 1774 году скончался Людовик XV, его сменил Людовик XVI. Поскольку и для нового правительства архив шевалье д'Эона представлял серьезную угрозу, Людовик XVI послал в Лондон Бомарше. Ему предстояло заключить с контрагентом сделку, состоявшую из двух пунктов: во-первых, деньги в обмен на архив, и во-вторых, некие «особые условия». Эти условия были необходимы на тот случай, если д'Эон все-таки утаит какой-нибудь компромат, либо, вернувшись во Францию, станет устно распространять секретную информацию. Решение, к которому пришли версальские мудрецы, сообщил министр иностранных дел Верженн в письме к Бомарше: «Вот если бы г-н д'Эон согласился появиться в женском обличье, все было бы решено».
В Версале прекрасно знали, что уже с 1771 года шевалье д'Эон все чаще появлялся на публике в дамском наряде. Англичане даже заключали пари на тему: мужчина он или женщина? Поэтому позднее «особые условия» были конкретизированы: шевалье д'Эон отныне всегда должен носить женское платье. Таким образом, правительство намеревалось ошельмовать д'Эона: ну кто поверит шуту или человеку неопределенного пола?
Шевалье д'Эон с доверием пошел на контакт с Бомарше. По первому пункту торговались долго и даже обменялись колкостями, но в конце концов сошлись в цене. «Особые условия» привели шевалье д'Эона в замешательство. Однако, поразмыслив, он согласился. В результате 4 ноября 1775 года был заключен самый необычный договор в истории мировой дипломатии. С одной стороны он был подписан г-ном Пьером Огюстеном Кароном де Бомарше, «в силу полномочий, возложенных на него Людовиком XVI», а с другой – «барышней д'Эон де Бомон, старшей дочерью в семье, известной до сего дня под именем кавалера д'Эона, бывшего капитана драгунского полка, кавалера ордена Святого Людовика, а еще ранее – доктора гражданского и канонического права». Основная часть договора гласила: «Барышня де Бомон признает, что по воле своих родителей она до сих пор жила под чуждым ей мужским обличьем, и отныне, дабы положить конец этому двусмысленному положению, вновь станет носить женское платье и больше никогда от этого не откажется, за что ей будет позволено вернуться во Францию. Как только это условие будет выполнено, она получит пожизненную ренту в размере 12 тысяч ливров, а все ее долги, сделанные в Лондоне, будут оплачены. Учитывая ее ратные заслуги, ей разрешается носить крест Святого Людовика на женском платье и выделяется 2000 экю для приобретения женского гардероба, вся же мужская одежда будет у нее изъята, дабы не будить желания вновь ею воспользоваться».
Так довершилось превращение шевалье д'Эона в женщину. Как пошутил один английский газетчик, «одевшись женщиной, шевалье стал собственной вдовой». Но мы будем все-таки говорить о нем в мужском роде. В 1777 году шевалье д'Эон вернулся во Францию.
Он сразу получил приглашение в Версаль, но явился он туда в мундире драгунского капитана. Король был недоволен. Д'Эон пытался оправдаться тем, что ему не хватает средств на женские наряды, хотя приличная сумма на эти цели была ему выплачена по договору. Тягостную сцену разрядила присутствовавшая при этом королева Мария Антуанетта, она предоставила в распоряжение д'Эона свою личную портниху. И все же король издал специальный указ, запрещавший д'Эону носить другую одежду, кроме женской. А непокорного драгуна отправил на время в женский Сен-Сирский монастырь.
И вскоре шевалье д'Эон прибыл во дворец в черном платье с огромными фижмами, в напудренном парике с кружевной наколкой и в туфлях на высоких каблуках. По столице поползли слухи, что «барышня д’Эон» влюбилась в Бомарше, а коварный драматург обманул ее и бросил.
Шевалье д'Эон посетил Вольтера, с которым прежде обменялся несколькими письмами. Вольтер, Дидро, Руссо – они были кумирами всех мыслящих людей, к каковым причислял себя и д'Эон. Однако философ принял экзотического гостя довольно холодно и после этой встречи называл его в письмах не иначе, как «человеком-амфибией», «ни мужчиной, ни женщиной».
Как-то неуютно показалось шевалье д'Эону на родине. Он вернулся в Англию, к которой уже привык и где к нему уже привыкли.
Со шпагой и в юбке
До конца своих дней шевалье д'Эон носил женское платье и даже не пытался снять его, когда это стало возможно. Он писал: «После того, как я всю жизнь был мужчиной, военным, ученым, дипломатом, я испытываю восторг оттого, что я женщина!» А между тем, нежная миловидность шевалье давно увяла, черты заострились, морщины избороздили лицо. При первой встрече он производил на людей жалкое впечатление. «Трудно вообразить себе что-либо более невероятное и неприятное, чем девица д’Эон в юбке», – писал современник.
Но вот свершилась Французская революция, и все пошло прахом. Директория отказалась платить ренту, назначенную королем. Как эмигрант, шевалье д’Эон лишался и законной защиты государства. Он просил принять его на службу во французскую республиканскую армию и засыпал письмами знакомых военачальников. Ему отвечали вежливо, но в высшей степени уклончиво.
Шевалье д’Эон зарабатывал уроками фехтования и участием в соревнованиях с призовым фондом. Причем фехтовал он в женской одежде. Однако рука д’Эона слабела, точность изменяла ему. После легкого ранения обломком рапиры пришлось оставить фехтование. Тогда он стал участвовать в шахматной игре на деньги, но средств на жизнь не хватало, росли долги.
Пришлось продавать библиотеку. В ней были целые разделы по законодательству, финансам, истории, языкознанию, не говоря уже о философской и художественной литературе. Шевалье д’Эон предложил библиотеку целиком русской императрице Екатерине II. Он убеждал царицу, что его собрание необходимо ей при составлении свода законов. Императрица отказалась. В 1793 году библиотека была выставлена на аукционе Кристи и частично распродана. Это спасло шевалье д’Эона не только от нищеты, но и от полного забвения, о нем опять заговорили.
Так, распродавая книги, мебель, оружие, драгоценности и памятные вещицы (среди них была шкатулка, будто бы подаренная ему Елизаветой Петровной), наш герой дожил свой век. Смерть его 21 мая 1810 года поставила точки над i: консилиум врачей в присутствии полиции и свидетелей констатировал, что умерший был мужчиной «без какой-либо примеси иного пола». Однако мужчина и женщина – это не только физиология. Возможно, тайну шевалье д’Эона прояснит та часть библиотеки, которую он не выставил на продажу. Это была, так сказать, феминистская литература: «Галерея сильных женщин», «Апология дам», «Жизнь знаменитых женщин Франции» в 2-х томах, «Защита прекрасного пола», «История галантных женщин», «Исследования о женском платье». Разумеется, эротическая литература и романы, слывшие учебниками соблазнения. А также, представьте себе, многочисленные справочники по акушерству и гинекологии!
Эта болезнь или половое извращение тогда же получило название «эонизм» по имени д’Эона. Старый термин и сегодня употребляется как синоним сравнительно нового – «трансвестизм». А может быть, это тоже некая авантюра природы, стремящейся создать новый вид человека?
(с) отсюда.
