Баронеты:

сэр Самуэль Гордон Кавендиш, 1-й Bt (1777 - 1850)
сэр Ричард Джереми Гордон Кавендиш, 2-й Bt (1816 – 1866)
сэр Джонатан Кавендиш, 3-й Bt (1838 - 1910)
сэр Дональд Кавендиш, 4-й Bt (1869 – еще жив)

История баронетства Кавендиш насчитывает немногим более ста двадцати лет лет, однако обросла тайнами и легендами, уходящими своими корнями в начало девятнадцатого столетия. Наполеоновские войны приблизили одну из побочных и захудалых ветвей знаменитой фамилии к славе их дальних родственников. Впрочем, первый баронет, сэр Самуэль Гордон Кавендиш утверждал, что его семейство имеет к роду герцогов Девонширских, ведущему свое начало от Кавендишей, известных со времен норманнского завоевания, самое прямое отношение, но это он явно преувеличил. Родители его были из мелкопоместных джентри.
Разбогатев на продаже английского сукна в смутное время континентальной блокады, то ли торговец, то ли пират, Черный Самуэль, прозванный так за смуглый цвет лица и иссиня-черные волосы (поговаривали, что прабабка баронета согрешила с испанским священником во времена Марии Кровавой, когда, подобно воронам, святые отцы наводнили английскую землю, да никто вслух при Кавендише такое произносить не решался), вернулся в родной Линкольншир, получив землю и титул, будучи удостоенным лестных слов о своей деятельности от самого принца-регента. Впрочем, неизвестно, какая доля от сколоченного новоиспеченным баронетом состояния осела в королевской казне.
Земли сэру Самуэлю достались добрые, пригодные как для пашни, так и для выпаса овец, а дом, что баронет выстроил меж двух холмов, на месте обмелевшего ручья, и назвал Блэкберн-холлом, известен был на всю округу тем, что в безлунные ночи кто-то плакал в длинных галереях тонким женским голосом. Архитектор пожимал плечами, местный викарий прочитал несколько проповедей в отстроенной неподалеку на средства сэра Самуэля церкви, да плачи не прекращались. Тогда сосед сэра Самуэля, любитель оккультных и прочих наук, Томас Брэдли предложил разобрать старую каменную кладку, поросшую мхом, в десятке ярдов от конюшен – говорили, что на месте дома стоял женский монастырь, который разрушен и сожжен был во времена Реформации. Под вывернутыми из земли валунами оказался склеп, в котором нашли несколько истлевших скелетов и кованый сундучок, в недрах коего обнаружились драгоценности, позолоченные дароносицы, иная церковная утварь, тяжелые рубиновые кольца, диадемы с оплавленными в золото и серебро голубоватыми сапфирами, загадочные изумрудные ожерелья, по преданию, приносящие здоровье их обладательницам. Украшения, по оценкам приглашенных ювелиров, стоили целое состояние. Останки захоронили, драгоценности достались хозяину земель.
Сэр Самуэль не был ни дураком, ни особенно суеверным человеком, обратил золото в деньги, оставив лишь одно сапфировое ожерелье в качестве подарка любимой жене Элинор, подарившей баронету дитя мужеского пола ровно через девять месяцев после первой брачной ночи.
С тех пор стенания неизвестного призрака прекратились, словно сами собой.
Деньги приносили деньги, разбогатев на шерсти, сэр Самуэль построил в Линкольне несколько ткацких фабрик, перерабатывающих шесть овец с его же пастбищ, начал скупать сырье, свозимое в Линкольн со всего графства, и сыну его, второму баронету, сэру Ричарду Кавендишу, после смерти отца достался крупный капитал. Будучи человеком нервного, художественного склада, предпочитавшим восхищение предметами искусства финансовым расчетам, Ричард стал одним из друзей Уильяма Тернера, и после смерти художника оказался обладателем нескольких его полотен, написанных в 1842 году после путешествия живописца по венецианским каналам. Говорят, ныне эти три куска холста стоят не меньше, чем приснопамятное изумрудное ожерелье леди Элинор Кавендиш.
Отец ныне здравствующего баронета, по слухам, такого же крутого нрава и неукротимой силы, что и дед его, Черный Самуэль, уморил две жены, после чего в доме снова начали пошаливать призраки, а в ночь на 1 ноября 1869 года случился пожар, и Блэкберн-холл сгорел дотла, подожженный сразу с четырех сторон. Виновных в сем злодеянии не нашли, а от испуга леди Кэтрин Кавендиш, третья жена баронета, разрешилась от бремени первенцем – на месяц раньше срока. Сын, нареченный Дональдом, оказался горластым, как иерихонская труба, и на удивление живучим. Сэр Джонатан выстроил на пепелище новый дом, вложив в него изрядную сумму и оборудовав грузовым лифтом, паровым котлом и ватерклозетом со сливом в каждой спальне.