Горыныч на это дело посмотрел, Левой головой бровью повел, Средней хмыкнул, Правой принюхался, и сам с собой разговаривая, пополз к выходу.
- Надо с сани с пирогами забрать, пока не учуял никто.
- Точно…
- Щас, заберем…
- А чего это плясуница спать наладилась, когда день на дворе.
- Да с испугу, уморилась, видать,
- Пусть себе спит.
- Как это спит, а веселье где? Пляски и песни когда?
- Вот как выспится, так и будут тебе песни с плясками…
- Ух, ты, пирогов-то сколько тут! Сани полнехоньки.
- Собирали, небось, со всей Опупеевки.
- Ага, думали у нас медовухи с пивом наменять.
- Наменяешь тут. Самим бы хлебнуть, так после Матвея с Макаром, хоть шаром покати. Вот у них и спросили бы, есть у нас, али нет.
- Хорошо, что не спрашивали, тогда бы пирогов не было
- Пахнут-то вкусно как.
- Хы-ы… Серый, унюхает, враз прибежит.
- И все слопает.
- Давно его не было
- Не до нас ему, у Яги пироги трескает,
- Ага, его-то она нормальными потчует, не то, что нас, с мухоморами да поганками, от которых потом пупыришься.
- А кто тогда в одно рыло все съел?
- Так они тоже… того, вкусные были…
- Ага, вкусные, а страдать всем пришлось.
- Так, может, оставим чуток, Серого приманить?
- Приманишь его...
- Нельзя Серого, увидит плясуницу, опять ругать будет, почто девицу украл. Отберет еще и обратно вернет.
Горыныч всполошено заоглядывался, словно волк под соседним кустом сидел, сани в пещеру затащил, на пол шлепнулся, тушей проход загородил, чтобы не влез никто, и, пока девица спит, принялся Тишку разглядывать, что за черный зверек такой, его пленницу защищает да человеческим голосом разговаривает.
- Ишь ты, мелочь совсем, а прожорливый…
Живот у Тишки раздулся шариком, но он, испуганно глядя на страшного хозяина, остановиться, никак не мог. В кои веки такое счастье выпало – от пуза поесть…
- Оголодал, наверное… - Змей добродушно осклабился одной головой за троих, - Я вот тоже однажды оголодал, что в один присест сразу шесть годовалых бычков съел. Правда было с чего…. Почти три года в пещере проспал… Эх, были тогда времена, если гору никто не шел воевать, можно было всю зиму, а то и дольше проспать. А сейчас, то Матвей в гости, то Макар, а то и оба вместе еще. То волк с Баюном придут, но вот давно не были. А как придут да разбудят, так сразу жрать хочется. А за жратву платить надобно, - Горыныч вздохнул. - За медовуху с пивом, что вместе пьем, тоже платить приходится. И все золотом. У Кощея раньше камни на золото менял, а сейчас он пропал, куда делся, неведомо. За каменьями надо внутрь горы лезть, к пещерам ходы проплавлять, зарастают они. С Саламандрой лаяться, не любит она, когда я внутри горы лазаю… Говорит, нарушаю равновесие. А как же мне быть? - Змею вдруг захотелось пожаловаться.
- Разбойничать? Караваны грабить, корабли топить? Пробовал, только купцы, они, в основном, товарами откупаются. Вон, в сундуках лежат. А мне их кому-нить сбывать с малолетства не велено. Батюшка с матушкой сызмальства учили да наказывали богатства накапливать и, коли, что в выкуп взял, хранить до скончанья веков. Решил как-то раз помочь - корабли купеческие мимо скал, через буруны проводить. Корабельщики за то дело пивом заморским да вином хорошо отдаривались. Дак однажды среди них чародей выискался, на нос выскочил и давай в меня молнией кидать. Чуть хвост не пожег. А оно мне такое надобно? Улететь пришлось. А корабль разбился вдребезги у самого берега. Вот и пошла молва, что я корабли на скалы веду. Эх, нету в мире ни правды, ни справедливости. Хотя, я в накладе не остался тогда, бочек десять с вином на берегу нашел, да тот самый чародей в песке обнаружился, почти живой. Убивать не стал, только попугал, и мешок забрал, - Горыныч злорадно залыбился, - ибо... нечего.…
- А еще царевен с принцессами воровал, - влезла в рассказ Правая голова. - Раньше их было не меряно. Вон, Кощею пару штук даже подарил. А сейчас царевны повывелись, у царя нынешнего Китежградского Салтана и вовсе только одна есть. Да тут тоже, когда как везло. Иногда вместо выкупа могли и богатырей с рыцарями прислать. Мне, конечно, они на один зуб, хотя, вот последние ничего так были, ребята бравые. Их царь Евсей послал. Пропала дочь у него, и молва опять наврала, что, мол, Змей-Горыныч украл. А я ее и в глаза не видал, да и зачем мне дите малое из люльки красть? Мы тогда с богатырями этими три дня и три ночи…
- Бились без продыху? - Тишка сглотнул очередной кусок и голос прорезался.
- Пили без просыпу… Ох, и сильны богатыри медовуху пить…Так я с отцом Матвеевым да Макаровым познакомился. Отменный у них батя был. Богатырь… Жаль сгинул невесть как, пропал в царстве кощеевом. И с чего их туда понесло. Но, супротив воли государевой никуда не денешься. - Змей головами сокрушенно покачал и пригорюнился. - Приспичило царство кощеево воевать… Кощея-то там уже не было, но, все равно, сгинули. Зато теперь Макар для меня телят пасет. Тоже хочет к Кощею в замок попасть, пока хозяина нет, запастись златом-серебром. Я им, конечно, помочь могу, самому надобно… Ну, а как вдруг Бессмертный объявится? Никому ведь спуску не даст.
Горыныч задумался…
- Видно, придется-таки, в гору лезть, самоцветы искать, Саламандру злить. Ты же, мелкий, видел ее…
Тишка попытался проглотить новый кусок, кусок проглатываться не хотел и, щенок только замотал головой.
- Не видел? Ну, значит повезло. А то, за родник свой волшебный и сжечь могла…
Песик испуганно попятился.
- Да ты не пугайся, сюда не придет, остыть побаивается, без огня каменеть начнет. Вот и сидит в горе, в огненной лаве купается, родник стережет. Хотя, какой там родник, одна капля в год в блюдце каменное капает. За двести лет… С тех пор как я там был, - хотел добавить Змей, но не стал, - вот и накапало как раз, чтобы тебя искупать. А как искупаешься, сразу люди тебя понимать начнут, словно ты по-человечески разговариваешь, а может и, вправду, по-человечески заговоришь, как тут разберешь. Я вот тоже раньше только шипеть умел, как в том роднике …. – Горыныч внезапно замолк, потом лапой куда-то в сторону махнул, мол, чего об этом вспоминать.
- Ты мне лучше вот что скажи, вот у плясуницы твоей родня есть?
- Неа, нет, - Тишка затряс головой.
- Вот и у меня нет… - положив Среднюю голову на сундук, Горыныч вздохнул.- Нет, ни отца, ни матери, ни братьев старших, порубил их Иван-крестьянский сын на Калиновом мосту через реку Смородину.
Один я, как перст… Хоть и не любили они меня, стыдились, что убогим родился, всего о трех головах, не то что братья о шести, а матушка с батюшкой и вовсе о девяти да двенадцати. Только мне три выше надобности, - Правая с Левой тут же на Среднюю недовольно зыркнули. - Как приму вид человеческий, так сразу все в одной голове путается. Вот и улетел я от них по миру полетать, ума-разума понабраться, только кому он нужен этот ум, когда крылья, лапы да хвост есть, - Средняя с самодовольной мордой прищурилась. - Вернулся домой, никого там нет. Прилетел сюда и живу теперь тут один одинешенек, - Горыныч снова погрустнел, - скучно мне…Нечем грусть-тоску разогнать…
- А зачем сын крестьянский твою родню порубил? - Тишка попытался встать, но так и не смог, уж больно толстое пузо наел.
- Так они издавна путь в мир подземный стерегли, никого не пускали, ни туда, ни сюда. Да только батюшка вознамерился род людской извести и сам повелителем Нави с Явью стать. Подземным чудищам дорогу хотел открыть через Калинов мост. Я уж потом об этом узнал. А вот мне этого не надобно, мне бы просто пожить, сытно да весело… Я бы даже в люди пошел, если бы в голове не путалось. Правда Матвей говорит, что за блаженного, вроде, сойти могу. Да только кому он нужен, блаженный-то? - Змей сокрушенно покачал головами и, окончательно загрустив, замолк.
Отредактировано Змей Горыныч (2019-12-09 22:19:20)