Разговор вышел долгий и скучный. Рейван слушал, даже говорил что-то по делу, что было не более, чем уместным поддакиванием, но упорно не понимал: «Зачем?».
Зачем осквернять дом кровью гостя, который ничем не оскорбил тех,  за чьим столом пил и ел?  Ради магии, которая только пробуждается в девице, что вскоре покинет отчий дом?
Ладно бы ради него, Рейвана, такое удумали, или даже ради Озмунда:  маг в Нермендале – дело хорошее, если конечно не разнесёт  замок до основания. Ну, или решили бы Вирану замуж не на сторону выдать, а  ввести  зятя в свой дом. Не сошелся же на Диране свет клином, как и на серьге Кеса.

К сестре он постучался глубокой ночью. Из опасения привлечь шумом ненужное внимание прислуги,  толкнул дверь, прежде чем сестра отозвалась.  Служанка спала, как обычно на сундуке, мирно посапывая, нечуткая, как человек, привыкший, что ночной его сон не прерывается ни младенческими орами, ни приказами хозяйки.
Поставив масляную лампу на стол у стены, Рейван опустился на край кровати, в самом изножье.
Некстати совершенно пришли на ум прошлые посещения чужих спален – от каморки смазливой служанки, до супружеской спальни  лорда Хиртана, соседа, с которым, бывало, отправлялись вместе на охоту, заканчивавшуюся пирушкой в его замке. Жёнушка соседу досталась – только врагу пожелать такую верную супругу, и Рейван сам бы… да никогда.

Устыдившись, что вспоминает о подобном у постели сестры,  которую ему, как брату, положено беречь от позора, равно как от опасностей, Рейван  откинул край одеяла и обнаружив сестрину ногу, легонько пощекотал узкую, маленькую стопу.
- Хватит спать,  Вира. Не сон,  а подарок, вздумай тебя кто-нибудь похитить.

Велико было искушение сказать Виране, что минуту назад  отогнал он от дверей ей спальни столичного жениха, да теперь зашел справиться, не позволил ли кроткая и безропотная, словно голубка, девушка чего лишнего пылкому жениху. Рейван горестным вздохом простился с этой мыслью, полагая, что смешного к подобной выдумке Вирана не найдёт, а шутки, как вино, лучше делить с теми, кому они по вкусу.
- Спросить тебя зашел,  - произнес он шёпотом, - да после сделаю по слову твоему, даже если будет оно против отцовского решения. Только шум не поднимай и лишнего не спрашивай, времени мало.
Если и кивнула сестра, Рейван не увидел – задумчиво смотрел в темноту перед собой несколько мгновений, собираясь с мыслями.
- Отец считает, что без серьги Кесовой, ты колдовать не сможешь, я думаю, что не в серьге дело, а в чарах, что наложены, и можно отыскать тех, кто для тебя такой же талисман сотворит, но только мне и слова сказать не дали… невелика цена за чары – жизнь гостя.  Я, - он вздохнул, - подумал, что тому, кому принимать такой дар и должно решать стоит ли сила  такой платы…
Вирана была тихой, себе на уме, покорной, в основном, когда не допекали, немного диковатой, любопытной, как должно смышлёной девице её лет, живущей  без тяжелых забот в скуке между шитьем, да прогулками, но чего за ней Рейван не помнил – так это зла или ненависти да желания смерти кому-либо.
И если характер задумает сестра выказывать, так может серьгу и в реке утопить – ну и толку тогда во всей затее?

- Ты скорее жениха своего отговоришь, чем отца, - вздохнул Рейван, - но лучше оставайся в постели,  я услышал тебя и попробую не мечом, а словом дело решить, да выпроводить Кеса добром из Нермендаля. 
Желание Вираны одеваться  в его присутствии Рейвана слегка смутило.
- Ты славная девочка, - с  неожиданной для себя самой нежностью, - проговорил он, поймав в темноте её руку, - добрая…
Пальцы сестры он сжал всего лишь на мгновение и тут же вернул им свободу.

В любое другое время, говоря о любом другом человеке, Рейван произносил слово «добрый» с такой же миной и тем же тоном, как и «глупый», но не сейчас.  Сейчас ему было немного грустно от того, что захотелось в кои-то веки поступить по правилам, по совести, а это желание, как оказалось, идёт вразрез с отцовой волей.
- … а славным добрым девочкам не нужно лишний раз лезть с разговорами к мужчинам.
Он поднялся, намереваясь услышать  покорное согласие в ответе Вираны и пойти вниз, в трапезную, удостовериться, что Кес достаточно пьян, чтобы можно было его увести во двор.

- Коней придержи, - посоветовал Рейван сестре, понимая, впрочем, что та не остановится.
Объяснять ей,  девице, еще недавно игравшей в куклы, всё, что было говорено отцом и Дираном, Рейван считал бесполезным – не поймет, а что поймёт, так извратит если не из глупости, так по доброте и простоте.
- Почём мне знать, - слукавил он, - Диран решения своего не переменил,  и, если отцу не взбредет в голову, что он вдруг сделался нехорош для такой невесты, как ты, то  завтра уже решим с днём свадьбы. Спи спокойно и думай о платье, да … о чём там девушки думают.  А остальное  предоставь мне.

Сказать это тихо, но притом достаточно убедительно и серьёзно не получилось.  Рейван сам это понимал, но понадеялся на то, что сестра достаточно покладиста и покорна, а  потому,  замялся, не зная, как закончить разговор.
Будь  на месте Вираны любая другая девушка, подобной неловкости младший из сыновей лорда Озмунда не испытывал бы –держал в памяти достаточно комплиментов, учтивостей и сладких обещаний если не скорой встречи, так непременной  смерти от тоски в ожидании оной.
Оставил спальню Вираны он только еще раз посоветовав не думать о дурном и спать, и  поспешил вниз, в трапезную, прикидывая мысленно варианты начала беседы с Кесом.
Ему по душе был Самый простой и правдивый – сказать полуорку: «Знаешь, приятель, валил бы ты из Нермендаля, а то мне велено тебя  споить до беспамятства, чтобы потом без лишнего шума отделить голову от тела, а серьгу от уха».
Но вот насколько Кес легковерен и мнителен, Рейван не знал.

Отредактировано Рейван (2018-01-19 09:45:43)

Слуги говорили, что пить наёмник, пришедший с небольшой свитой лорда Дирана начал еще до захода солнца. Давно стемнело и все, кто жил в согласии со своей совестью, мирно спали. Рейван предпочёл бы думать, что  действительно все, включая стражу в смотровых башнях.
Как бы он хотел, чтобы его, упившегося, как добрые гости,  слуги увели наверх еще часа три назад - был бы шанс проснуться наутро в неведении о чужих замыслах, неважно, успешными они  оказались бы, или нет.  Но, видно не судьба ему была прийти к согласию со своей совестью в этот день.  Рейван искал полуорка не особенно таясь. Пьяные, что гости, что домочадцы лорда, предоставленные сами себе,  спали крепко и свет лампы никого не потревожил, кроме того самого полукровки, за которым и спустился Рейван в трапезную.
- Можно и так сказать, - откликнулся он негромко и подошел ближе к скамье, где устроился наёмник, -  А тебе, смотрю не спится.
На мгновение Рейван ощутил искушение потрепаться с Кесом в четверть часа, а после сказать отцу, что не смог уговорить полуорка уйти из трапезной, где негоже было пускать гостю кровь, пусть даже достаточно тихо. Тело-то можно было унести, а с лужей крови что делать? Сказал бы так, да добавил честно глядя в мудрые очи лорда Озмунда, что не сумел уговорить наёмника даже выйти наружу и увести туда, где того поджидали парни из замковой стражи, которых старик обещал отрядить специально для этой грязной работы.
- А здесь чего лег, слуги комнату не показали или дорогу забыл?
Впору было радоваться, что до  закутка,  который  могли отвести наёмнику в гостеприимном замке,  Кес не добрался.

Откуда-то из сумрака за пределами светового пятна раздался мощный храп,  потом последовали звуки какой-то невнятной возни, словно кто-то из спящих  пытался устроиться поудобнее. Рейван невольно обернулся, но разглядело лишь смутные очертания стола, светлую полосу торца столешни и  ниже – скамьи.
- Я не слуга, - пожал он плечами, но вместо обычного в таком случае предложения кликнуть прислугу, чтобы полуорка сопроводили в одну из комнатёнок, где ночевали, да держали свой скарб воины из замковой стражи, спросил, - ты всегда спьяну так чутко спишь?

Кес потер лоб, соображая - а потом сел окончательно и спустил ноги на пол. Диран велел ему когда-то не хвастаться, и Кес понимал, почему, но было неприятно.

- Я воин, - сказал он - на деле этого часто хватало для тех, кто задавал странные вопросы. «А как ты так хорошо видишь в темноте?» «А ты правда следишь не по следам, а по запаху?» «А ты людей убивал?» «А орков?» Сам он всегда слышал в этом ответе пропущенный оттенок - в орочьей речи это был бы тон, но в человеческих языках лучше всего было говорить ровно, или примут за насмешку. - Я могу тебе быть полезен?

Проще было бы спросить: «Что надо?» - но Рейван был лордом.

- Они тоже воины, - Рейван обернулся  и глянул в сумрачную глубину зала, не видя тех, о ком говорил, - некоторые. Полезен, говоришь…
А ведь мог бы… И в самом деле мог.
- Разве только расскажешь, где можно такой амулет добыть, как твоя серьга. Сестре думаю подарить, если не к свадьбе, то к рождению первенца.
Глупая, совершенно мальчишеская мысль, внезапно пришедшая в голову,  развеселила Рейвана, отогнав на миг тяжелые, неприятные думы о поручении отца и решении поступить вопреки. Захотелось ему сказать Виране, что магия у неё будет до тех пор, пока хранит она свою девственность и остается чиста и непорочна.  Не потому что сам он в это верил, а затем, чтобы позабавиться сомнениями и рассуждениями сестры, которая вполне может за пару часов додуматься до нежелания идти замуж за кого-либо.  Представить, что Вирана заявит, что предпочтёт пойти с Дираном под венец и забыть про чары, Рейван не сумел.

*совместно

Слово «родовая»  и стало объяснением непонятной  Рейвану прежде уверенности Дирана, что полукровка не продаст своё украшение. Бывают такие вещи, памятные ли, знаковые, родовые, которые хранят даже опускаясь на дно нищеты, и уж точно не расстаются с ними пока ремесло или умение позволяет обеспечивать себе вольную жизнь.
- Мог? – слово царапнуло Рейвана, вызвав опасения, - он… жив еще?

Тихие голоса беседующих потревожили чей-то сон, и на полу, у стола зашевелился один из пьяных, просыпаясь.
- Чего орёте, - едва шевеля языком, промямлил он и с трудом взгромоздился на скамью с намерением  отыскать на столе  чашу и кувшин, - добрые люди спят… и пьют. И спят!

Говорили мужчины негромко,  но что толку спорить с пьяным, какую бы околесицу он не нёс. Рейван вспомнил, что слуги докладывали о том, как долго пил Кес и подумал, что речь того мало похожа на бессвязные россказни человека, опорожнившего кувшин-другой вина.
- Не обращай внимания, - понизил он голос, обращаясь не к проснувшемуся воину из отцовой дружины, а к гостю.

- И пей. Добрый человек, - отмахнулся Кес и снова потрогал серьгу. - А то будешь как Эххаз. - На лице наемника не угадать было и тени улыбки. - Он во Втором веке жил. Когда еще магия в мире была.

Кувшин в руке проснувшегося воина дрогнул, расплескивая по столу широкую алую струю, и тот принялся цветисто проклинать всех клыкастых чудовищ и ушастых тварей, все повышая и повышая голос, пока Кес не подобрал с пола тяжелое деревянное блюдо и не запустил в него - лишь в последний миг сменив угол броска, так что блюдо врезалось не в голову крикуну, а в правое запястье. Кувшин грохнулся на столешницу, воин вскочил, оборачиваясь, запнулся о пьянчугу под ногами и тяжело рухнул сверху.

Рейван  рассмеялся, когда  как темная туша  разозлившегося вояки  ухнула вниз. Тот, на кого упал  обиженный Кесом пьяница,  подал голос,  обещая учинить противоестественное непотребство над потревожившем его сон.
- Пошли-ка отсюда, - протянул он, обращаясь к Кесу, хотя смотрел на парочку неловко поднимающихся воинов, - не хватало еще, чтобы они поутру тебя назвали зачинщиком драки.
Предложение запоздало. Упавший  воин перелез через неожиданное препятствие, поднялся и покачиваясь, шагнул в сторону полуорка.
- Гнида помоечная, - пробасил он, - да я тебя сейчас заставлю сожрать твои яйца! Ты хоть знаешь...

Вопль пьяного  заставил Рейвана скривиться.  Помешать Кесу он не успел бы, да и , судя по стремительности и отточенности движений наёмника – не сумел бы. А вот предложение Кеса и вовсе озадачило.
- Я?!
Рейван  смутно помнил, как что-то подобное делал местный лекарь и представлял себе «вправить» как повернуть и дёрнуть, но не больше.
- К лекарю его, - голос Рейвану не изменил,  приказ прозвучал как и следовало звучать приказу отпрыска лорда – сильно и твёрдо.
Откуда-то справа  послышалось: «да, ваша милость», слева: «а как же этого…»
Но Рейван уже ухватил рукав куртки Кеса и потянул того в том направлении, куда тот, судя по ситуации и сам намеревался двинуться.
- По-хорошему, тебе, друг мой, - проговорил он уже у двери, - лучше свалить из замка, не дожидаясь пока утром мой лорд-отец не прикажет тебя выставить.

Причины неизбежности такого решения Рейвану казались очевидными. Гость, хвала богам, никого не убил, но покалечил, да оскорбил, если Тар, протрезвев, сочтёт себя оскорблённым. А он сочтет и с жалобой к лорду отправится. И по-справедливости, нормальным решением будет просто отправить обидчика восвояси, не доводя дело до крови. Ну а если всё так очевидно, Кес и сам должен понимать, что лучше не дожидаться  пинка под зад.  А Рейван понимал и другое, утром, когда перед лордом Озмундом встанет необходимость решать иначе задачу по отнятию  серьги с орочьими рунами у владельца, он воспользуется жалобой Тара, чтобы  осудить полукровку словно тот не руку буйному пьянице вывихнул, а голову снёс.

Можно было и нужно было послушаться совета брата - лечь спать, а завтра бы поутру как-то всё должно было разрешиться - или отец с женихом сговорились бы, или как-то иначе, или... а кто бы ей сказал, если бы даже тот Кес пропал? Ну пропал и пропал - соврали бы, что отправился вперед жениха домой. А по дороге его убили. Это если папенька с женихом о серьге той сговорились.
А, коли нет, коли не сговорились и свадьбы не будет, признала бы Вира, если бы ей через месяц-другой подарили серьгу или кулон дивный и наказали строго носить, не снимая.
Или что папенька с ней вообще удумал делать?
В растерянности была полукровка - не знала, что и думать и как быть дальше. Только не спалось, даже не смотря на то, что честно легла и ворочалась, сжимая, подгребая к себе одеяло. Но нет - не получалось уснуть. Только служанка на сундуке храпела на зависть всей округе.
Вздохнув горько и решив, что это судьба ее не милует, Вирана сена на постели, быстро сплела косы абы как в косу тугую и, связав лентой, к другому сундуку прокралась - где всякие вещи, что на приданное не пойдут, а, скорее, слугам и на тряпки, случись что.
На самом дне девушка хранила "сокровища стыдные" - мужские штаны да рубаху с курткой: Рейван зря тогда на слуг гневался, это его сестричка умыкнула с сушильных ниток. Потому что тогда брат ее разозлил чем-то и хотелось пакость сделать. А это его любимый наряд был. Сапожки правда, пришлось взять свои, но так даже удобнее будет - где ей найти под мужское платье и сапоги такие, в которых не утонуть.
Быстро скомкав одеяло на кровати, чтобы было похоже на силуэт спящей, Вира покинула комнату, туго зашнуровывая штаны, чтобы не упали с нее на бегу.
Так-то, думалось полукровке, еще бы где мужскую шляпу найти и ни в жизнь ее от мальчишки какого не отличат. Никогда!

А что надумала - раз Рейван внизу с Кесом - то и она их послушает и проследит, чтобы управились и всё было хорошо. Не в девичьем же платье по лестницам, да в мужские комнаты скакать. Тогда точно позору не обобраться.
Вира только спустилась вниз и щурилась в полумраке, как ближайшая дверь открылась и оттуда, благо, вышел как раз полукровка, а за ним брат.
"Всыпет, как есть всыпет, если одежду рассмотрит!" - Девчонка вжалась в стену, надеясь, что ее не заметили, и затихла.

Вирана думала, что незаметна. Была уверенна, что не заметна, но ее тонкий слух не ловил лишнего шороха, ее легкий шаг не мог грохотать по ступеням, но... но внизу был и другой полукровка. Совершенно другой полукровка: он обернулся и посмотрел точно туда, где замерла, как зайчонок перед угрозой лисы, дочь лорда, а потом окликнул её.
И в каких речах!
И зачем было припоминать, что она невеста?! Не жена же!
- К вам тороплюсь. А ты кричи громче, перебуди весь замок. - Шикнув, Вира поднялась от стены и приблизилась, по чуть более широкой дуге, чем следовало, обходя собственного брата, опасаясь не то подзатыльника, не то тычка в бок, не то, что схватит за руку и розги найдет...
- Рейван мне рассказал, что беда затевается, я... помочь хотела. А ты... - Судя по интонации, девицу смертельно оскорбили.

Брат отозвался куда более миролюбиво, чем мог бы. И Вирана украдкой выдохнула.
- Живо? Иначе что? - В темноте не видно было ее улыбки, но, приблизившись к мужчинам, девица улыбалась радостно и победно.
- Я лучше с вами пойду, а потом Рейван ты меня сам лично выпроводишь... а то если меня сейчас поймают в мужском платье и одну в коридорах замка, кто знает, что со мной сделают и что подумают. А если я буду с тобой, то ни мне, ни тебе ничего не будет. - Напрягшись, полукровка выдала недюжинную, для ее ума, уловку-комбинацию, только бы не идти сейчас в постель обратно.

Сказочная наивность сестры лишила Рейвана дара речи. А ведь он всё так удачно провернул, и Кес даже не подозревал, что на самом деле стояло за советом валить из замка побыстрее. Рейван хотел думать, что полуорк не сообразит, что за словами Вираны стоит заговор против него, заговор простой и незатейливый, как удар кинжала в межреберье, под самое сердце.
Ответить сестре он не успел – тихий, но узнаваемый, звук выдал чужое присутствие.
- Тихо, - почти беззвучно выдохнул он и толкнул Кеса к стене, - положись на меня.
И уже в полный голос проговорил, не зная к кому обращается и надеясь только, что это не брат и не лорд Диран.
- Стоять, кто бы вы ни были. И назовите себя…
- Милорд, - глухой, сиплый голос раздался из темноты, откуда-то  сверху, - лорд Озмунд велел подсобить вам, уж больно шума много…
Из-за тяжелой дубовой двери главного зала, едва доносился шум, поднятый проснувшимися собутыльниками Тара и его воплями.  Рейван хорошо знал, что даже стоя у самой двери, невозможно услышать разговоров за ней, поскольку не раз в отроческие годы пытался подслушать что происходило, когда вершил в этом зале свой суд лорд Нермендаля, когда принимал крестьян, приходивших просить милостей господина, будь то разрешение  поставить новый дом, жалоба на бесчинства соседей или просьба о дозволении выжечь под поле новый участок леса. Старшему сыну лорд Озмунд в таких случаях всегда велел сидеть подле себя, тогда как Рейвану говорили, что нечего ему там делать.
- Галлар, - узнал Рейван воина, - лучше ступай, подсоби друзьям. Отец выставил бочку вина в честь наших гостей, и негоже, если к утру она не опустеет.
- Мы бы рады, - прозвучал  еще один голос, сопровождаемый легким звуком шагов, - но не в свою стражу, вам ли не знать, ваша милость.
Говоривший шёл уверенно, как человек, прекрасно знающий свой дом и уверенный в каждом своем движении.
- Он с вами? - вопрос был подчеркнут тускло блеснувшей полосой лезвия, поймавшего на плоскость слабый отблеск лунного света, сколь бы немного не попадало его в окно в час, когда ночное светило стояло высоко в небе.