Тачит лежал на постели полуодетый, в брюках и полурасстегнутой сорочке, задумчиво вертя в руках "Большие надежды" Диккенса. Большие надежды... "Ирония судьбы", - глядя на заголовок, выбитый золотыми буквами на кожаном переплете, думал он о надеждах применительно к себе. Какие надежды? О чём? Парадокс того, что ему было 27 лет, а он как старик, убеленный сединами, уже не ждал от жизни ничего, даже не приходил ему в голову. Или так сказались на нем вечерние посиделки в библиотеке? Артур даже не открыл эту книгу. Машинально крутя её туда-сюда, Артур размышлял о превратностях фортуны, сведших его в этом доме с двумя совершенно разными женщинами, каждая из которых определенным, или, если быть точнее, неопределенным образом волновала и беспокоила его.
Он не держал зла на Кэтрин, по вине которой обнаружил в своей комнате целый потоп, образовавшийся из продолжавших хлестать из окна струй воды вкупе с бешеными порывами ветра, готовыми сорвать окна с петель. Только поймав наконец створки и закрыв окно, Артур, усмехнувшись, увидел на подоконнике знакомый томик Диккенса, почти пропитавшийся водой, взял его и отнес на прикроватную тумбочку, после чего спустился вниз и, обнаружив Джейкоба, тушившего свечи в прихожей, объяснил, что в его комнате случайно оказались незаперты или слабо заперты окна, и непогода отразилась на обстановке его комнаты.

Пока вновь приводили в порядок его комнату, Артур проводил время, рассматривая фамильные портреты на стенах холла. Один из них приковал его внимание - с портрета на него смотрела не кто иная как Маргарет Уиллоуби, ну, разумеется, не она, но, судя по поразительному сходству черт одна из её предков по женской линии, какая-нибудь двоюродная-троюродная бабушка-прапрабабушка нынешних отпрысков семьи Кавендиш в одеянии и прическе столетней давности. Надпись в углу гласила "Джоан Невилл, 1795".
Артур прилип к портрету, завороженно рассматривая знакомые черты, в обрамлении мелких кудряшек по обеим сторонам лица, открытое декольте и жемчужные украшения на голове и шее, пока его не вывел из полузабытья голос служанки, возвещавшей вместе с извинениями, что мистер Тачит может возвращаться в свои покои...

После ухода Маргарет Артур оставался в библиотеке еще с час, рассеянно бродя от шкафа к шкафу, доставая некоторые из книг, перелистывая и кладя обратно. Желание читать пропало, но уходить все равно не хотелось. Он нашел полку со сказками и, перебирая эти книги - Шарля Перро, братьев Гримм, Андерсена и даже Гофмана - почему-то представлял себе, как маленькие пальчики девчушки Маргарет перелистывают шуршащие страницы, замирая над красивыми картинками. Дождь не стихал, ветер тоже, и молодой человек был уже почти уверен, что прогулка не состоится, но не хотел думать об этом, оставляя для себя в качестве утешения слабую надежду.
Несмотря на неудавшийся - с какой стороны ни посмотри - вечер, Артуром овладела легкая грусть вкупе с мечтательным настроением, и, даже поднимаясь по лестнице на третий этаж, он совсем не думал о Кэтрин и ее непонятном поведении, но она сама напомнила о себе, оставив улику на подоконнике в его комнате, сырой и холодной, так как порывы дождя и ветра задули и залили даже камин, ещё еле светившийся тлеющими угольками. Да, ему не нужно было приезжать, это было ошибкой. Но раз уж приехал, необходимо с ней поговорить. Кэтрин не любила его, в этом он был уверен, тогда зачем? Зачем такая слабая и жалкая месть? За ту его ошибку, многомесячной давности или за эту, сегодняшнюю, за его приезд? Или из-за Маргарет? Как все глупо! О чем они говорили, когда она ворвалась в библиотеку? Как он ни старался, вспомнить не мог. Да и какое это теперь имело значение.
Сон не шел, а от переполнявших его тревожащих мыслей у Артура пересохло во рту. Он поднялся, и как был, полуодетый, надеясь что в столь поздний час его никто не увидит, но накинув все-таки сверху халат, вышел из своей комнаты, намереваясь спуститься вниз, в столовую.

Добравшись до подножия лестницы, то бишь до холла на первом этаже, в котором не так давно изучал портрет одной из прародительниц Маргарет, Артур осознал, насколько опрометчиво поступил, не прихватив с собой свечу. Подобная оплошность объяснялась прежде всего тем, что он не хотел привлекать к себе излишнего внимания ни домочадцев, ни прислуги (хотя она и спала в другом крыле), к которым в такую неспокойную ночь также мог нейти сон и могло возникнуть похожее желание прогуляться по дому... хотя бы для того, чтобы в очередной раз проверить, надежно ли заперты окна.
Если по лестнице, держась за массивные отполированные временем дубовые перила, он еще кое-как спустился, то внизу остановился в некоторой нерешительности - чтобы попасть в столовую, пробираться пришлось бы едва ли не на ощупь: пространство, окружающее его, окутывала тьма, лишь наверху, под потолком колыхались мрачные тени, вероятно, от гнущихся под порывами ветра за огромным окном холла деревьев.
Задумавшись, не вернуться ли обратно, Артуру внезапно почудился на лестнице слабый мерцающий огонек, приближающийся к нему со второго этажа. На миг его обуял страх - ему припомнились наваждения, посещавшие его в прошлый приезд в Блэкберн-холл, о призраках и ужасных тайнах, которые, казалось, погребены в недрах этого старого дома. А сегодняшняя ночь - чем не самое благоприятное время для появления всяческих привидений и прочей нечисти.
Прочь всякие глупости! Артур мотнул головой, чтобы стряхнуть с себя неуместные видения и зажмурился.
Открыв глаза, он обнаружил, что огонек не исчез, а благополучно пересек половину лестничного пролета со второго этажа. Теперь мистер Тачит терпеливо ждал, кто же покажется из темноты лестницы. Только не Кэтрин! Почему-то именно с ней в данный час и в данном месте он менее всего был расположен встречаться. Однако явление леди Кавендиш было самым маловероятным - насколько он успел ее узнать, пусть и поверхностно, если бы ей что понадобилось, она перебудила бы весь дом, но вряд ли вышла бы одна в темноту ночи, сопровождаемая лишь свечкой в руках.

В выхваченном из темноты пятне мерцающего света возникла... Маргарет, простоволосая и оттого показавшаяся ему еще красивей, чем со строгой прической, не позволяющей ни единому локону выбиться на свободу. Артур и надеялся и не ожидал, что это будет она.
Предупреждая ее испуг и какие-либо действия, он произнес почти шепотом:
- Не пугайтесь, миссис Уиллоуби. Это всего лишь я, Артур Тачит, по глупости не захвативший свечу, - он смущенно улыбался обоими своими ямочками, так как был несказанно рад её неожиданному появлению.

Радость от встречи не была взаимной: сосредоточенно-напряженное выражение лица миссис Уиллоуби говорило либо о том, что она все-таки успела испугаться, либо о недовольстве тем, что он находится здесь в столь поздний час. Хотя он и не понимал причины этого недовольства. Ведь сама Маргарет тоже не спит, и куда-то же ее понесло в столь позднее время...
- Еще раз прошу прощения, миссис Уиллоуби, но я пытался добраться до столовой, чтобы найти там графин с водой. Мне не спится, и к тому же очень хочется пить. В своей комнате я не нашел ни воды, ни чего-либо другого, способного утолить жажду. Надеюсь, это не слишком большое преступление? - Артур перестал улыбаться, поскольку его ночной визави это, по-видимому, не слишком нравилось, хотя улыбка все равно мелькала в уголках губ и во взгляде, который с лица и волос молодой женщины скользнул ниже по высокому вороту ночной сорочки, выглядывающему из скромного выреза светлого халата, даже сейчас, несмотря на то что она не предполагала кого-то встретить, туго запахнутого и затянутого поясом, словно оборонительные латы на груди рыцаря.
- Я не слишком обременю вас, если попрошу посветить мне до столовой? Надеюсь, вы не сочтете это неприличным?
Впервые Артуру бросилось в глаза, что Маргарет его боится, что было бы более свойственно молодой неискушенной девушке, но так нехарактерно для женщины, уже побывавшей замужем. Он припомнил ее быструю реакцию на все мимолетные дружеские жесты, которые он несколько раз позволил себе в отношении её. Однако ведь никоим образом он не вел себя не по-джентльменски, а весьма скромно и сдержанно, однако она пресекла все попытки дружеского расположения, и никак со своей стороны не ответила на них, хотя приглашение на прогулку приняла, и внутренним чутьем он чувствовал ее расположение к нему.
Как странно, подумал Артур, он знаком с этой женщиной меньше суток, а такое впечатление, что знает ее очень давно. Или в том виноваты его наивность мечтателя, далекого от реальности, и в некотором роде романтически-пикантные ситуации, в которых они то и дело оказывались вместе? Возможно, так не бывает, и если бы ему вчера утром кто-либо сказал о подобном, что может приключиться с ним, он бы не поверил и лишь поиронизировал на сей счет.
Кто знает, может быть, завтра, когда утихнет гроза, при свете дня и солнца, ему всё произошедшее покажется очередным наваждением...

Пока же Артур видел - страх довлеет над Маргарет. Отчего? Почему? Ему захотелось выяснить причины этого страха.

- Благодарю, миссис Уиллоуби. Конечно, мой внешний вид не соответствует, - он виновато развел руками, - но, надеюсь, извинением может послужить то, что ни вы, ни я не ожидали здесь кого-либо встретить.
На том факте, что Маргарет также была "неподобающе" одета, он вообще предпочел не заострять внимание.
Они направились по темному коридору в направлении столовой - Артур шел на пол-шага позади Маргарет, что позволяло ему лицезреть её распущенные по плечам локоны, освещавшиеся бликами от мерцавшей впереди свечи.
Он и сам не понимал, что за магнетическое действие оказывают на него волосы Маргарет, на которые он обратил внимание еще в парке, только познакомившись с ней. Он не припоминал, чтобы испытывал нечто подобное, когда сошелся с Кэтрин.

И вот сейчас... кто бы мог подумать, что светлый шелк волос молодой женщины мог так привлекать и вызывать такое сильное желание дотронуться до них, погладить, зарыться в него пальцами и пропускать сквозь них шелковистые пряди.
Артур заставил себя отвлечься от запретных фантазий и на миг представил, что было бы, если бы свеча неожиданно погасла... Он чуть не засмеялся вслух, хотя смешного в общем-то было мало, подумав, что его воображение отказывается представлять последствия. Скорее всего, подсвечник полетит ему в голову, даже без всякого повода с его стороны, в лучшем случае - отдавит ему пальцы на ноге, а Маргарет, сметая все на своем пути, кинется к спасительной лестнице...
Молодой джентльмен попытался по мере сил разрядить напряжение, возникшее в этой глухой и темной тишине, которое прямо-таки физически ощущалось от прямой спины Маргарет, которая не оборачиваясь шла перед ним.
- Вы знаете, что сами напугали меня, мэм? - как можно непринужденнее спросил Артур. - Представьте мое состояние, когда неожиданно из темноты вдруг возник огонек и в кромешной темноте двинулся ко мне под завывания ветра и шум дождя за окном. Я чуть не стал читать молитву, право слово. Так что в некотором роде мы квиты, миссис Уиллоуби, как вы думаете?

Яркая вспышка молнии, раскат грома, и громкий возглас ужаса!
Господи! Только этого не хватало! Артур не успел ничего понять, как молодая женщина качнулась в его сторону и медленно начала оседать на пол.
Сначала он перепугался, подумав что у Маргарет какой-то приступ и ей неожиданно стало плохо. Позвать на помощь? Нет! Она ни за что не простила бы ему подобного шага.
Однако... оказаться наедине с женщиной в полуобморочном состоянии, а то и в обмороке... да еще и в темноте... И что делать? Прежде всего не остаться в темноте. Если бы подсвечник выпал из её рук, мало того, что это наделало бы шуму, так в довершение этого молодой джентльмен даже не знал, чем здесь можно было зажечь свечу. Камин уже не горел, где были спички, тем более было неизвестно. Так что непроизвольно одной рукой он обхватил Маргарет за талию, а другой ухватился за подсвечник, в результате чего на какое-то время она оказалась заключена в кольцо его рук. Однако до Артура это дошло позднее, а пока, одной рукой поддерживая женщину, он с трудом дотянулся до подоконника, чтобы поставить туда их источник столь скудного света. Её рассыпавшиеся по плечам волосы коснулись его лица, вызвав волнующую дрожь в теле. Стараясь не поддаваться вожделенным мыслям он, теперь, когда Маргарет требовалась помощь, не принял бы ее попыток освободиться из его объятий, если бы она даже была в состоянии, и уже увереннее обхватил ее двумя руками, озираясь в поисках какого-нибудь стула или кресла. Они находились в малой гостиной, предваряющей столовую, и, на его, или их счастье, здесь размещался небольшой диванчик, к которому он и попытался подвести обмякшую в его объятиях молодую женщину.
- Маргарет! Маргарет! - тихо, но настойчиво твердил он почти ей в лицо, стараясь не дать полностью ускользнуть теряющемуся сознанию, не касаясь, но на столь близком расстоянии прямо-таки ощущая нежную кожу щеки, чувствуя в своих руках податливую тяжесть ее тела и стараясь не спугнуть, не испортить этот момент каким-либо неловким движением или неосторожным словом. - Что с вами? Это всего лишь гроза и ветка, хлестнувшая в окно.
Миссис Уиллоуби не потеряла сознание, но все равно чувствовалось, что ноги ее не слушаются. Добравшись до спасительного дивана, Артур бережно усадил на него молодую женщину. Случайно коснувшись её руки, почувствовал, что пальцы её холодны как лед.
- Как вы, Маргарет? - спросил он, решительно взяв её руки в свои и растирая своими теплыми ладонями ее застывшие кисти. - Не пугайте меня еще раз. Надеюсь, вы не столь подвержены фантазиям, как мисс Морланд, и мы не в Нортенгерском аббатстве, чтобы пугаться всяких шорохов и шума ветра за окном, - вспомнив о пристрастии своей спутницы к творчеству Остин, попытался шутить Артур, тут же отругав себя, что выбрал не самый удачный пример, так как ситуация была как нельзя более схожа с одной из описанных в известном романе.
Сидя рядом, он прислушивался к её дыханию, становившемуся все более размеренным и спокойным, черты миссис Уиллоуби тонули во мраке, так как свеча осталась на подоконнике, выхватывая из тьмы мерцающий круг едва ли около фута в диаметре.
- Я принесу воды, - нехотя выпустив руки Маргарет, Артур поднялся: голова его горела, пожалуй, ему живительная влага была сейчас даже нужнее, чем приходящей в себя на диване молодой женщине.

Маргарет начала говорить, и Артур, собравшийся было в столовую за водой, приостановился и присел на другой край диванчика, молча внимая речам молодой женщины, пытавшейся сбивчиво и довольно невнятно объяснить свою нелюбовь к осенним грозам. Он слушал, и к нему постепенно возвращалось спокойствие, ну или видимость такового. Только сейчас он подумал со всей отчетливостью, что не далее как минут пять назад держал Маргарет в своих объятиях. Он пытался состредоточиться на том, что она говорит, но мысли его все время уносились к тем мгновениям, когда лицо ее было в столь опасной близости от его, и мягкие волосы касались щеки... Артур даже на мгновение пожалел о том, что она пришла в себя, и теперь снова будет далека и официальна.
Тем не менее вся эта обстановка и ситуация настраивали его мысли на неподобающий строгости этикета лад. Их общение с миссис Уиллоуби как-то сразу выбилось из привычного соблюдения норм и правил, так ему во всяком случае казалось.
Сидя на противоположной от Маргарет стороне дивана, Артур представил себе, каково было бы её ответное объятие - и оно представилось ему мягким и нежным. Артур не знал нежных и любящих объятий, разве что только матери и сестры. А как обнимает влюбленная женщина? Он даже помотал головой, пытаясь отогнать видение, как мягкие и ласковые руки обвивают его шею... Видимо, ему не суждено это узнать. С Кэтрин их соединила сметающая все на своем пути страсть, которая не оставила ему даже воспоминаний об этом проявлении истинной любви, сначала робком и нежном, потом все более крепком и страстном. Они чуть ли не с первых мгновений своей близости сжимали друг друга в объятиях так, словно хотели раздавить, и тогда он испытывал от этого какое-то болезненное удовлетворение. Артур невесело усмехнулся своим мыслям. Неужели воспоминания о тех нескольких неделях будут постоянно терзать его и преследовать всю оставшуюся жизнь? Зачем тогда он поддался этой слабости, сейчас он пытался вспомнить, и не понимал, не принимал себя, тогдашнего.
- Вы больше не боитесь меня, Маргарет? - в ответ на все попытки миссис Уиллоуби что-то объяснить, прояснить, спросил он. Раз назвав молодую женщину по имени, ему больше не хотелось переходить на официальное и сухое обращение, во всяком случае наедине.
- Возможно, я буду бестактен, но мне показалось, более того, я почти уверен, что когда случаю угодно было оставлять нас вдвоем - что за столь короткий промежуток времени с начала нашего знакомства случилось неоднократно, и чему я, признаться, был весьма рад, - вы боялись. Боялись меня или кого-то, чего-то еще, не знаю, но именно это чувство выражало все ваше существо. Лишь на приличном от меня расстоянии вы чувствовали себя более спокойно и уверенно. Неужели я явился причиной этого страха? Почему?
Артур пытливо вглядывался в черты, тонувшие во мраке. Он бы много дал, чтобы подсесть к ней ближе, но ответная боязнь вновь её напугать и разрушить хрупкую близость, связавшую их, пусть даже ненадолго, в этот поздний ночной час, сковала его движения и не давала двинуться с места.

Неуверенный ответ Маргарет совсем не удовлетворил Артура, однако пришлось довольствоваться и этим.
А чего он ожидал - откровенных излияний? С какой стати? Было смешно и глупо надеяться на это. Это ему почти с первых минут знакомства с Маргарет, - правда, после некоторого раздражения и неловкости, с какими он воспринял навязанную ему Кэтрин прогулку (за что сейчас мог её за это лишь поблагодарить), - как-то незаметно стало с ней легко и непринужденно. Но разве мог он сказать то же самое о ней? Кто знает, может быть, Маргарет скована его присутствием, даже тяготится необходимостью отвечать на вопросы, говорит одно, а думает совсем другое.
Он снова подумал о её браке, о котором миссис Уиллоуби предпочитала вообще не говорить. Поначалу Артур думал, что она не хочет понапрасну вызывать воспоминания, связанные с почившим супругом, чтобы не бередить душевные раны, - только связывал это с её нежными чувствами к нему. Но сейчас джентльмену внезапно пришло в голову, что, возможно, подобное умалчивание говорит об обратном? Три года она вдова... Под крышей родительского дома ей вряд ли может кто-то или что-то угрожать. Его, как она заявила, ее страх тоже не касается... хотя слепо доверять её словам он бы не стал.
Тогда с кем или с чем связан этот страх? С прошлым?
Уильям Уиллоуби... Артур вновь напряг память. Нет, никого, носившего подобное имя, он вспомнить так и не смог. И решил, сразу по возвращении в Лондон, навести справки об этом Уиллоуби, а пока, посетив родной дом, куда он держал путь после посещения Блэкберна, повыспрашивать матушку: он лучше знакома с аристократическими домами и фамилиями многих графств Англии - возможно, она кое-что о нем и слышала.
Задумавшись о своем, Тачит как эхо подтвердил:
- Да, только сегодня... или уже вчера...
Интересно, который час? Оторвавшись от своих дум, Артур заметил, что гроза начала от них удаляться. Всполохи молний вспыхивали все реже и уже где-то в отдалении, ветер и дождь тоже ослабили свой напор, и уже не так стучали и завывали за окном.
- Как вы думаете, Маргарет, наша прогулка состоится? - с легким смешком перевел он разговор с интересующей его, но, видимо, не слишком приятной для молодой женщины темы. - Что-то мне подсказывает, что нет. Не то лошадям вместо рыси и галопа придется делать заплывы в низинах, полных воды, или месить копытами грязь там, где повыше. Жаль... Я ждал этой прогулки, - помолчав добавил он, и подвинулся ближе к ней.
- Кстати, Маргарет, я вот о чем хотел вас спросить...
Не окончив фразу, Артур поднял голову и прислушался. Сейчас, когда порывы ветра немного стихли, до него донеслось легкое покашливание - не то с парадной лестницы, не то из холла.
- Тс-с-с, - прошептал он, приложив палец к губам. - Кажется, там кто-то есть. Бежим или останемся здесь?
Несмотря на "неприличность" - если посмотреть со стороны - их свидания и всю щекотливость ситуации, его охватил давно не испытываемый им азарт надвигающегося приключения, смешанный с легким страхом. Но страхом не за себя, а за Маргарет - с него-то что, взятки гладки. Ладно, если их увидит кто-то из домочадцев, тогда эта история вряд ли выйдет за пределы семейного круга. Но если прислуга... Несмотря на все приказы и запреты, эта братия все равно раззвонит по всей округе, с кем застали ночью молодую вдову из Блэкберна, пририсовав для полноты картины несуществующие детали. Поэтому он понимал, что второй вариант из предложенных никак не приемлем. К тому же, даже если для его репутации это ничем не грозило, Артуру надо было приготовится принять тот факт, что наутро ему бы ничего более не оставалось, как собрать свои вещички и с пристыженным видом удалиться из сего дома навсегда. А именно этого ему сейчас не хотелось. И он сам не отдавал себе отчета, какая из причин заставляет его отсрочивать свой отъезд - та, что привела его сюда, или совсем другая, столь неожиданно и незаметно примешавшаяся к первой.

Буфетная, примыкающая к маленькой гостиной, куда увлекла его за собой Маргарет, была настолько мала, что с легкостью могла бы называться чуланом. Лишь полки, на которых были расставлены блюда и подносы, да буфет со столовым серебром и прочей подобной же утварью указывали на ее истинное предназначение.
Страх придал Маргарет резвости, которую невозможно было предположить в ней даже несколько мгновений назад, и в считанные секунды они очутились внутри этого тесного помещения, в котором свободно мог разместиться, пожалуй, лишь один человек - к примеру, домоправительница, наводившая последний глянец на посуду и время от времени проверяющая, все ли в порядке.

- Ну и буфетная у вас, - прошептал мистер Тачит Маргарет, пытаясь отвлечься и тем самым избавиться от смущенного смятения, испытанного им при весьма тесном соприкосновении с прелестями миссис Уиллоуби, оказавшейся зажатой в узком пространстве между ним и комодом... - У нас дома как минимум вдвое больше. Гораздо удобнее... кхм... - кашлянул он, - прятаться...
Артур, сегодня вечером особенно подверженный не очень свойственным ему фантазиям, представил себе, что бы было, если бы вдруг сейчас кто-нибудь из них задел какую-либо из посудин, и та разлетелась бы вдребезги, разнеся эхо рассыпавшихся осколков по всему дому, погруженному в мрак и молчание. Им овладело неуместное нервное веселье.
Он задул свечу в руках у Маргарет, и они очутились в кромешной тьме.
- Ш-ш, не бойтесь, - снова прошептал он на ухо миссис Уиллоуби, предупреждая какие-либо действия с её стороны. - Это просто предосторожность, чтобы вошедший не увидел ни малейшего проблеска света из двери либо еще какой щели. - Дайте сюда, - он взял ненужный теперь уже подсвечник и поставил его на предварительно нащупанную им поверхность комода со столовым бельем.
- Как вы думаете, Маргарет, кому не спится в такой час? А если нас слышали или видели свет? Тогда ведь будут искать, пока не найдут.
Подобными мыслями, которые, однако, могли быть и недалеки от истины, он пытался отвлечь её, а главным образом себя от глупостей, которые навязчиво кружились в мозгу и кружили ему голову от чувства близости молодой женщины, её тепла, аромата, исходящего от волос и тела даже сквозь ее "броню". Он пытался отвлечь себя от осознания того, что сейчас она почти в его объятиях - только руку протяни - и не бесчувственное, обмякшее в его руках тело, а живое и упругое. "Как в слащавых романах", - грустно усмехнулся про себя Артур. С той лишь разницей, что в романе герой сейчас обхватил бы женщину, волею обстоятельств оказавшуюся в его руках, и прижался бы к ее губам в страстном поцелуе (Артур, какая сентиментальность! Он чуть не рассмеялся вслух), а в действительности, оказавшись в подобных же обстоятельствах и обуреваемом теми же чувствами, ему надо держаться от героини как можно дальше, чтобы не получить пощечину, крик и, как следствие, громкий скандал.
Как никогда прежде, молодой человек ощутил свою оторванность от жизни и неумение нужным образом обращаться с женщинами.
Артур закусил губу, чувствуя как полыхнуло жаром лицо, а сердце гулко застучало в груди и попытался отодвинуться, насколько возможно, от прелестей Маргарет, буквально втиснувшись в буфет, обрамляющий каморку с другой стороны.
- Неплохое приключение, - позабыв об осторожности, изменившимся, чуть охрипшим голосом проговорил он.

И тут стало слышно, как в примыкающую к столовой комнатку, где несколько мгновений назад они сидели на диванчике, кто-то зашел. Артур мгновенно затаил дыхание, лишь гулкие удары сердца, бухающего в груди, выдавали его смятение, волнение и страх, что сейчас их обнаружат, - страх, подобный тому, что он испытывал в детстве, когда, наслушавшись рассказов кухарки Мэри про привидения и троллей, они прятались с сестрой на чердаке и, с ужасом прислушиваясь к посторонним звукам и шорохам, ждали, как сейчас какое-нибудь чудище найдет их и утащит в свой черный и страшный замок на неведомой горе...
И тогда он больше не увидит Маргарет...

Замерший в объятии с Маргарет Артур ожидал развязки... И она наступила... однако совсем не та, какую он уже приготовился встретить. Вопреки его ожиданиям Ханна неожиданно удалилась с поля предполагающейся, но так и не начавшейся битвы. Пробормотав нечто, смысла чего Артур сейчас не в состоянии был воспринять, ее шаги, сопровождаемые стуком палки, медленно удалились от буфетной, а вскоре и вовсе затихли в черной глубине спящего дома.
У Артура отлегло от сердца, и он только сейчас заметил, что Маргарет, которую он, поддавшись неосознанному порыву, прижал к себе, притихла и доверчиво прижалась щекой к его груди. Такой по-детски доверчивый жест растрогал его, и он боялся пошевелиться, лишь бы продлить это мгновение.
Однако недавнее напряжение все-таки сказалось - он почувствовал страшную усталость, которая вкупе с волнующими ощущениями, испытываемыми от прижавшейся к нему Маргарет, почти лишила его сил. Наверное, если бы не молодая женщина, он бы сейчас опустился прямо на пол. Однако Артуру не хотелось выпускать её из своих рук, хоть он и понимал, что ситуация сложилась щекотливая, и если он продолжит её обнимать, уже вполне сознательно и целенаправленно, перерастёт в действительно неприличную.
Приличия... Наверное, не зря они все-таки придуманы, чтобы не допустить перехода через ту невидимую грань, когда рассудок начинает идти на поводу у чувств. Не так ли все начиналось с Кэтрин? "Нет, совсем не так", - тут же осадил он себя. Он не припоминал ни подобного трепета, ни волнения, ощущаемых им в присутствии молодой вдовы.

Женщины из семьи Кавендиш... - словно росчерк молнии, недавно сверкавшей на небе, выписал для Артура этот парадокс - они словно рок появлялись на его пути. Он увлёкся Маргарет, и отрицать это было бессмысленно - он это понял, осознал именно сейчас, пока она, в доверчивом жесте прильнув к нему, еще не выскользнула на безопасное от него расстояние. И что теперь? Не лучше ли пресечь это увлечение в корне, пока оно не затянуло его на опасную глубину, из которой будет уже не выбраться. Однако, как и многие, Артур был подвластен слабостям, к тому же любопытство толкало его на дальнейшие неразумные действия. Осознав своё увлечение с двоякими, даже с троякими чувствами - растерянностью, упоением и страхом - он захотел узнать, что на самом деле чувствует к нему Маргарет, повлияли ли минуты, проведенные с ним, на её к нему отношение.
Что она сейчас будет делать, когда опасность разоблачения миновала? Побыстрее освободится от столь близкого его присутствия или... Что "или" он и сам не знал, но ему хотелось верить, что его объятия не были ей неприятны. Сначала она, конечно, не стала вырываться, чтобы не создавать излишнего шума, а потом... А что она чувствовала потом? Как это узнать? Лишь бы не отстранилась и не замкнулась в раковине светских условностей, краснея от смущения от случившегося.
Ему, конечно, нужно извиниться, и отпустить её, но... Артур лишь слегка ослабил кольцо своих рук, сам поражаясь своей смелости и нахальству.
- Кажется, ушла, - наклонившись к её уху и наслаждаясь этой близостью, прошептал он. - Честно говоря, мне бы не помешал глоток бренди. Как вы думаете, Маргарет? После подобного испытания нам обоим не помешало бы чего-нибудь выпить.

- Да, я тоже, а теперь кажется даже забавно, - подавив комок в горле, с легким смешком подтвердил Артур её слова. - Честно говоря, натерпелся я страху, хотя мало что сейчас способно вызвать во мне подобное чувство.
Конечно, теперь на ситуацию можно было взглянуть под другим углом. Однако, несмотря на свои слова, Артуру было вовсе не до смеха от тепла и близости понравившейся в кои-то веки женщины, но... Обстановка разрядилась, Маргарет отстранилась, и ему поневоле надо было подумать о том, как держать себя в руках, не выказывая чувств и смятения, во власти которого он все еще продолжал пребывать.

В такие или похожие ситуации он попадал в глубоком детстве и, разумеется, связаны они были с более прозаическими, детскими и кажущимися сейчас смешными и глупыми причинами. С ней вообще вспомнилось многое, о чем, казалось, он давно позабыл. И от этого Маргарет казалась ему такой близкой и домашней.

Разумеется, она отстранилась, но не так, как он опасался, - медленно и неуверенно, задержав свои руки на лацканах его халата. Тепло и нежность, ощущаемые им через тонкую ткань сорочки, исчезли, и он не сдержал шумного вздоха сожаления. Какое счастье, что она не отказалась от его предложения, чего он подспудно боялся, решив, возможно, и самой присоединиться к нему.
Артур не стал напоминать миссис Уиллоуби, что в столовой он также видел поднос с горячительными напитками. Ему улыбалась мысль, что Маргарет оттягивает время, чтобы продлить это неожиданное свидание, хотя она могла просто хотеть побыстрее покинуть место, принесшее им столько волнений и все еще остающееся небезопасным - в любой момент кто-нибудь из домочадцев мог воспылать желанием поискать чего-либо в столовой.
Что ж, в библиотеку так в библиотеку. Нащупав подсвечник, Тачит без лишних слов выскользнул вслед за Маргарет из буфетной...

Второй раз они сегодня или за последние сутки шли вдвоем по знакомому коридору в сторону библиотеки. Но как этот раз отличался от того, первого. Улыбка, осветившая её лицо, когда слабый свет спички выхватил его из темноты, сулила ему нечто особенное и незабываемое.

Библиотека встретила их дружественным молчанием, словно заговорщица в их продолжающемся ночном предприятии.
Они пробрались к столику, за которым совсем недавно распивали чай, вернее, распивали Кэтрин и Маргарет, и, поставив свечу на стол, Артур в самом деле увидел на нём поднос с парой бутылок, графином и бокалами.
Усадив Маргарет в кресло, он не стал садиться напротив, а принес тот же многострадальный стул, - свидетель его недавнего конфуза - и, водрузив его рядом с креслом молодой женщины, уселся поближе к ней.
Без лишних слов он разлил крепкий напиток по бокалам и, протянув один из них своей собеседнице и глядя на неё, промолвил:
- Я бы не хотел, Маргарет, чтобы наше знакомство оборвалось с моим отъездом из Блэкберна и осталось на уровне приветствий при случайных встречах, если таковые состоятся, и пустых замечаний о погоде и прочем.
Артур залпом осушил свой бокал, тут же почувствовав, как благодатное тепло разливается по телу и вносит спокойствие и умиротворение в горячечный сумбур его мыслей. Обратив заблестевший взор к Маргарет, он продолжил:
- Приезжайте в Лондон, Маргарет. Я могу быть вашим проводником, если вы не будете против, и показать и рассказать, разумеется, не все, но много интересного. И проехаться по подземной железной дороге, - тихо засмеялся он, - даже рискуя вылезти оттуда в саже.

- Я рад, что вы так ответили, - Артур улыбнулся. - И надеялся на подобный ответ. Вы не будете разочарованы, Маргарет.
Она обещает приехать - это было лучшим подарком после всех волнений прошедших суток.
Бренди ударило ему в голову. После такой неспокойной ночи Артур почувствовал, что напряжение наконец спадает, отпускает его. Он едва ли не впервые ощутил реальное действие алкоголя на себе - так же как впервые проводил такую необычную ночь, с молодой женщиной, наивной и рассудительной, пугливой и притягательной одновременно. Он словно сбросил с десяток лет, ощутив себя юнцом, способным ввязаться в приключения, пусть даже глупые и неосмотрительные.
Что бы сказала Маргарет, если бы он предложил ей сейчас выйти на улицу, прямо как есть в халате... Он взглянул на окно. В ночной парк, уже спокойный, лишь тихим шуршанием листвы напоминавший о недавней грозе. Возмутилась?... Или... Ему захотелось увлечь её по сень - хотя какая уж там сень, сегодняшняя буря наверняка постаралась и основательно изрешетила кружево листвы парковых деревьев - древесных крон, дойти c ней до Черного ручья - после сегодняшнего испытания в буфетной все легенды, ходящие о нем, казались ему не более чем невинными сказками, сесть на мостик свесив ноги, и разговаривать, разговаривать... Хмыкнув, Артур опустил глаза, смутившись от подобных мыслей - он сам не знает, что лезет ему в голову.
Тачит снова наполнил свой бокал - чувство расслабленности захотелось закрепить.
"Почему я не познакомился с ней раньше?" - думал Артур, отпивая маленькими глотками из бокала с бренди и любуясь молодой женщиной, откинувшейся в кресле, полуприкрыв веки, над которыми трепетали тени от свечи - видимо на нее напиток оказал схожее действие.
Хотя как знать, продолжал размышлять молодой человек, может, именно обстоятельства и волшебство этой ночи, какова бы она ни была, волшебство грозы, если уж на то пошло, выманили их обоих на нейтральную территорию, чтобы познакомить поближе, раскрыть с такой стороны, с какой никогда не узнаешь человека при обычном светском знакомстве. Артур чувствовал, что опять начинает впадать в поэтико-романтический настрой. Списав сие на действие горячительного у него в руках, он вернулся мыслями к их тесному взаиморасположению в незабываемой каморке - он предчувствовал, что на ближайшее время эти воспоминания будут одними из самых волнующих и повторяющихся.
- Маргарет, - начал он, - вам не кажется странным, что ваша матушка так легко отступилась от того, чтобы выяснить, не прячется ли кто-нибудь в буфетной?
Едва Артур заговорил о леди Ханне Кавендиш, как на ум ему сразу пришло её невнятное бормотание.
- Что она такое говорила? Признаться, в тот момент я не обратил на ее слова внимания в страхе, что она вот-вот распахнет дверь, а теперь начинаю припоминать... Он задумался... - Брауни... Кажется так, - Артур озадаченно взглянул на Маргарет. - Что это значит, Маргарет? Ваша матушка разговаривала с брауни?

Маргарет не застал врасплох его вопрос - по-видимому, она прекрасно расслышала речи матери у буфетной и была совершенно не удивлена услышанным, а говорила о "причудах" леди Ханны, как о чем-то само собой разумеющемся, словно разговаривать с брауни - дело вполне житейское, и каждая вторая пожилая леди в старом особняке подобном Блэкберну склонна к такого же рода чудачествам.
Артур попытался представить свою мать, миссис Джулию Тачит разговаривающей с домашним духом... и не смог. Практичная и деятельная, его матушка никак не увязывалась в голове с чем-то мифическим. Он рассмеялся.
- Согласен, Маргарет, брауни в данном случае был на нашей стороне и не стал выдавать наше присутствие, за что мы должны быть ему весьма признательны. И не забудьте напомнить Люси о сдобной лепёшке, - Артур снова рассмеялся.

Старинные напольные часы в темном углу библиотеки монотонно постукивали, возвещая об исчезающих в вечности секундах и минутах. Однако Артур даже не знал, который час - кажется, ни он, ни Маргарет совершенно не отдавали себе отчета во времени.
Ему давно не было так хорошо. Мерцающий огонек от пламени свечи время от времени выхватывал из темноты их лица. Маргарет больше не боялась и сидела расслабившись в кресле, готовая даже заснуть в его присутствии или болтать о пустяках, хоть до утра. Он чувствовал это. Он и сам бы просидел здесь с нею ночь напролет. Однако это было чревато тем, что под утро они, разморенные действием бренди и этим необычным покоем, заснули бы - он на стуле, а она в своем кресле....
Артур почувствовал, как тяжелеют веки - уже приходилось бороться со сном.
Он встал и взял бокал из слабеющих пальцев Маргарет.
- Пойдемте, Маргарет, нам пора, - с сожалением, что приходится нарушать эту установившуюся между ними гармонию, произнес молодой человек, склонившись над нею. - Если только вас не пугает перспектива добираться до своей комнаты у меня на руках, - пошутил он. - Представляете, если нас утром найдут здесь слуги. Тогда ни брауни, ни кто другой нам уже не поможет...
Однако в каждой шутке бывает доля истины. Артур пережил бы трудности подъема по лестнице со столь приятной, но не легкой ношей на руках взамен возможности вновь прижать к себе податливое и упругое тело.