- Да поглотит тебя Бездна, ослиная ты морда. Моя госпожа оказала тебе честь, остановившись в этой кротовой норе, а ты вздумал мне тут указывать. Где горячая вода?
- Кротовый желудок, - попытался возразить хозяин постоялого двора, отчего-то смешавшись под негодующим взглядом  грозной женщины, которая походила сейчас больше на разбушевавшуюся валькирию, а не скромною молчаливую служанку знатной особы, что остановилась это ночью в его заведении. 
- И если ты вздумал потчевать  почтенную даму этим уксусом, что  осмелился  вчера назвать "самым достойным вином", - неожиданно спокойно произнесла Эдит, и от этого ледяного спокойствия, от этой твердой, как могильный гранит, невозмутимости, от этой  тихой  уверенности, прозвучавшей в голосе служанки,  мистера Кросби словно обдало стылым пронизывающим  ветром, которые были так немилосердны в это время года.
Голос у служанки был сильным, повелительным и напевным,  напоминая звон колокола.
- Я... да..ам, - только и смог проговорить трактирщик, удивляясь, куда вдруг пропала его былая разудалость и уверенность с которой он обычно встречал гостей. 
Едва ранним утром в зале, словно крутобокая каравелла на горизонте,  показалась внушительная фигура служанки,  находчивость Кросби дала трещину, а после получасовой беседы с грозной Эдит, и вовсе выбросила белый флаг. Биллу не раз приходилось слышать поговорку: "Баба и черта заткнет за пояс", но только сегодня он понял её подлинный смысл.
- Горячая вода уже готова, мисс, - наконец, свернув тугим морским узлом неожиданную оторопь, проворчал Кросби. В конце концов, это был его трактир. И командовать в  нем какой-то приезжей свистульке  он не позволит. Ведь он не абы кто, а Билл Кросби... Знатной  госпоже стоило остановиться в более достойном заведении, если так уж хотели испить хорошего вина и понежиться на накрахмаленных простынях. У него здесь, в "Кротовом желудке", всё по-простому. 
- Кхм, - тихое покашливание отвлекло  трактирщика от негодующих мыслей, которые так и повисли в воздухе немым  раздражением. Лишь  досадливая морщинка, прорезавшая лоб  Билла, выдавала его недовольство. 
- Ну что еще, -  видя, что служанка продолжает смотреть на него ястребиным взглядом, пробасил Кросби. "Уж не ведьма ли? - пронеслось в голове трактирщика . - Да хранит меня святой Игнис". Билл едва сдержался, чтобы не осенить себя крестным знамением.
-  Горячая вода, завтрак, хорошее вино, Кросби, - отчеканила Эдит, напоминая.  - Если моя госпожа останется довольна,  то жить тебе припеваючи хоть три зимы подряд, - платит она щедро.
Служанка уже развернулась было, чтобы уйти, как вдруг спохватилась, что-то  вспомнив.
Билл тихо простонал про себя,  но виду не подал, наоборот, быстренько изобразил на лице услужливое участие, растянув узкие губы в елейное улыбке.
- Нет ли у тебя в запасе засушенных трав, трактирщик? - певуче  спросила женщина. -  Зверобой, мята, душица, ромашка еще пригодилась бы?
Кросби нахмурился, услышав. "Неужто взаправду ведьма?" - настороженно спросил он себя, внимательно разглядывая женщину: от белоснежного накрахмаленного чепчика  на русых волосах до подола широких юбок. Когда трактирщик стал пялиться совсем уже бесцеремонно, даже чуть подавшись вперед, надеясь разглядеть цвет глаз,  Эдит огрела его крепкой ладонью:
- Что ты на ногах не стоишь уже, крот ты паршивый? Уже залил глаза поутру? То-то я смотрю до тебя слова мои долетают, как курица до облака.
- Нет у меня трав, - громко заворчал Билл. - Вода горячая есть и вина я вам раздобуду. Служанки завтрак готовят, а трав у меня нет. 
- Ах, так значит найди того у кого есть, - всплеснув руками, разозлилась Эдит. - Госпожа моя вчера продрогла. Три дня дождь лил не переставая. Прихворала. Пока болезнь не разошлась, надо отвар сделать, чтобы хворь эту вышибить.
Служанка уперла руки в бока и ткнула в трактирщика пальцем:
- Смотри у меня, трактирщик. Не поверю, чтобы в городе не было аптекаря, либо врачевателя какого. В монастырь пошли кого-нибудь. В монастыре всегда этого добра было вдоволь.
Грозно кивнув, Эдит  развернулась и величественной походкой направилась на второй этаж. Широкие юбки развевались словно паруса каравеллы.

Отредактировано Скарлетт (2015-05-04 00:18:03)

- Странный вкус у этого отвара, - голос прошелестел едва слышно, но Эдит расслышала.
- Трав много. Хороший сбор, - кивнула она своей госпоже. - Самое верное средство, чтобы отогнать  хворь. Муж-то ваш спасибо мне не скажет, если я за вами плохо буду смотреть.
Скарлетт словно и не расслышала слова своей верной служанки, задумчиво разглядывая содержимое кружки. Вдохнув аромат свежезаваренных трав, она сделала глоток, а потом снова проронила:
- Лесом пахнет,  - на этот раз голос баронессы прозвучал чуть громче, - и летом.
Молодая женщина поставила кружку на тумбочку рядом с кроватью и посмотрела в окно. Небо было серым и мрачным. Скарлетт еще мгновение вглядывалась в  угрюмые тучи, нависшие над городом, а потом отвернулась. Сердце тревожно забилось, словно чувствовало беду. 
Не любила она зиму. Не любила короткие, холодные дни, стылый ветер и снег, смешенный с грязью. Впрочем, вот уже много месяцев настроение ее было похоже на эти самые смурые тучи за окном.
-Э, нет, так не годится!
Эдит решительно шагнула к постели своей госпожи, заботливо подоткнула одеяло, а  потом снова поднесла кружку с отваром.
- Я его долго заваривала да настаивала, будто дитятко вынянчила,  положила ложку меда, как вы любит, поэтому, мисс, голубушка моя, выпейте всё до последней капельки. Вы бледная до сих пор. На лице ни кровиночки. Уж не знаю, где этот увалень трактирщик, откопал эти травки, но отвар должен придать вам сил.
- Ох, Эдит, оставь меня, - голос баронессы прозвучал резко и холодно,  -  и окна зашторь! Терпеть не могу эти тучи, всю душу  выворачивают.
-  Ну как же, мисс, - продолжала настаивать на своем служанка, - трав-то у меня больше нет, а  подогреть не получится. Травы силу свою потеряют.
- Ты, что не слышала, глупая?!  - Скарлетт взмахнула рукой, отмахиваясь от служанки в приступе едкой, внезапной  ярости. Кружка покатилась по полу, разбрызгивая травяной настой. - Зашторь окна!
- Ничего, ничего! - Эдит, которая навела страху на всех служанок трактира, на самого Кросби и местного конюха, сейчас словно стала даже чуть  меньше ростом, растеряла всю свою воинственность, едва почуяла, что настроение ее хозяйки испортилось. - Кросби сказал, что травы ему принес  местный цирюльник. Уф, я глупая, травы-то можно у него и выпросить. Сейчас же пошлю за ним мальчишку. Выпейте отвар, когда захотите.
Эдит плотно зашторила окна и положила на кровать платье из синего бархата.
- Откуда у этого цирюльника травы? Он, что монах? - спросила вдруг Скарлетт, поднимаясь с постели. - Брадобрей - монах, вот ведь странный город, - усмехнулась молодая женщина.
- И то верно, - поддакнула Эдит, начиная одевать свою госпожу, повеселевшая от того, что вспышка недовольства её хозяйки оказалась короткой. На этот раз.
"Да хранит нас всех святой Игнис"! - произнесла служанка быструю молитву, а вслух продолжила:
- Явно человек в травах разбирается.  Высушены со знанием дела. Да и сам сбор редкий.  Я уж хотела в монастырь посылать, да, пожалуй, и у тех не всегда такаю смесь из трав отыщется.

Отредактировано Скарлетт (2015-05-16 00:21:48)

"Поди скажи тёте Роди,
Гусыня серая мертва.
Та, что берегла она,
На подушку из пера.
Гусята в печали,
Гусята в печали,
Гусята в печали,
Ведь их матушка мертва.
Гусак старый рыдает,
Гусак старый рыдает,
Гусак старый рыдает,
Ведь его жена мертва"

Эдит тихо напевала себе под нос, сидя в дальнем конце трактира, подперев широкой ладонью подбородок.
Перед ней стояла тарелка овсяной каши и кружка эля, но каша уже давно остыла, а напиток  оставался  нетронутым. Взгляд служанки был устремлен в окно,  за которым было видно, как по улицам стелется  вязкий туман,  а сизые тучи, казалось, будто сговорились не пропускать солнечный свет. Эта беспросветная хмурость, словно червоточина, разъедала Эдит сердце и внушала непонятную доселе тревогу. 
"Мрачный городишко", - сплюнула она про себя, отводя взгляд от заляпанного грязью, засиженного мухами,  окна.
- Тьфу, ты Кросби, развел тут грязь, - привычно проворчала женщина, проведя ладонью по деревянной, грубой столешнице и поморщилась. - Да в Бездну тебя! - махнула служанка рукой, решив, что ругаться с Кросби по поводу чистоты в трактире,  - всё равно, что объяснять слепцу какого цвета небо.
Едва Эдит ткнула деревянной ложкой в кашу и, наконец-то, решила подкрепиться,  как услышала  шаги. Дверь трактира распахнулась, впустив холодный зимний  воздух, который тут же вцепился в ноги и Эдит почувствовала, как снова заныла поясница.
Схватившись ладонью за спину, она едва слышно проворчала что-то себе под нос, и, поднявшись из-за стола,  направилась к посетителю.
"Ох, да хранит меня святой Игнис", - пробормотала она про себя, едва увидела Ясеня.
"Что  ж там в приметах говорится о горбунах? - мелькнула у нее в голове. - Мрачный город, ох, мрачный."
Эдит сложила руки на пышной груди и оглядела брадобрея внимательным, даже придирчивым взглядом.
"Если вдруг встретишь по дороге горбуна, то сойди с дороги, а потом  три раза плюнь на его горб, - это к достатку в доме и к удаче. Или же горб надо потереть, но так, чтобы горбун не заметил?" - Эдит хоть и выглядела сейчас грозной и строгой, на самом деле была немного растеряна. Так плюнуть или незаметно дотронуться? Ох, седины мои серебряны...
Женщина откашлялась, словно испугалась, что горбун может прочесть ее мысли.
- Так, стало быть, это ты цирюльник, по травам знаток? Знахарь что ли местный али как? На монаха вроде бы не похож. Чудной сбор у тебя, мил-человек. Не всякий раз такой встретишь. Уж больно редкий, - пропела Эдит, цепко разглядывая горбуна.

Отредактировано Скарлетт (2015-05-18 21:25:24)

Эдит могло смутить очень немногое, вот и сейчас, прямой вопрос горбуна скорее придал ей еще больше строгой невозмутимости, чем застал врасплох:
- Чур тебя, брадобрей, - усмехнулась женщина. - Некогда мне тут  глупостями заниматься, - заявила она чуть надменно. - Уж прыток ты больно для горбуна. Может еще колесом пройдешься? - и служанка даже поцокала языком, а потом недовольно поджала губы, все-таки жалея, что горбун раскусил ее намерения.
"Горб-то потрогать надо незаметно, - с досадой сказала она себе, - иначе пользы от этого никакой. Говорят еще, что если горбун заметит и посмотрит в глаза, то удача, наоборот, отвернется. Хотя тут и лица-то его не разглядеть из-под этих вихров, не то, что глаз".
Служанка чуть в прищур поглядела на горбуна, а затем перешла к главному:
-  Звать-то тебя как, мил-человек? Госпожа моя приболела. Дорога долгая у нас была по зимней непогоде. Продрогли её милость, а тут Кросби, да  поглоти Бездна этого неряху, травок нам твоих подкинул. Вот только заварить можно их всего раз. Иначе сила трав умирает, да ты и сам, небось, всё знаешь. Что я тебе учить-то буду, - всплеснула Эдит рукой, коротко рассмеявшись. - Только я всё в толк взять не могу, что там за трава еще такая? И ромашку чую, и зверобой есть там, и мелиссой пахнет, и душица вроде бы,  а аромат все же какой-то иной. Не тот, что для нас в монастыре засушивают к зиме? Хм? - и женщина, подперев бока ладонями, с большим вниманием стала ждать ответа.

Отредактировано Скарлетт (2015-05-18 23:17:57)

- Йаасееень, - Эдит будто смаковала доброе вино. - Ишь ты. Имя-то у тебя, словно у друида какого! Не даром ты толк в травах знаешь. При крещении-то таких не дают. Яковом  небось окрестили. Стало быть монах тебя научил,  говоришь?  Ну-ну, - служанка бросила на горбуна насмешливый взгляд. Улыбнулась. Во взгляде женщины больше не было  недоверчивости. Наоборот, серые глаза смотрели с интересом, но настороженно: всё подмечая,  ничего не упуская из виду.
  "Горбун, а веселый, да еще и болтливый не в меру, - мысли роились в голове Эдит, словно мошки. - Знавала я одного горбуна. Да только тот ворчливым был, угрюмым и злым, как бес. А уж какая от него вонь шла, аж собаки разбегались. Так его все и звали - Горбун-Смердяк. А этот, смотри-ка ты,  опрятен,  даже пригож, даром что горбун", - одобрительно отметила  женщина, сразу разглядев, что Ясень одет в чистую одежду.
Служанка вздохнула,  махнула рукой в сторону лестницы, словно отмахнулась от собственных мыслей:
- Ну, что ж. Пойдем, ясный мой. Не хочешь выдавать свою тайну, так что же, - твое это право, мил-человек.  Чужие тайны - не моя забота. Только вред один от них да беспокойство. А колесо мне показывать не надобно. Я сама тут с самого рассвета чуть ли не колесом верчусь. Еще одного вертуна мне, как лебяжий пух в дёготь. 
Эдит стала подниматься по лестнице, показывая горбуну дорогу. На втором этаже путь им перегородил очень высокий, крепко сбитый мужчина. Он был так высок, что ему приходилось чуть склонить голову, потому что макушкой великан доставал до самого потолка, а  плечами, пожалуй,  мог спокойно раздвинуть стены коридора.
- Это со мной, Йен, - коротко бросила служанка. - Госпожа просила привести врачевателя. Да всё будет спокойно, - рассердилась она, заметив, что брови великана сошлись на переносице, - И чего это ты тут торчишь, как чумной столб! Пройти нельзя!
Эдит упрела руки в бока и грозно воззрилась на Йена:
- Ну вот как я тут пройду?! А?! Я тебе, что эльф с флейтой?   
- Пирогов надо меньше трескать, - пробасил охранник. - Хозяин мне сказал присматривать за ее милостью. Глаз с неё не спускать.
- Пф! - демонстративно фыркнула женщина, бесцеремонно толкнув мужчину. - Вон поди да встань у окна. Никто не прошмыгнет все равно, коли делом будешь занят, а не служаночек высматривать. И кто бы говорил про пироги-то? А? 
- Ох, Эдит! Ох, языкаста ты! Дай ей горбун трав каких, чтобы она месяц молчала! То-то будет золотое времечко! - проворчал Йен, прошагивая мимо. Эдит и Ясеню пришлось крепко прислониться к стене, давая мужику дорогу.

Комната куда служанка привела горбуна была теплой, но небольшой. Окна была закрыты темными, плотными шторами. В камине горел яркий огонь и по всей комнатушке были расставлены канделябры. Свечей приезжие не жалели.
Обстановка в комнате была скромной, но на кровати лежало алое бархатное одеяло, на столе красовалось столовое серебро, возле зеркала стояли красивая шкатулка с драгоценностями и баночки с ароматными маслами. На простое деревянное кресло, что стояло возле камина, было наброшено несколько меховых накидок.   Всё это ненароком указывало на то, что гости  хоть и, может быть, и были неприхотливы, раз поселились в "Кротовом желудке", но всё-таки не привыкли отказывать себе в том, что позволяло им их положение.
- Эдит?  Кто это? - со стороны занавешенного шторами окна, раздался негромкий голос.
-Ах, да  я вам, ваша милость, брадобрея привела, что травами нам помог, - голос Эдит был теплым и ласковым.
- Ах, вот оно что, - послышался шум  захлопнувшегося сундука и к камину приблизилась молодая женщина. И Ясень понял почему он сразу её не заметил.
Одета ее милость была в платье из темно-синего, почти черного бархата, волосы баронессы оказались смоляными, заплетенными в замысловатую толстую  косу, которая спускалась до самой талии. Роста она была совсем небольшого, но и не казалась миниатюрной.  Ни украшений, ни яркой ленты в волосах, ни даже алого румянца на щеках, - молодая женщина словно была одной из тех теней, что отбрасывали по комнате канделябры.
Скарлетт села в кресло, положила руки на подлокотник. Молча, даже с каким-то налетом усталости и скуки, она разглядывала  горбуна.
- В детстве я думала, что горб - это крылья, - наконец бросила баронесса. Голос был ровным, не понять радуется ли она воспоминанию или же, наоборот,  её это гложет. - Сейчас я, конечно, уже не верю в сказки. Но в детстве я любила их слушать, как и всякий ребенок. Правда же, Эдит?
Служанка кивнула.
- Ох, до чего ж любили! Что правда, то правда! - но тут же смешалась заметив, что ее милость на свою верную служанку даже не взглянула.

Отредактировано Скарлетт (2015-05-22 00:17:55)

Скарлетт улыбнулась. Улыбка шла ей, удивительно преобразив  молодую женщину, ясно показав, - баронесса была еще совсем девчонкой, которая почему-то из-за всех сил старалась выглядеть старше. Ей бы сидеть за вышиванием  в окружении наперсниц, придворных дам,  подруг или играть на лютне в саду, смеяться и хохотать над остротами местного шута или восхищаться новыми нарядами. Всё это подошло бы ей. Ведь это было бы логично и правильно, - легкость бытия, беззаботная нега молодой знатной женщины. 
Но странно было видеть её здесь,  по самое горло задрапированную в глухой темный бархат, всё такая же молодая, но уже бесконечно старая. Улыбка промелькнула так же быстро, как случайный солнечный луч в хмурый зимний день. А взгляд её, оценивающий, но холодный продолжал смотреть на горбуна. В сумраке комнаты глаза ее казались черными, словно бархат, и оттого еще более выразительнее на бледной коже.
- Больно было бы, если вырвать их с корнем, - резко бросила баронесса, выпрямившись.
- Это все Эдит. Это она втемяшила себе, что меня одолела хворь, как по мне, так я просто устала с дороги. Хотя я, быть может, так говорю просто от того, что не люблю лекарей и слабой быть тоже не люблю. А сбор твой  удивил меня. Поэтому я велела тебя позвать. Эдит шепнула мне, что ты не хочешь выдавать  рецепт? Ты чего-то боишься, горбун? В рецепте кроется  запретная тайна? Уж не ведьмовская ли кроется в нем сила, милый Ясень? - усмехнулась молодая женщина. Баронесса хотела сказать что-то еще,  но легкий, как облачко, шарф упал к её  ногам. Скарлетт подхватила ткань. Белый шелк ласкал пальцы и  баронесса поймала тонкий запах духов.
- Какой же ты неловкий, брадобрей. Кто же хранит в кармане такой дивный подарок, а? Ведь это подарок, верно? Я не буду оскорблять тебя подозрением  в воровстве, горбун. Сегодня с меня достаточно подозрений. А теперь ступай, - тут баронесса чуть улыбнулась, - ступай с миром, всего лишь брадобрей. Вот тебе плата за твои травы.
Молодая женщина протянула горбуну несколько монет, а потом протянула и шарф.
-И спасибо тебе, Ясень,  - напоследок промолвила Скарлетт. Голос её чуть  дрогнул, - Травы твои  напомнили мне о солнце и лете.

Отредактировано Скарлетт (2015-05-26 15:22:24)