Элинор стоически выдержала то, что ее уложили в постель, охи и ахи, беготню служанки, нюхательные соли и уксус, которым ей натирали виски. Но все плохое когда-нибудь заканчивается, и служанка ушла. Потом мисс Норрис отправилась к завтраку. И тогда наступило время для задуманного.
Элинор намеревалась немного подождать, чтобы быть уверенной, что все внизу, после чего направиться в музыкальную комнату. Увы, сделать это было сложнее, чем придумать. В холле и на лестнице сновали слуги и горничные, были слышны их шаги и разговоры, кто-то двигал стулья в комнатах в другом крыле. Элинор ждала, приоткрыв дверь, и уже почти уверилась, что все зря и она ничего не успеет. Но вот послышался голос дворецкого, который просил всех слуг спуститься вниз, чтобы убрать нижние комнаты. Несколько минут возни и торопливых шагов, переговоры на лестнице, и на втором этаже воцарилась тишина.

Элинор накинула шлафрок и тихо, на цыпочках, прошмыгнула через холл, и поскорее открыла дверь в музыкальную гостиную. При свете дня она выглядела обычно, и даже музыкальная шкатулка была всего лишь красивой игрушкой. Ничего таинственного. Элинор закрыла за собой двери и выдохнула.
Она сама не знала, что ей надлежит искать. К тому же тут, возможно, убирали утром слуги, и если они очень старательные, то у нее точно нет шансов. Однако попробовать надо было обязательно.
Дальше наступило время поисков. Элинор осмотрела стол, на котором стояла шкатулка, потом все вокруг него, потом место, где, как ей помнилось, и стояло накануне привидение, потом рояль, потом даже стулья, стоявшие по стенам, где ночью была самая темень. Ничего интересного. Мисс Грей разочарованно наморщила лоб. Решимость спадала: придумать что-нибудь оказывалось гораздо проще, чем выполнить задуманное. Она задумалась...
Вот здесь стоял призрак... вот там упала на пол она... Если привидение было плодом чьей-то игры, то сбежать он мог только через дверь, и именно месту рядом с нею, увлеченная поисками около столика и рояля, Элинор не уделила никакого внимания. Она подошла к двери, и вскоре ее догадка была вознаграждена. У самого пола за украшенный резьбой дверной косяк зацепился маленький кусочек чего-то черного. Элинор издала тихий ликующий вскрик и, присев около двери, сняла с резной завитушки драгоценную находку.

- Ой, - по-детски воскликнула Элинор.
Распахнувшаяся неожиданно дверь чуть-чуть не ударила по лбу. Спиной к ней, в двух шагах, стоял сэр Самуэль. Между дверью, окном и простенком она была в ловушке.
Неужели уже прошло столько времени? По уверенности мисс Грей, завтрак должен был быть в самом разгаре, и у нее было никак не меньше четверти часа. Но расчеты ее были уже неважны, потому что перед ней был хозяин дома, а она, больная якобы настолько, что не может подняться с постели, в одной рубашке и халате находится в противоположном от предоставленной ей спальни крыле дома.
Ночью казалось, что хуже уже не бывает. Утро милосердно продемонстрировало, что бывает, и о ночи можно не печалиться. А вот теперь уже точно хуже не придумаешь.
- Доброе утро, сэр Самуэль, - Элинор сжала пальцы, сжимающие лоскуток ткани, лихорадочно ища каких-нибудь разумных и понятных объяснений. - Я... не могла не придти в место, которое меня так испугало.

И снова Самуэль Кавендиш спас ее, на этот раз от миссис Филлипс и миссис Роуз. Две женщины так ломились в дверь, что в какой-то момент Элинор показалось, что даже спина сэра Самуэля не выдержит. Они были, как два заговорщика, и это сближает, особенно если "заговору" сопутствует благодарность. Элинор чуть не позволила себе колкость в адрес удаляющихся дам и даже беззаботно улыбнулась, но вовремя вспомнила, что сэр Самуэль является одним из подозреваемых в шутке, не достойной джентльмена, и что направлена эта шутка была против нее, и что - самое главное - она опять оказалась в неподобающем виде в неподходящем месте, и на сей раз точно только по своей вине.
Замечание о цветущем виде ее смутило, но дальнейшее рассуждение вызвало целую бурю негодования. Это она преступница! И он еще фамильярничает... от оговорки Кавендиша у Элинор порозовели щеки.
- На самом деле я очень плохо себя чувствую. Головная боль и... головокружение. И покалывает... Внешний вид бывает обманчив, сэр Самуэль, - пробормотала Элинор, пытаясь оправдаться в ответ на комплимент, и поспешила перейти в нападение. - Вот, оказывается, куда тянет преступника... А куда обычно тянет жертву, сэр Самуэль? - ехидно осведомилась она. - Я вам точно скажу, что ее тоже тянет на место... туда, где ей было не очень приятно. Я не могла успокоиться и поняла, что просто должна придти в эту комнату и увидеть, что она... обычная комната. Я надеялась, что это спасет меня от страха и... и от головной боли.

- Нет, мне не полегчало, - настаивала Элинор с тем же упрямством, с которым пару часов назад убеждала тетку пойти на обман, чтобы остаться в Блэкберне. - Если болезнь не сказывается на моем внешнем виде, то это не значит, что я не вправе ожидать внимания или сочувствия или... или хотя бы доверия, сэр Самуэль.
Это была прямая ложь, и Элинор стало стыдно, и только отчаянное положение, в котором она оказалась, было хоть и слабым, но все-таки оправданием, и не давало ей сбиться. Пусть подозревает ее в чем угодно, но только не в том, что она обманом решила задержаться в Блэкберн-холле!
Разумеется, она понятия не имела о всех мыслях Кавендиша, и видела перед собой человека, который, хоть и не собирается придавать неприятной ситуации скандальный оттенок и подвергать ее огласке, все-таки обескуражен и неприятно удивлен, и настолько, что решил ее отчитать. И он имел на это полное право, и поступал сейчас по-настоящему благородно, отчего почему-то было особенно неприятно и хотелось возражать.
- Да, сэр Самуэль, вы правы, - Элинор смиренно опустила глаза, чтобы скрыть отсутствие в них всякого раскаяния или сожаления. - Это было безрассудно. Мне жаль, что так случилось, но, может быть, желание избавиться от ночного страха меня извиняет. Мне не следовало рассчитывать на то, что я никого здесь не встречу и успею вернуться в комнату до конца завтрака.
Ее неприятно терзала мысль. что если Самуэль Кавендиш - главный виновник, то все его слова и заступничество выглядят неприкрыто цинично и даже унизительно. Вопрос, это предупредительность или скрытая насмешка напополам со снисходительностью, не давал покоя. Хотелось проверить или хотя бы намекнуть, что не так она наивна. Сказать что-нибудь, чтобы огорошить его или, возможно, вынудить отреагировать?
- Я заметила одну очень интересную вещь, сэр Самуэль. По этой части дома ходили слуги. Они убирали, хлопали дверьми и окнами. Здесь было очень шумно. Я открыла сюда дверь, потом закрыла. Потом тоже самое сделали вы, и очень резко. И при этом, - Элинор подняла глаза и прямо, как человек, уверенный в своей правоте, а также с неприкрытым любопытством, посмотрела в глаза Кавендишу, - и при этом шкатулка даже не подумала заиграть.

Ответить на вопрос Кавендиша "Ради чего?" Элинор могла только "В моем положении стоит рискнуть, чтобы оно исправилось". Поэтому она не стала отвечать ничего, сделав вид, что приняла его за риторический. И еще не стала ждать, чтобы ее попросили дважды: промелькнув мимо Самуэля Кавендиша, она почти бегом устремилась в свою комнату, влетела в нее и захлопнула за собой дверь. Спасена.

Прежде всего мисс Грей скинула халат и забралась в постель. Испуг проходил, осталось ликование: ей что-то удалось найти! Она любовно разгладила на ладони кусочек черной ткани, похожей на ту, из которой обычно делают вуаль. Сам по себе он ни о чем не говорил, но был первой удачей. Элинор решила расценивать ее добрым знаком.
До прихода мисс Норрис мисс Грей провела время под аккомпанемент собственного желудка. Молодой и здоровый организм страдал от отсутствия завтрака, и Элинор надеялась, что тетушка как-нибудь о ней позаботится.
Спасалась она размышлениями, вспоминая мельчайшие подробности утренней сцены в музыкальной гостиной. Времени ей было дано предостаточно, чтобы придти сразу к нескольким выводам. Во-первых, что Самуэль Кавендиш спас ее от неприятностей уже дважды. Во-вторых, что его поведение не похоже на то, что привидение его рук дело. В-третьих (и это уже очень неприятно) что она самым возмутительным образом продолжала с сэром Самуэлем разговор, даже после того, как он напомнил ей, что ее присутствие неразумно и, кажется, не ушла бы, если бы он почти не выпроводил ее. В-четвертых, наконец, что она как-то очень много думает о том, не подумает ли чего-нибудь плохого про нее сэр Самуэль и чем продиктованы его поступки. Конечно (в-пятых) это связано с тем, что она его тоже подозревает, но все-таки (уже в-шестых) пора подумать и о другом.
И тогда Элинор немного подумала о мистере Нэше, до которого могут быстро дойти не приятные слухи, а потом - о найденном лоскутке и о том, что он может означать. Вывод напрашивался однозначный: надо постараться узнать, нет ли у кого-нибудь из дам с собой вуали.
Девушке со "смертельной болью в голове" это было очень сложно, и мисс Грей с удвоенным нетерпением стала дожидаться возвращения Оливии.