Несмотря на пережитые совместно приключения, которые изрядно поспособствовали взаимной откровенности, Камиллу по-прежнему немного шокировала легкость, с какой Фелисите вслух рассуждает о своих многочисленных – теперь это было уже очевидно, связях. Еще нынче утром добропорядочная английская леди, миссис Блейк, не задумываясь, нарекла бы их словом «греховные», но теперь, кажется, начинала воспринимать в несколько более философском ключе. Разумеется, не для себя. И не для своего мужа, которого Фелис в очередной раз только что назвала «мистером Греем», что немало позабавило Кэмми, представившую, как, верно, удивился бы Нат, услышав подобное обращение. Однако поправлять подругу не спешила и теперь. Хотя буквально за минуту до того и пригласила ее в свой дом, даже не задумавшись о том, как объяснит это маленькое недоразумение.

- А что, если подобное, напротив, подвигнет твоего Мишу на еще большие старания, дабы увести тебя прочь с этого грешного пути? – хмыкнула она в ответ высказанную Фелисите новую идею расставания с поднадоевшим любовником.

Решительно покончив с остатками своего маскарада, дамы покинули импровизированную гримерную. Мадам Леду вызвалась довезти Камиллу до дома в собственном экипаже, объясняя это тем, что, во-первых, в такой поздний час поймать фиакр практически невозможно, а во-вторых, это прибавит достоверности их новой общей легенде о сломанном каблуке и доброй самаритянке, проезжавшей мимо и решившейся помочь незнакомой особе. Но прежде нужно было хотя бы на пару минут заглянуть к тетушке Вальмон. Фелисите сказала, что если Камилла не хочет присоединиться, то может просто подождать ее в экипаже. Но Кэмми, напротив, было чрезвычайно любопытно увидеть, наконец, эту замечательную во всех отношениях женщину. К тому же, и мера обмана – на случай, если Нату зачем-то придет в голову расспрашивать ее о подробностях, станет таким образом значительно меньше. Она ведь, и в самом деле, виделась с тетушкой Фелисите! И даже с нею немного разговаривала.

А после они, наконец, отправились по домам. Странное дело: вернувшись в привычный облик, они вновь стали держаться друг с другом более официально и даже скованно. Во всяком случае, так ощущала себя Камилла. Потому, прощаясь с подругой, поблагодарила ее за «чудесный вечер» так, словно речь, действительно, шла о времени, проведенном совместно на светском рауте или в театре.

- Надеюсь, мы скоро увидимся, - сказала она, взглянув на Фелисите, оставшуюся в экипаже в одиночестве, снизу вверх, когда уже стояла на дорожке, что вела к парадному ее дома. – Нет, не так! Я напишу тебе завтра же и мы договоримся о новой встрече!

Махнув на прощание рукой, он развернулась и стремительным шагом пошла прочь. Консьерж распахнул перед нею дверь ярко освещенного, несмотря на полуночный час холла, не без удивления признав в явно припозднившейся даме миссис Блейк, супругу недавно поселившегося здесь английского художника, изредка дававшего ему неплохие чаевые…

- Мадам, но где же вы пропадали все это время?! – встревоженная служанка, буквально с первого звонка настежь распахнувшая входную дверь, смотрела на нее во все глаза. – Мы с месье Блейком так волновались!

- Месье Блейком?.. Натаниэль, прости, но ты ведь, кажется, не должен был сегодня ночевать дома? – проговорила она, обращаясь уже к супругу, возникшему в тот самый момент из-за спины Флоры, и поразившись тому, насколько спокойно и уверенно прозвучал при этом ее голос.

Вконец напуганная Флора, прежде даже не подозревавшая, что флегматичный месье Блейк способен на подобную вспышку гнева, молнией метнулась в кухню, с радостью оставляя супругам возможность выяснять отношения вне поля ее зрения. Сама же миссис Блейк, обескураженная в первую минуту ничуть не меньше, чем юная горничная, довольно быстро пришла в себя и теперь испытывала даже нечто наподобие любопытства.

Едва дверь гостиной с грохотом захлопнулась за ее спиной, она тотчас же высвободила свою руку из отнюдь не ласкового мужнина захвата. Но отойти от него демонстративно не спешила. Стояла, напротив, совсем рядом, невольно потирая чуть саднящую кожу запястья и разглядывая знакомое до мельчайших черточек лицо с чуть насмешливым интересом так, будто действительно видела его впервые в жизни.

- Поздравляю, дорогой, браво! Это был чрезвычайно эффектный выход! Полагаю, что почтенная публика в лице Флоры сражена вашим актерским дарованием!

Неизвестно, что именно – еще не выветрившиеся до конца остатки хмеля в крови, или вдруг пробудившееся сегодня давно забытое ощущение внутренней свободы придавали Кэмми храбрости разговаривать с мужем в подобном ироническом тоне. Прежде она себе такого никогда бы не позволила. К тому же, эмоции – да еще такие бурные, уже довольно давно полностью ушли из их с Натом отношений. Вероятно, по этой причине даже ссоры последнего времени выходили обыденными и скучными, словно стариковский сон. Так что реакция Ната на ее возвращение была Камилле даже приятна. Равно как и веселая злость, владеющая ею самой в эту минуту. Потому как лишний раз убедительно доказывала: она все еще жива! Она может жить и чувствовать! И имеет на то полное право, что бы ни думал по данному поводу стоящий напротив нее человек.

- Мне же лично не терпится узнать, что вы станете делать дальше: начнете выяснять, молилась ли я на ночь, или прямо сейчас заколете кинжалом?

- Как вам будет угодно, мистер Блейк, - слегка пожав плечами, Камилла тихонько обошла его и, присев в кресло у окна, принялась медленно расстегивать одну за другой пуговки своих перчаток, пока супруг, по-прежнему стоя возле входной двери, гипнотизировал ее тяжелым взглядом. Должно быть, самому себе он теперь казался необычайно значительным и суровым. Но Камилла буквально кожей ощущала его растерянность и потому была почти спокойна, хотя и отчетливо понимала, что играет с огнем. Нат способен простить многое, но не насмешку над своим самолюбием. С другой стороны, ну не набросится же он на нее прямо посреди гостиной? Впрочем, если даже и набросится, то… зачем?

- О, поверьте, ничего сентиментального, простая случайность. Наверное, следовало бы сказать «неприятная», но я намеренно не стану так говорить, потому что благодаря ей, кажется, наконец, нашла себе в Париже компанию на то время пока вы… - «Предаетесь разврату», - хотелось бы ей сказать. Но вместо этого, чуть заметно дернув уголком губ, Камилла продолжила, - … работаете.

Далее последовал подробный рассказ о сломавшемся прямо посреди Сент-Оноре каблуке – «ах, эта ужасная неровная мостовая, ну вы же понимаете, да?» – и доброй женщине, которая, проезжая мимо в собственном экипаже, была так чутка к чужому несчастью, что тут же решилась ей помочь.

- А после я познакомилась с ее тетушкой, премилой пожилой особой, в обществе которой мы и коротали время, пока от сапожника не принесли мою туфельку… А что делали сегодня вечером вы, Нат? Как, кстати, продвигается работа над новой картиной, из-за которой я почти лишена общества любимого супруга?

На ее вопросы Блейк ожидаемо не ответил, сделав вид, что не обратил на них внимания. Однако дальше вновь – уже второй раз за этот вечер, сделал то, чего Кэмми от него не ждала. Ибо ей и в голову не могло прийти, что у Ната всерьез возникнет охота учинить форменный допрос с пристрастием. Равно как и то, что он способен ее ревновать. Впрочем, за все предыдущие годы супружества Камилла вряд ли предоставила к этому хотя бы один-два повода.

- Разумеется, меня – здесь ведь больше никого нет! – усмехнулась она, подаваясь вперед и, упираясь локтями в колени, положила подбородок на сложенные в замок руки, иронически наблюдая за тем, как супруг скрупулезно изучает ее обувь на предмет недавней починки, но вовсе не торопясь удовлетворить его любопытство. Затем, вытянула вперед свои стройные лодыжки, затянутые в черный шелк чулок, и пошевелила пальцами ног. – Правую. Или левую… не помню! Боже мой, какие страсти, мистер Блейк!

Последнее, впрочем, уже было комментарием, посланным вслед за внезапно улетевшими в темноту распахнутого окна туфлями. Дождавшись, пока они с глухим стуком шлепнутся о мостовую, Камилла улыбнулась еще шире и, вдруг, протянув руку к лицу мужа, ласково провела кончиками пальцев по его щеке.

- Хочешь знать правду? Хорошо. Сегодня вечером я пила вино, смотрела канкан и кокетничала с юношей моложе себя на десять лет. Теперь ты мне веришь?.. Нат, прости, но твоя ревность смешна… хотя и льстит моему самолюбию.

С этими словами Кэмми вновь поднялась на ноги и, бесшумно переступая босыми ступнями по разложенной посреди гостиной подделке под обюссоновский ковер, направилась к противоположной двери, ведущей во внутренние покои их квартиры, на ходу откалывая от прически свою шляпку. Уже взявшись за дверную ручку, она обернулась и добавила:

- Я устала и хотела бы лечь спать. Ты не будешь возражать, дорогой, если мы продолжим этот волнующий разговор завтра?