Записки на манжетах |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Записки на манжетах » Дела давно минувших дней » Случай с заезжим медиумом. Глава 6
Место действия: усадьба Джеймса Холланда, расположенная недалеко от Бата.
Время действия: 08 октября 1896 года (через три дня после предыдущего действия).
Действующие лица: Джеймс Холланд (50 лет); Эмма Холланд, его жена (30 лет); Элен Холланд, его дочь от первого брака (17 лет); Генри Годвин, его шурин (28 лет); Ленни, известный как "синьор Леонардо", медиум (25 лет); месье Верне и доктор Уолтерс (возраста около среднего); слуги в усадьбе.
Отредактировано Элен Холланд (2016-12-04 14:23:41)
Воодушевление, охватившее мисс Холланд при первой встрече с месье Верне, продержалось чуть больше двух дней. Все это время француз, казалось, что-то делал и где-то бывал, но Элен не могла точно сказать, где и что. Впрочем, одного ощущения его активности ей было достаточно и, видимо, несколько озадаченный приободрившимся состоянием своей жертвы, призрак затаился. Ровным счетом ничего не происходило.
Этим утром же Элен поняла, что ей не хватает каких-нибудь новостей. Воодушевление таяло на глазах, уступая растерянности и сомнению. И тогда мисс Холланд почувствовала, что теперь опять должно что-то произойти.
В этом неприятном состоянии она пробыла половину дня.
Кульминация наступила сразу после обеда.
Элен поднялась к себе и, войдя в комнату, насторожилась. Воздух, казалось, был насыщен чьим-то присутствием. Замерев, она посмотрела поочередно на окно, на задернутый полог постели, на камин, кресла и... увидела торчащий из-под книги белый треугольник, которого совершенно точно там не должно было быть. Она медленно подошла к столу и вытащила конверт. На нем не было ни печатей, ни адреса, только одно ее имя, коряво написанное бледными печатными буквами - "Элен". Дрожащими руками она раскрыла оказавшийся незапечатанным конверт и вытащила лист бумаги, гласивший - "пора умирать".
В тишине и неподвижности прошли несколько тягучих мгновений.
Предыдущие случаи кое-чему научили Элен. Она не закричала (впрочем, это уже получилось у нее в прошлый раз) и не выронила бумагу. Крепко прижав к груди конверт и письмо, она бросилась вниз и совсем невежливо ворвалась в курительную комнату, занятую отдыхающими после обеда мужчинами.
- Вот, - победно возвестила она, протягивая конверт и листок бумаги
Нагло приглашенные итальянцем гости оказались, неожиданно, не только крайне неназойливыми, но и на редкость приятными собеседниками – безусловно, джентльменами, даже француз, и если доктор Уолтерс не особо интересовался наукой сам, то этот недостаток с лихвой возмещался тем вниманием, с которым он слушал разглагольствования хозяина дома. Холланд расцветал на глазах, и месье Верне, неосторожно выдавший некоторое – о, чрезвычайно незначительное – знакомство с химией, подвергся длинной лекции, с которой сбежал через час, сославшись на то, что ему необходимо ехать в Бат. Однако за исключением этого одного немного неловкого момента, незваные гости вели себя более чем любезно, хозяевам глаза не мозолили и завоевали глубокое уважение прислуги щедрыми чаевыми. А то, что Генри они не нравились, возможно, было вызвано тем, что месье Верне как-то поправил ему грамматику.
То ли желая своими глазами увидеть – или не увидеть – одно из происшествий, послуживших причиной для их прибытия сюда, то ли тактично избегая говорить о веревке в доме повешенного, ни один из них не упоминал пока о новом сеансе, и послеобеденная беседа оттого вращалась вокруг тем естественнонаучных – пока внезапно дверь курительной комнаты не распахнулась.
Доктор Уолтерс вскочил первым. За ним мгновенно последовал месье Верне, отводя за спину руку с зажатой в ней трубкой, а за ним Генри и Холланд. Медиума в комнате не было.
– Позвольте, мадемуазель… – француз протянул руку, но Генри успел раньше.
– Ma très chère… гм. Боюсь, что я не понимаю. – Он недоуменно продемонстрировал остальным мужчинам четвертушку бумаги и конверт. – Что это значит?
- Что это значит? - с легким ехидством переспросила Элен. - Это значит ровно то, что там написано.
Вид у нее был торжествующим, и это при том, что она еще изо всех сил сдерживалась.
Все складывалось как нельзя лучше. Все были здесь. И месье Верне, что было очень важно, тоже. Ее несколько расстроило отсутствие итальянца, но он был не самой важной фигурой, потому что, как была уверена мисс Холланд, верил ей и так.
- Я нашла этот конверт у себя в комнате. На нем написано мое имя, а внутри... ну вы же сами видите, что внутри.
Она посмотрела на поднятые Генри конверт и бумагу и... смертельно побледнела. Уверенность исчезла с ее лица, уступив место растерянности и неверию.
- Но... - она подошла к "дяде" и несколько бесцеремонно забрала у него послание и конверт. - Этого не может быть! Тут стояло мое имя. А тут...
И конверт и бумага были девственно чистыми.
- Тут было написано: "пора умирать". Я видела... я видела это! - Элен умоляюще посмотрела на застывших в молчании мужчин. - Это правда было! Имя и эта страшная фраза. Я же видела! Видела своими глазами!
Холланд уставился на дочь. Все его попытки заставить свою физиономию выразить то, что ему хотелось, не увенчались успехом, и читалась сейчас на ней смесь опаски, недоумения, легкой брезгливости и даже, кажется, малой доли азарта. Кто стал бы сейчас сомневаться, что с мисс Холланд происходит что-то неладное? И что виной тому, несомненно, было наследство покойной матери? Не должно быть у совсем еще молодой девушки подобных денег. И, разумеется, его долг как отца был снять с ее плеч непосильную ношу, тем более, что она явно была не в состоянии ею распорядиться.
- Позвольте, - месье Верне завладел конвертом, задумчиво поворачивая его в руках. Всякая тень апатии слетела с его лица, сменившись жадным любопытством, которое казалось даже несколько преувеличенным – в особенности тогда, когда он не только поднес конверт к самым глазам, но и зачем-то его понюхал. И даже кончик языка высунул, как если бы собирался его облизать, но в последний момент передумал. - Гм… любопытно, мадемуазель.
Он передал конверт доктору Уолтерсу и потянулся за письмом. Двое последних гостей поместья представляли сейчас собой донельзя завораживающее зрелище, ибо трудно было бы представить себе менее неподходящих друг другу друзей. Француз, казалось, воплощал собой некую извращенную любознательность, которая заставляет порой мальчишек отрывать бабочкам крылья, в то время как эскулап, бросивший лишь один равнодушный взгляд на переданную ему загадку, смотрел только на мисс Холланд – пожалуй, единственный из всех мужчин с неподдельным сочувствием.
- Дорогая моя, - спохватился Холланд. – Как ты бледна. Сядь, сядь, пожалуйста. Доктор…
Доктор Уолтерс, повинуясь этому призыву, тут же приблизился к девушке, с участливым видом осведомляясь о ее самочувствии. Генри, заметно подрастерявший свою обычную насмешливость подошел к ней с другой стороны.
- Тебе, наверное, показалось, - с несколько искусственной доброжелательностью сказал он. – Ты так взволнована.
- Мадемуазель, те буквы, что вы видели, были письменные или печатные?
Вопрос был настолько очевидно в дурном вкусе, что Холланд невольно поморщился.
Отредактировано Джеймс Холланд (2016-12-22 02:45:10)
Но мисс Холланд, в отличие от своего отца, не была обескуражена вопросом месье Верне. Можно было с уверенностью сказать, что все было как раз наоборот - она обрадовалась.
Мистер Холланд, по ставшему уже обычным правилу, начал ее успокаивать (и было понятно, что за этим стояло), уговаривать и беспокойно суетиться, Генри прятал за холодностью свою обычную насмешливость, доктор как будто подобрался. И все вместе смотрели на нее, как будто спрашивали себя, не стоит ли ждать от нее чего-нибудь опасного? Может быть, удара ножом? Или хотя бы разбитого окна?
Среди всех подозрительных был только один человек, поверивший ей, и Элен к нему и обратилась, не обращая внимания на всех остальных:
- Печатные буквы. Как будто детские. И очень нечеткие.
- Что здесь происходит?
В дверях появилась Эмма. Она была бледна и очевидно взволнована.
- Что здесь делает Элен? - обратилась она почему-то не к падчерице, а к растерянным мужчинам.
– Нечеткими, как от воды? – уточнил Генри столь ровным тоном, что услышать в нём сомнение было бы невозможно, но угадать – запросто. – И однако, печатными? Или гм, непечатными?
Если он хотел уточнить у племянницы что-то ещё, то появление сестры ему явно в этом помешало. С видимым облегчением он отвёл взгляд, не сочтя, как видно, нужным ответить на вопрос миссис Холланд, и эта малоприятная обязанность вынужденно перешла к ее мужу.
– Бедняжка Элен так взволнована, – невнятно пробормотал он.
– Мне кажется, мадемуазель Холланд необходим свежий воздух, – перебил француз и решительно распахнул стеклянную дверь, выводившую на лужайку. – Прошу вас, мадемуазель, окажите мне честь пройтись со мной немного.
Доктор Уолтерс, рассеянно вертевший в руках пустой конверт, встретился с ним глазами и переступил с ноги на ногу.
– Да, мисс Холланд, да. Свежий воздух пойдёт вам на пользу. Да. Вы… Вы, несомненно, переволновались…
Он бросил на хозяйку дома взгляд, который смело можно было назвать умоляющим.
- Конечно, она может пойти с вами, месье Верне.
Эмма сказала это таким голосом, как будто была удивлена, что кто-то вообще может нуждаться сейчас в ее одобрении и согласии. Можно было даже подумать, что она будет рада, если француз и падчерица вдвоем отправятся куда-нибудь на прогулку.
Судя по всему, Элен как раз не была так уверена в поддержке мачехи и, увидев, что та совсем не протестует, поспешила воспользоваться разрешением и покинуть курительную комнату как можно скорее.
Теперь, кроме Эммы, остались только ее муж, брат и доктор Уолтерс.
- Я так понимаю, Элен опять увидела то, чего никто увидеть не может? - едва только месье Верне и Элен оказались вне пределов слышимости, обратилась миссис Холланд ко всем. - И что на этот раз? Доктор Уолтерс, только не уходите, пожалуйста, я уверена, что ваше появление в нашем доме - удача для всех нас.
В ответ на вопрос жены Холланд кивнул и слегка втянул голову в плечи – чтобы тут же изумлённо повернуться к врачу, словно он и впрямь напрочь позабыл о его существовании. Доктор Уолтерс также заметно стушевался, но под неотрывно устремлёнными на него взглядами супругов вытянул вперёд руку с конвертом.
– Вот. Правда, было ещё письмо… то есть, лист бумаги. Пустой. Не так ли, сэр?
Он повернулся к своему соседу, словно ища у того поддержки, и Гарри мрачно кивнул.
– Пустой, как моя рука, – он продемонстрировал всем раскрытую ладонь.
– Мистер… месье Верне его забрал. Письмо. То есть бумагу. То есть позабыл отдать, конечно. Всё это очень… загадочно. А где мистер, то есть синьор Леонардо?
Холланд, на которого обратился взгляд врача, заёрзал на месте.
– Нет, и нет. Я так скажу… В общем, это и к лучшему. Это после его глупого сеанса…
Медиум не курил или не хотел навязывать джентльменам своё общество, и оттого ушел вместе с дамами сразу после обеда, и где он был сейчас, мужчины не знали.
Судя по лицу миссис Холланд, она была настроена решительно, а собранности и уверенности в своей правоте ей было не занимать. Сложившееся положение вещей, по которой синьора Леонардо не было в комнате, француз и падчерица только что ее покинули, а муж, брат и доктор остались, похоже, полностью устраивало Эмму. Во всяком случае, в ней не было и тени растерянности, объяснимой для женщины, оказавшейся в курительной комнате, и она сразу приступила к делу.
- Синьор Леонардо потворствует всему, что может показаться странным, - спокойно выразила свое отношение к медиуму миссис Холланд. - И я уверена, что это не то, что сейчас нужно Элен.
Она вздохнула с облегчением. Судя по всему, недосказанность, которую приняли все в доме, не выражая полную веру в "фантазии" Элен и одновременно не пытаясь им противостоять, мучила миссис Холланд, и она была рада выразиться прямо.
- Мистер Уолтерс, я не верю ни в какие призраки, голоса, свист за окном, шорохи в каминных трубах, тела в пруду, неизвестно откуда взявшиеся фотографии в беседках и все прочее, - с легким нажимом подчеркнула Эмма, - но, к сожалению, верю, что все это бедная Элен действительно слышит. И еще подозреваю, что слышит и видит она гораздо больше, чем рассказывает. Ей нужна помощь, врачебная помощь, а не сеансы медиумов.
При словах «врачебная помощь» доктор Уолтерс подался вперед, сосредоточенно глядя на хозяйку дома. Похоже, высказанная ею гипотеза приходила в голову и ему самому, иначе как было объяснить его ответ?
- Вы полагаете… галлюцинации?
Под возмущенным взглядом Холланда, которого это предположение застало врасплох, он заметно смешался, открыл было рот, словно хотел взять свои слова назад, но тут же снова закрыл его и взглянул на Генри. Тот облизнул губы, и Холланд немедля ринулся в возникшую паузу.
- Галлюцинации? У Элен? Но это же… невозможно, - последнее слово он произнес с явной неуверенностью в голосе, вопросительно глядя на жену. – Мы же думали… ей что-то почудилось… впечатлительная девушка…
- Почудиться может шорох, какая-то тень, да, и призрак, наконец, - даже если бы волнение не читалось на лице Гарри, его выдала бы ярость, с которой он сунул руки в карманы. – Как может почудиться написанный текст? Но Эмма, дорогая, есть еще одна возможность. Хотя она тоже очень неприятная.
Судя по лицу доктора Уолторса, он не имел ни малейшего представления, что тот имеет в виду, однако Холланд – потому, как видно, что он лучше знал своего шурина – взвился, словно под ударом кнута:
- Что за ерунду вы тут городите? – истерические нотки в его голосе могли показаться преувеличенными кому-то, кто не был осведомлен, насколько он дорожит внешними приличиями. – Эмма, дорогая…
Ухмылка Гарри была слишком скептической, чтобы доктор Уолтерс мог подумать, что он готов писать происходящее на желание Элен пошутить.
Отредактировано Джеймс Холланд (2017-01-12 03:35:37)
- Джеймс, конечно, Гарри ничего такого в виду не имел, - Эмма сверкнула глазами в сторону брата. - Все и так слишком сложно.
Она глубоко вздохнула и, поколебавшись, опустилась в одно из кресел. Миссис Холланд обычно не выносила табачного дыма, да и присутствие в курительной комнате женщины было слишком вызывающе для респектабельного особняка, но теперь, судя по всему, хозяйка дома считала более важным совсем другое.
- Мой брат прав, все гораздо сложнее, чтобы списывать на одну впечатлительность, - устало начала Эмма, бросая на мужа извиняющийся взгляд. - Сначала, когда Элен говорила, что вокруг слишком много воды, что она преследует ее, что неизвестно откуда берущиеся лужи не дают ей сделать и шага, я тоже думала именно так. Когда Элен сказала, что в ее тайнике откуда-то появилась кувшинка, было сложнее, но можно было списать на забывчивость и рассеянность. Но постоянные звуки... якобы шумы в каминной трубе... звон за окном... фотографии... и, наконец, неожиданно появляющееся нечто, плавающее по поверхности пруда...
Голос Элен, пока она рассказывала доктору Уолтерсу подробности последних событий в поместье Холландов, креп. Перед ним была женщина, которую трудно смутить или испугать и которая совершенно уверена в том, что рассудок - превыше всего, и что ее собственный в полном порядке. В движениях и словах Эммы было столько же уверенности в материальном устройстве мира, сколько в ее падчерице устремленности к потустороннему. Слушающий миссис Холланд мог бы догадаться, что ее библиотека состоит не из туманной поэзии, а из романов Эмиля Золя, и был бы прав. Вслед за ним миссис Холланд могла бы порассуждать о том, как в семье наследуется и хорошее и дурное, передаваясь от матери к дочери, если бы только это не было сейчас совершенно бестактно по отношению к мужу.
- Вот поэтому я и говорю, что нам повезло, что в нашем доме появились вы, доктор. Я не знаю, когда бы мы решились обратиться к кому-нибудь сами. Слухи о... вы понимаете.
Отредактировано Эмма Холланд (2017-01-13 01:30:48)
Генри, оценив, как видно, возмущение сестры, стушевался и даже перестал ехидно улыбаться, глядя на врача с малоприсущим ему выражением серьезности на красивом лице. Доктор Уолтерс в свою очередь сделался каким-то неуловимым образом еще более внимательным, хотя по его виду очевидно было, насколько он смущен - неожиданное доверие людей, в общем-то, посторонних может выбить из колеи любого, а доктор Уолтерс, как могли заключить беседовавшие с ним за последние дни члены семьи, похоже, относился к своей профессии с глубочайшим пиитетом.
- Я понимаю ваше беспокойство, сударыня, - заверил он миссис Холланд, однако его взгляд метнулся на миг к ее мужу, лицо которого выражало его настроения с той же точностью, с какой украшавший одну из стен его лаборатории барометр предсказывал изменения погоды. – И я должен признать, кхм… да, некоторые из происшествий, которые описывает мисс Холланд, уже… кхм… трудно списать на повышенную впечатлительность.
Он красноречиво покосился на белый прямоугольник бумаги, сделавшийся причиной последнего переполоха.
- У Элен в спальне могли быть опущены шторы, - предположил Холланд с надеждой в голосе, - если она увидела что-то за окном, она могла начать опускать шторы.
При этих словах на лице доктора Уолтерса отразилось откровенное облегчение.
- Да-да, я как раз ломал себе голову, что бы могло объяснить это письмо, - оживился он. - А если в комнате было темно…
- Темно? Вы считаете, что там было слишком темно и поэтому... А... - начала Эмма и, вдруг спохватившись, стушевалась.
Ее лицо побелело и пошло красными пятнами, что выглядело некрасиво и не слишком аристократично. Казалось, что она задохнулась от возмущения и только привычка сдерживаться не дает этому проявиться во всей красе. Она искренне не понимала, почему все говорят только о конверте и письме, забывая обо всем, что она рассказала только что. А являющиеся фотографии и утопленники тоже можно списать на темноту? Или, возможно, на игру света? В искреннем изумлении Эмма переводила взгляд с одного на другого - ничего не говорящий Генри, смущенный и явно не радующийся оказанному доверю доктор Уолтерс, растерянный мистер Холланд. Его желание все замять было самым понятным - Элен была его дочерью. У Эммы было множество аргументов, безжалостных, последовательных и очевидных, но дискуссии не суждено было состояться. Увы, положение мачехи - самое шаткое. Можно сплетничать обо всех соседях, и это будет выглядеть обычно, но стоит сказать хоть что-нибудь дурное о падчерице, как это будет сразу неверно и с унизительным пониманием расценено.
- Что же, если все так думают, то, видимо, так и есть, - справившись с собой, сказала Эмма, поднимаясь. - А если так, то я оставлю вас, господа.
На красивом лице Гарри явственно читались растерянность и раскаяние, как если бы он осознал внезапно, что его сестра оказалась вынуждена выступить одна против троих мужчин.
- Эмма! – воскликнул он. – Я… мы… мы все, конечно, беспокоимся за бедняжку Элен. И мы, конечно, хотели бы… ведь это же можно все объяснить ее воображением… и шум… и письмо…
В его голосе явственно зазвучало колебание, как будто он осознал наконец то, о чем шла речь чуть раньше: что вообразить себе можно невнятные строки, но никак не ясный текст.
- Ну конечно, - с жаром присоединился мистер Холланд, словно не заметивший состояния жены. – Все можно объяснить. Бедняжка… ей нужен отдых.
- Но как же фотография?.. – Гарри глянул на сестру и плотно сжал губы, опасаясь, похоже, еще усугубить уже нанесенный вред.
- Успокоительная настойка, - решительно сказал доктор Уолтерс. – Я пропишу мисс Холланд успокоительную настойку.
- Конечно! Да, конечно, - оживился мистер Холланд. – Я прикажу заложить двуколку!
И он бросился прочь из комнаты, не то опасаясь услышать еще что-то тревожное, не то не желая, чтобы кто-то предупредил его в его стремлении помочь дочери.
Эпизод завершен
Отредактировано Генри Годвин (2017-02-02 18:49:15)
Вы здесь » Записки на манжетах » Дела давно минувших дней » Случай с заезжим медиумом. Глава 6
