Счастлива – вряд ли.
Спокойнее - да.
От чашки поднимался невесомый белый пар, и чашка была – веселенькая, с оранжевым ободком.
- Да, - ответила она, не отводя взгляда. Ложь давалась мучительно, но она знала, что на кону, - пей.
- Ты же знаешь, что после этого будет? Мы можем стать совершенно чужими. Ты этого хочешь? - его губы касались ободка чашки, от чая пахло корицей и кардамоном, совсем как от булочек, которые он любил в детстве.
- Ты уже спрашивал, Дэвид Брэдфорд – чего я хочу. Мне нужно знать, чего хочешь ты. Или тебе нужна лишь ведьма? Пей! - ее взгляд сместился вниз, и она машинально облизнула губы.
Зачем он медлит?
Он почувствовал, как неприятно засосало под ложечкой. Страх, что он может реально все забыть. Будет видеть в ней ничем не примечательную журналистку. Ведь дело не в том, что она ведьма, и помнить он хочет вовсе не свои кошачьи приключения, а ту Эбби, что увидел в Стерлинге, когда смотрел на ее тонкие просвечивающие сквозь огонь пальцы и ту, какой она была полчаса назад. Зачем ей надо, чтобы он забыл?
Неужели она действительно хочет остаться серой мышью в этой убогой квартирке, со сплетнями подглядывающих в замочную скважину соседок, с тявканьем таксы и унылыми ухаживаниями Стенфорда, чтобы разрушая чьи-то жизни, браться за сомнительное колдовство?
От запаха кардамона защипало в носу, захотелось чихнуть.
Дэвид отвел чашку ото рта, перебарывая это желание. Нет, он не хочет ничего забывать, он хочет жить с этим воспоминанием, даже если дальше ничего не будет, и она уедет в Танжер, этот сумасшедший город, столицу пряностей, перекрестье торговых путей – «место, в котором вас никогда не найдут». Он не помнил, кто это сказал. Уедет, но без него.
Он вдруг вспомнил слова Мэри Причард. «Если ты знаешь, что тебя хотят заколдовать....»
Эбби надо, чтобы он выпил. Хорошо, пусть так. Пятьдесят на пятьдесят, остается только верить…
Дэвид сделал первый глоток, потом залпом выпил оставшуюся горьковатую жидкость и, роняя чашку, рывком притянул к себе Эбби.
- По крайней мере, на последний поцелуй я имею право.
Он сделал глоток – она подалась вперед, запрокинув голову, заворожено смотрела, как мечутся солнечные зайчики на его шее – причудливо, фантасмагорически переплетаясь между собой.
Еще глоток. Еще…
В глазах ее, мгновение назад словно припорошенных пеплом, мелькнул торжествующий зеленый огонь. Он сделал это. Он все-таки это сделал!
Фарфоровая чашка упала на пол и раскололась на несколько крупных осколков; один из них впился в правую ступню – она не заметила.
- Как приговоренный перед казнью? – его прикосновение она ощутила слишком остро, замерла, почувствовав, как по телу волной прошла легкая дрожь предвкушения.
Право он имел, и она это знала.
***
Брэдфорд выпустил из объятий тонкую фигурку в невесомом халате, и отступив на шаг, скользнул по ней оценивающим взглядом. Взглянул на себя и заметив отсутствие рубашки, присвистнул.
- Мисс Эбигайл Торп? - в его тоне было больше утверждения, чем вопроса. - Бутылка Шато Петрю завела нас ТАК далеко?
В его глазах плескалось сумасшедшее лукавство.
- Ну, тогда я требую продолжения банкета, - он еще пару секунд рассматривал Эбби, а затем, бормоча проклятия (в пятку впился осколок разбитой чашки), поднял ее на руки и понес в спальню.
- Ты не можешь! – взвизгнула она, упираясь ладонями в его грудь и пытаясь уловить в глазах проблеск рассудочности, - ты не мог все забыть! Не мог! Я ведь не произнесла заклинание!.. О, Мерлин! Что я наделала!
Эбби вывернулась из кольца его рук и шлепнулась босыми ногами на пол – на половине пути между кухней и спальней.
- Дэвид! - в ее глазах плескалось отчаяние, - я ведь не… хотела, я не собиралась! Как, почему это случилось?!
