Служба уже началась, а это значило, что графиня Шерил Торсвен, сопровождаемая двумя дамами и служанкой, уже вошла в собор, прошествовала под поклоны прихожан по центральному проходу и вошла за маленькую ограду, отделяющую обычные скамьи от мест возле самого алтаря, отведенных для герцога и его семьи. Здесь она заняла меньшее из двух кресел, повернутых к остальной пастве боком, откинула легкую вуаль с лица и кивнула священнику в знак того, что можно начинать. Потом, как и подобает любой прихожанке, молитвенно сложила руки и опустила лицо. И каждый присутствующий понял, что сегодняшнюю службу ни граф Торсвен, ни его сын посетить не намерены. Как владелец замка и всей прилегающей к нему земли, граф был обязан защищать их. Не пренебрегая своими обязанностями, граф позволял себе и некоторые слабости, среди которых был и отказ обязательно принимать участие в богослужениях. Зато посланницей замка всегда являлась графиня Торсвен. Еще сохранившая красоту и молодость, обычно доброжелательная и благосклонно всем улыбающаяся, облаченная в платье нежного небесного, изумрудно травяного или алого цвета зари, она одним присутствием своим, казалось, говорила о том, что в замке все благополучно, а значит, и городу нечего бояться. Что бы ни думала графиня, какие бы мысли не тревожили ее и не занимали, для всех ее лицо оставалось безмятежным. Графиня Торсвен прекрасно знала, в чем заключаются ее обязанности.
Сегодня, пока губы графини шептали слова молитвы, она думала о своем пасынке, который стал еще сильнее походить на графа, и о вопросе мужа, не нужна ли ей придворная дама или камеристка. Графиня Торсвен действительно недавно осталась без одной из своих дам, решившей выйти замуж, и без камеристки, которую унесла лихорадка. Она могла бы поблагодарить мужа за внимательность, но ей пришлось сказать "нет", что крайне его удивило. Между тем Шерил была уверена, что не сможет вынести того, чтобы в ее окружении появилась еще даже одна рыжеволосая дама. Именно об этой прихоти мужа, причин которой она не могла даже предположить, а граф Торсвен наотрез отказался ей объяснять, Шерил и думала сегодня.
Неожиданно в стройное бормотание и пение ворвались посторонние звуки и графиня, чуть повернув голову, увидела вошедшую в собор женщину. Обычное женское любопытство было причиной того, что она проводила ее взглядом и, когда та села и откинула вуаль, поняла, что лицо женщины кажется ей знакомым. Как это часто бывает, и даже с графинями, Шерил уже не слышала слов священника, а все пыталась вспомнить, где и когда она видела эту женщину.
- Тель, - вполголоса позвала она служанку, когда поняла, что проиграла битву со своей памятью. - Узнай, кто эта пришедшая женщина?
Та, поклонившись, покинула свое место рядом с графиней и направилась к даме, вызвавшей интерес графини.
- Простите, - обратилась она к Скарлетт, заняв место рядом с ней. - Ее светлость попросили меня узнать ваше имя.

- Именно, именно граф Торсвен, - закивала головой Тель, да так усердно, что чуть не ударилась ею об угол стоящей впереди скамьи. - На его земле стоит город, и это его замок возвышается за городскими стенами. О вас спросила ее светлость графиня Торсвен. Я передам ей ваше имя. Простите.
Извинение относилось к тому, что Тель, учтиво поклонившись баронессе, все-таки была вынуждена покинуть ее, потому что графиня ждала ее с ответом, и Тель было лучше не задерживаться. Она тихой тенью скользнула вдоль скамьи и скрылась за колоннами, чтобы пройти к тому месту, где располагались кресла для графа, его семьи и приближенных.
Шерил ждала служанку, хотя со стороны и могло показаться, что она поглощена службой или своей молитвой, а может, и тем и другим одновременно. Графиня Торсвен была женщиной в разумных пределах богобоязненной и в вере последовательной. Может быть, именно поэтому настоящее религиозное чувство ее посещало только там, где она могла почувствовать себя в должной мере одинокой. Пребывание на службе, где собирался весь город, а добрая часть прихожан занималась разглядыванием друг друга, а особенно - всех, кто принадлежал к графской семье, было для Шерил не столько религиозным делом, сколько исполнением долга хозяйки, для чего было важнее "казаться", а вела себя графиня Торсвен безупречно.
Впрочем, это не мешало думать о чем-нибудь совсем другом и устраивать какие-нибудь далекие от веры дела.
Сейчас, например, думать о появившейся в соборе женщине, которая показалась ей знакомой.
Не меняя положения и не поднимая глаз, графиня выслушала подошедшую к ней служанку и едва заметно кивнула. Шерил помнила день своей свадьбы, когда ей было представлено больше людей, чем можно запомнить, особенно если потом ты их ни разу за три года не видела. Но имя Скарлетт Доэрти, как и то, что у ее хозяйки черные волосы, графиня помнила точно.
- Предложи баронессе занять одно из мест здесь, рядом со мной.
Тель опять поклонилась и послушно заспешила обратно, в очередной раз совершив путь от кресла графини до скамьи, занятой баронессой.
- Ее светлость приглашают вас послушать службу рядом с ней. Там удобнее, ваша милость.

Отредактировано графиня Торсвен (2015-06-21 01:49:29)

- Здравствуйте, баронесса, - графиня едва заметно улыбнулась, ровно настолько, чтобы собеседница увидела приветливость, но чтобы приветствие это не было невежливым по отношению к месту и сакральному действу.
Она внимательно посмотрела на Скарлетт, чуть дольше задержавшись взглядом на ее волосах, как будто беспокоясь, что за время, прошедшее с их прошлой встречи, могли произойти какие-нибудь неожиданные изменения, и, как видно, осталась весьма довольна увиденным.
- Я вас вспомнила. Я надеюсь, я вспомнила бы любого, с кем познакомилась в тот день. На второй свадьбе волнуешься меньше, чем на первой, поэтому кое-что все-таки остается в памяти, - позволив себе пошутить, графиня ненадолго нахмурилась.
Будто последующая серьезность каким-то образом оправдывала неуместность остроты.
Она знала, что сопровождающие ее дамы обе с любопытством и интересом прислушиваются к разговору, чтобы понять, зачем графине Торсвен понадобилось отыскать взглядом знакомое лицо в церкви и предложить место рядом с собой.
Действие это было совершено по наитию, но Шерил сама себя им не удивила. В замке давно не было никаких изменений в лицах, а в последнее время все больше в нем, как ей казалось, сгущалось предощущение тревоги. Пока оно было неявным, необъяснимым и беспричинным, поэтому непонятным, и от этого казалось особенно пугающим. Новое лицо не из замка сразу становилось желанным и интересным.
- Могу я узнать, что привело вас в Корфтон, баронесса?

- Вы в Корфтоне по делам паломничества? - переспросила графиня. - Может быть, в этом нескромно сознаться, но наш собор достоин того, чтобы паломник прочертил здесь свой путь. Когда-то на этом же месте было место жертвоприношений. Ходят слух, и, может быть вы даже слышали их, что не вся земля, где совершались старые обряды, оказалась занята собором. Это не может быть правдой, но, чтобы слухи умолкли, я хочу возвести боковую капеллу. На том самом месте, которое считают нетронутым. Такую же красивую.
Графиня Торсвен мечтательно вздохнула и ненадолго оторвала взгляд, устремленный на лежащие перед ней сцепленные руки, чтобы посмотреть на высокие витражные окна.
- Аббат Малькольм прибыл в монастырь несколько дней назад. Он еще не приезжал в Корфтон, поэтому ничего не могу вам сказать о нем. Строг они или нет. Если да или хочет казаться таким вначале, то может не разрешить вам остановиться в монастыре. Монахи не любят, когда миряне смущают их покой, и особенно, - графиня повернулась к Скарлетт, и неожиданно лукавая улыбка ненадолго осветила ей лицо, - особенно красивые и молодые мирянки. Если это так, то вы можете рассчитывать на мое гостеприимство, баронесса.
"Новые лица не помешают ни замку, ни городу", - добавила про себя графиня. - "А мне пойдет на пользу, если рыжие кудри хотя бы ненадолго окажутся разбавлены черными".
- И вам не придется ютиться в гостинице.

- Очень хорошо, тогда я пошлю за вами слуг. Они помогут вам переместиться в замок.
Графиня подняла голову и поняла, что, увлеченная беседой, не заметила, что служба уже подходит к концу. Впрочем, не такая уж это была редкость: она часто уносилась мыслями в дали, далекие от происходящего в соборе. Время для искренних молитв у графини Торсвен наступало позже, когда она уединялась в маленькой капелле собора, построенной специально для нее.
- Своим присутствием вы доставите мне искреннее удовольствие, баронесса.
Графиня подумала о двух дамах с ярко рыжими прическами, которые сидели сейчас на скамье позади нее, и подумала, что удовольствие будет действительно настоящим.
- Сейчас не лучшее время для путешествий. И каждый день погода подтверждает это. Приятных сюрпризов нет. Возможно, вам стоит задержаться на какое-то время и собраться с силами для дальнейшего паломничества.

Кто-нибудь мог бы удивиться выбору аббата Малькольма и сказать, что лучше бы тот в свои подручные выбрал кого-нибудь другого, а не племянника – человека, во-первых, продолжительное время бывшего любимцем пьяного зелья, а во-вторых, судя по первому, сломленного.
И был бы не прав.
Как ни странно, но говоря, что он живет теперь надеждами, Брайс говорил правду. Конечно, сказать лучше бы было не надеждами, а страстями, но это была не намеренная ложь, а всего лишь ошибка и самообман. Брайс почувствовал новый вкус к жизни и решил поменять объект страсти – с бутылки на возможность провернуть выгодное дело. Вот в таком ничего необычного не было, вполне по-человечески, так что дядюшка не просчитался.
За дело Хикс взялся на следующий же по приезду день. Потому что загорелся, да к тому же вот чего точно не было в монастыре, так это соблазнов посидеть в нем подольше. В тихой обители с тишиной обстояло сложно. С одной стороны, никто не кричал, не шумел и громко не смеялся, все-таки не кабак, с другой – жизнь начиналась рано и, хоть и была на мирской взгляд скучной, нудной и душевно изматывающей, а все-таки просачивалась сквозь толщу стен, залезала в келью к Хиксу и не давала спать. Колокольный звон сменялся шаркающими шагами монахов, потом шевелением и стуком во внутреннем дворе и, дополненная узкой кроватью и прелыми запахами бедности, монастырская жизнь не давала спать. В шумной таверне под вопли недовольных и пьяных Брайс обычно спал как убитый.
В общем, на следующий же день он отправился в Кентфорд и задержался там на два дня, облюбовав, как и обещал, кабак, рядом с которым увидел, проезжая, смешного пьяного в луже. Чем и впрямь не знамение? Хозяину сказал, что он сын торговца из западных земель, что отец его думает освоить путь, проходящий через Кентфорд, и прислал его на разведку.
В первый день Брайс вел себя тихо, в разговоры и со знакомствами не лез, только приглядывался. На второй, вовремя сориентировавшись, пристал к компании подгулявших подмастерьев, которые, как водиться, пить хотели больше, чем было денег у них в карманах.
Начало было положено.
Любой, кто живет в Кентфорде всю жизнь, посчитал бы, что новоприбывший не узнал ничего такого, чего в городе не знает каждая крыса, но для Хикса и это было новостями.
О графе, владельце замка и земель, говорили сдержанно, но в проскальзывающих оговорках было видно недовольство новыми налогами, которые ввели сразу после чумы. Болезнь, к слову, затронула город, но не прошлась тут во всю силу, как в других местах. Видимо, поначалу в этом видели знак божий, что Игнис покровительствует графу Торсвену, но с течением времени, как стала забываться черная смерть, даже  удача стала для многих подозрительна – может, тут и не благоволение, а сговор с нечистым? Про зеленоглазых женщин Брайс тоже наслышался.
Графа ему удалось увидеть день назад, к вечеру, когда тот верхом в сопровождении проезжал по главной улице Кентфорда, к замку. К тому времени собутыльники Брайса успели окосеть окончательно, а он же, не столько пивший, сколько делавший вид, выйдя по делу на улицу, понял, что появился тут вовремя. На графа он посмотрел хоть и издали, но увидел его четко, и испытал от этого странное удовлетворение, какое было сродни радости охотника, увидевшего первые признаки близкого присутствия желаемой дичи.
На службу в собор Хикс пришел, рассчитывая увидеть графа и его окружение, но тут его ждало жестокое разочарование. Как он понял из того, что говорили вокруг, отсутствие графа Торсвена ни для кого не было удивительным: весь город знал, что чаще в соборе бывает только его жена.
Именно на графиню Торсвен, тех, кто сопровождал ее, а также женщину, вызвавшую, видимо, ее любопытство, и смотрел всю службу, делая вид, что погружен в священнодействие, Хикс.
Когда все завершилось, он поднялся с места и, лавируя в толпе, двинулся туда, куда пошла графиня, но наткнулся на неумолимых стражников: ее светлость в это время молится в капелле одна. Извинившись за нечаянную свою неуклюжесть, Хикс двинулся обратно и увидел, что на одной из скамеек лежит тонкое белое покрывало. Он был почти уверен, что оно принадлежало женщине, которую во время службы позвала графиня.
«А почему бы и нет?» - пожал плечами Брайс, как будто кто-то ему возражал, и двинулся к находке, но его опередила девчонка.
- Для того, чтобы быть графиней, одного покрывала мало, - возник он за спиной маленькой проныры. – Зато его достаточно, чтобы прослыть воровкой.

От жеста Мардж Брайс едва не отшатнулся, как будто девчушка была чумной. Дети, если исключить его собственное детство, никогда рядом с ним близко не существовали. И взять ребенка за руку для Хикса было почти так же дико, как пожать руку привидению. Он даже отступил на шаг назад, но, спохватившись, остановился. И даже внутренне посмеялся над неожиданной пугливостью.
Чуть смущенно усмехнувшись, Брайс взял Мардж за руку и огляделся, чтобы понять, каковы их шансы быстро выйти из собора и поймать еще незнакомку, которая могла уже уйти достаточно далеко, так что ищи ее теперь в узких улочках Кентфорда. Толпа у двери была все еще большой, но сам собор уже почти опустел. И Брайс увидел владелицу накидки, которая, на его счастье, еще не собиралась покидать собор, и сидела на том же месте, рядом с креслом графини, теперь пустым.
"Отлично!" - возликовал про себя Брайс и, не глядя на горбуна и объявившуюся ту еще женщину, потянул за собой девочку. Та едва поспевала за ним. Он шел по проходу, про себя по-прежнему подшучивая над тем, как, должно быть, смешно и нелепо выглядит, ведя за руку ребенка, то есть делая то, чего не приходилось делать никогда в жизни.
- Здравствуйте, мадам, - обратился он к Скарлетт, чуть отступая в сторону и пропуская вперед Мардж . - Простите, что отвлекаю, но это создание хочет кое-что вернуть вам.

- Дочь? Моя дочь? – удивленно переспросил Хикс и перевел взгляд на девчонку.
Он не ожидал, что будет настолько гармонично смотреться с Мардж, что его можно будет принять за ее отца.
За спиной маячил Горбун, видимо, решивший проследить за всем до конца.
- Нет, не дочь, уверяю вас. Это милое создание оказалось временной владелицей вашей накидки. Я ничего не мог поделать, она хотела отдать вам ее самолично. У девочки была шаль, а я знал, кому ее следует вернуть. Вот и вся история, мадам, - Хикс учтиво поклонился и философски закончил. - Что или кто только не соединяет людей на время.
Брайс подумал, что никак не может предположить в угрюмом калеке отца этой вполне, видимо, симпатичной девочки. Хотя почему и нет? На свете и не такие странности случаются.
- Тут есть ее мать, про отца же я ничего не знаю.

- Зима в этом году настоящая, - согласно кивнул Брайс, думая отнюдь не о погоде.
"Значит, баронесса", - подумал он про себя. - "Я вот тоже был почти барон. Тоже. Кхм..." Одно то, что новая знакомая продолжала с ним разговаривать, а не оборвала беседу, говорило о том, что не так и мало в нем осталось от барона.
Краем уха Хикс услышал последние слова горбуна и насторожился и удивился одновременно. Меньше всего он бы мог заподозрить, что этот человек вхож в замок. Возможно, он даже совершил ошибку, не заговорив с горбуном. Вряд ли тот подвизался в больших залах - на шута похож не был - скорее уж где-нибудь в помещениях попроще, но в некотором смысле Хиксу это было бы и полезнее. Но не бежать же следом за ним? Во-первых, странно, во-вторых, Брайс уже разговаривал с дамой, поэтому и, удостоив удаляющегося горбуна коротким взглядом, повернулся опять к Скарлетт.
- Значит, вы, как и я, в этом городе чужая? И вам тоже придется провести здесь некоторое время по возникшим обстоятельствам? Только вас задерживает здесь погода, а меня - дела? Интересное совпадение. Возможно, мне тоже удастся оказаться в замке, только уже как человеку торговому. Не оставляйте больше ваших накидок, мадам. Не все дети тут так чисты в намерениях, а уж о взрослых и говорить не приходится.