[NIC]Алистер Корморан[/NIC]Корморан любовно припарковал свой выписанный из Великобритании лотус и пообещал себе, что скоро всему этому - и этому поганому району, и этому наземному гаражу, из которого требовалось переться к подъезду через темную вонючую аллею, и необходимости терпеть консьержа, как подозревал Алистер, наркомана - придет конец. Старуха Салерно отдаст ему чертову картину, он вот-вот получит хороший куш - и переедет куда-нибудь, где его степень и узко известная в узких кругах монография по прерафаэлитам будут всего лишь невинными развлечениями эксцентричного английского лорда, а не способом заработать на Перье с лимоном.
Ради этого можно было мучиться, и он свое отмучился, и уже завтра, уже завтра...
Появление двух латиносов прервали этот сладкий рефрен, но Корморан, окрыленный перспективой уже на следующий день покончить со всеми своими малоприятными контактами, только улыбнулся отточенно- нейтрально, не выказывая ни раздражения, ни страха.
  - Разумеется, джентльмены, - любезно обратился он к остановившим его мужчинам, избегая пристального взгляда консьержа через стекло.  - Разумеется. Не будем заставлять мистера Ортегу ждать.
Сгорел сарай - гори и хата, так, кажется, говорили в аризонской глубинке, откуда родом был Корморан. Сначала чаепитие со вдовой, теперь - вот это.
Мистер Ортега по телефону уже проявлял признаки нетерпения - и хотя Алистер прикладывал весь свой потенциал, чтобы заболтать выгодного, но слишком уж рискованного клиента, он ясно осознавал: однажды дело дойдет и до новой встречи.

В тесном салоне пахло пивом и почему-то куриным бульоном. Корморан, после утомительного чаепития с упрямой миссис Салерно мечтавший о стейке и бокале охлажденного мерло, старательно не смотрел по сторонам, продолжая застывше улыбаться: намеки о необходимости вернуть задаток, раз уж сделка по его вине так и не была завершена, уже звучали, и Алистер опасался, что личный разговор примет нежелательный ему оборот слишком быстро - мистер Ортега радикально отказывался обсуждать погоду или прелести девонширской охоты на лис.
Мистеру Ортеге нужна была картина - чертова картина, спрятанная где-то в квартире Элен Салерно, пичкающей Корморана своими дряхлыми безвкусными воспоминаниями и таким же безвкусным чаем.
О том, на что способен мистер Ортега, не получив на картину, ни залога, Кормаран не думал - по крайней мере, сознательно, зато подсознание подбрасывало ему одну картину кровавой расправы за другой: то над ним смыкались темные воды Гудзона, а ноги холодил свежезастывший бетон, то его запирали в грузовом контейнере, отправляющемся из нью-йоркского порта куда-то в Колумбию или Гватемалу, без пищи и воды...
От мрачных мыслей его отвлек дружелюбный тычок в бок - прибыли.
Алистер растянул губы в еще более дружелюбно-сдержанной улыбке, которой английская королева могла приветствовать встречающих ее лидеров бывшей колонии, и направился на встречу своей будущему.
- Мистер Ортега, добрый вечер. Эти джентльмены были так любезны, что взяли на себя труд довезти меня - и я чрезвычайно благодарен вам за проявленное внимание, однако не смогу насладиться вашим гостеприимством как следует...

Отредактировано Book of Tales (2017-06-24 19:01:54)

- Вот именно,  - тут же подхватил Корморан, деликатно игнорируя указание на разочарование, отдающее на его тонкий вкус излишней угрозой, и беря, метафорически выражаясь, быка за рога. - Никакого наслаждения - дела превыше всего.
Покосился на водруженные на журнальный столик ноги, оценил ботинки, вопиющие о том, что их обладатель давно и прочно определился за своим чувством прекрасного и не потерпит критики. Впрочем, критиковать мистера Ортегу желающих не находилось - не в этом помещении.
Корморан набрал побольше воздуха, будто готовился к прыжку веры, и заговорил, избегая неловких пауз и неуверенной интонации.
- Я глубоко сожалею о доставленном неудобстве, мистер Ортега, и признаю, что ваше негодование полностью оправданно, но,  - его голова, абсолютно пустая в тот момент, когда он входил в эту комнату, сейчас напоминала полностью заряженный аккумулятор, - позвольте мне объясниться, и я уверен, вы поймете меня - как мужчина мужчину.
Поняв, что уходит в сторону, Корморан сосредоточился, глядя прямо в лицо заказчику.
- Владелица картины тяжело, неизлечимо больна. Аванс за сделку, который я ей передал, увы, лишь подтвердил опасения нью-йоркских докторов: ее уже не спасти. Прекрасная, чуткая женщина на пороге смерти - и картина напоминает ей о покойном муже, умаляет боль, лишает страха перед небытием. Я не смог отказать ей в этой последней просьбе, мистер Ортега, в просьбе умереть с легким сердцем, и позволил себе от вашего имени успокоить ее тревоги, будучи уверенным в широте вашего сердца и благородстве духа. Она сама и ее дети, которые благодаря вам и оставшейся выплате не останутся на улице, лишенные средств к существованию, благословляют вас в своих молитвах, зная, что человек, оценивший их семейное сокровище, не может проявить жестокость перед лицом медленного угасания матери... Да и что такое эти несколько дней, мистер Ортега! С каждым днем  - я не побоюсь даже сказать, с каждым часом - стоимость полотна возрастает, ваш вклад в сохранность культурного наследия становится все ощутимее!
Корморан перевел дух и повел рукой в сторону, игнорируя стоящих у входа Хорхе и Хосе, с таким вдохновенным видом, будто провожал мистера Ортегу в центральный зал галереи Уфицци, где на почетном месте была помещена обсуждаемая картина со скромной, но такой многоговорящей для ценителей записью в сопровождении "из частной коллекции господина Ортеги".
- Вы не просто помогаете  несчастной умирающей вдове и сиротам в час их испытаний, вы спасаете истинное искусство, давая картине шанс, который не могут дать остальные! Случись даже обстоятельствам этой сделки когда-либо стать известными широкой публике, кто посмел бы осудить вас, выступив на стороне узколобого государства? - вопросил Корморан с пылом, которого, возможно, Америка не видала со времен Геттисбергской речи. - Я сожалею, что разочаровал вас, мистер Ортега, но уверяю - я действую только в ваших интересах, как и подразумевает заключенное между нами соглашение.

Отредактировано Book of Tales (2017-07-02 07:29:31)

Никакого воображения, посетовал Корморан, встречая взгляд мистера Ортеги.
Никакого чувства времени.
И это сулило неприятности - неприятности из таких, о которых не будут вспоминать внуки, если только ты не обзавелся детьми еще до визита к мистеру Ортеги.
Он слабо выдохнул, не отпуская далеко это странное ощущение оторванности от происходящего, которое вело его через тернии словесности, чтобы вывести к спасению - Корморан верил в слова и верил в свое умение управляться со словами, пожалуй, даже сильнее, чем верил бы в хороший револьвер, случись ему заполучить нечто подобное. Слова были здесь, в нем, всегда, стоило испытать в них нужду, слова были инструмментом, и оружием, а потому он снова открыл рот.
- Милейшая пожилая леди в самом деле умирает, мистер Ортега - дело не в докторах. И она счастлива знать, что после ее смерти картина останется у того, кому она дорога так, как вам, - Корморан воздержался от желания пафосно помахать перед лицом собеседника пальцем - не в последнюю очередь из-за того, что не был уверен, что палец не дрожит, а также по причине ощущения, что после этого жеста количество пальцев к него будет насильственно сокращено. - Вам нет дела до общественности - разумеется, человек, проложивший собственный путь, широко шагающий, держащий эту жизнь вот так, да - что вам до мира, но искусство, мистер Ортега, никогда не забудет, что вы сделали, дав приют одному из прекраснейших творений, вот о чем я говорил. Искусство.
Немигающий взгляд Ортеги, которого Корморан предпочел бы видеть в гробу, а не в кожаных ботинках - Пресвятая Дева Мария, это что, змея? - намекал, что искусство покупатель тоже оценивает исключительно в долларовом эквиваленте - что неприятно роднило обоих мужчин, даже если второй и пытался скрыть этот факт за экзальтированной болтовней.

И все же... Три дня.
Корморан выдохнул - он и не заметил, что затаил дыхание, почти готовый к тому, что остатки вечера запомнятся ему исключительно в негативном ключе.
Три дня - это даже больше, чем он рассчитывал, почти готовый к тому, что вернется к Элен Салерно вместе с двумя молчаливыми джентльменами, застывшими у входа, вытащит старую кошелку из постели и заставит передать ему картину немедленно, наплевав на то, какие слухи о нем она сможет распустить следующим уже утром. Наплевав, быть может, даже на вероятность вызова полиции.
Репутация стоила сломанного пальца, носа, может быть, даже ребра или колена - но жизни?
Экзистенциалист в Корморане вяло отнекивался.
Слепой везучий случай помешал Алистеру ухарски сократить срок до дня, демонстрируя мистеру Ортеги свою лояльность - фальшивый английский лорд отобрал вожжи у урожденного аризонского мошенника.
- К пятнице картина будет у вас, - заверил Ортеегу Корморан, старательно не перегибая с искренность в голосе - перегибы меняли эффект на прямо противоположный. - И в знак моего глубочайшего сожаления за задержку с доставкой я позабочусь о подходящей полотну рамке. Ваш гость будет доволен, мистер Ортега. - Хотя, - Корморан быстро опомнился, - для меня главное - чтобы довольным остались вы.
Ребро, палец, колено - все это стоило и аванса.
Жизнь, определенно, аванса не стоила, и Корморан, быть может, охотно расстался бы с ним, а то и наскреб бы проценты, ради сохранения себя в числе мыслящих и чувствующих, но проблема, разумеется, состояла в том, что аванс он уже пустил в ход.
Ничего, успокоил он себя.
Завтра старуха передаст картину, он выберет самую претенциозную, самую золоченую, самую соответствующую тому, что в определенных районах Нью-Йорка именовалось "шиком", рамку, заплатит за нее из своего кармана и простится и с Элен, и с картиной, и с Ортега. И даже с этим чертовым городом, где полно отвратительных типов.
В своей новой жизни в Девоншире он будет иметь дело лишь с теми господами, которые умеют остановиться, выбирая обувь.
[NIC]Алистер Корморан[/NIC]