Конец позапрошлой недели месье Мартэн встречал в благодушном состоянии, только что вернувшийся из Клиши-су-Буа, где он иногда проводил несколько дней – по каким-то своим личным делам, никому не известным. Вернувшись же от туда, Пьер всегда ехал в клуб, чтобы, так сказать, заполировать удачную поездку. В этот раз в клубе он встретил месье Бриссара, служашего у мадам Постик управляющим. Именно он в одно мгновение сумел испортить лучезарному доктору настроение. Именно он первым сообщил, что мадам наняла новую компаньонку. Впрочем, первые мысли доктора были вовсе не такими уж грустными – она не первая, и наверняка – не последняя. Алиса меняла этих куриц с завидным постоянством. Тут у Пьера даже любопытство взыграло – насколько долго выдержит новый одуванчик порывы ураганного настроения его пациентки. Но! Тут Морис решил его немного поправить. Мадемуазель больше походила на Луксорский обелиск на площади Согласия – в прямом смысле. Она была монументальна, и они с мадам почти сразу пришли к согласию. Лицо Пьера могло бы вытянуться от изумления и досады, но он умел держать себя в руках.

В понедельник он нанес визит своей пациентке – обычный визит доктора, справляющегося о самочувствие своих подопечных, приправленный в этом конкретном случае нездоровым собственным любопытством. А вот сейчас он обедал в компании весьма разношерстной. Мадам со своей компаньонкой и управляющий с доктором. Весьма экстравагантное общество. Уже в первый свой визит, хоть ему довелось мельком лицезреть мадемуазель Береттон, Пьер Мартен был поражен в самое сердце. Не обладай он таким отменным здоровьем, оно могло просто не выдержать удара судьбы. Эта девушка, если будет позволено применить подобное слово к «Луксорскому обелиску», как решил про себя с тех пор звать доктор Доменик, внушила ему серьезные опасения.

Примерно полгода тому назад в светлую голову мэтра Мартэна пришла мысль – а не попретендовать ли ему – ради не собственного блага – на наследство почтенной вдовы. Это было весьма и весьма возможно, если учитывать их доверительные отношения. К тому же, Алиса была женщиной не молодой, не совсем здоровой и крайне непредсказуемой. И пожалуй только ему иногда удавалось держать ее в некоторых рамках. Хотя, лишь с ее позволения.

- Вы опять пренебрегаете моими советами, Алиса. Я вам не раз говорил, что не стоит так попустительствовать своим привычкам, - попенял доктор с добродушной улыбкой и светящимся нежностью взглядом, появляясь в кабинете хозяйки ровно через пол минуту. Долго ждать она и впрямь не любила.

«А вот позвольте не согласиться – какое же она к черту сокровище?! Ископаемый мастодонт!»

- Прелестна, слов нет. Немного, правда, м-м-м… нестандартна, - подобрал наконец подходящее слово после небольшой заминки доктор, которое в полной мере описывало юную прелестницу, - Но Алиса! Вот вы сами говорите, что не собираетесь торопиться на встречу с мужем, а ведете себя ровно наоборот. Словно завтра же хотите попасть на небеса. Я сейчас говорю и как друг, и как врач!

Не заметить изменений в мадам Постик Пьер не мог. Изменения эти были, как ни прискорбно, в лучшую сторону. Нет, доктор вовсе не желал смерти своей пациентке – только не сейчас. Чуть погодя – да. Ровно через полгода после заключения между ними союза и составления завещаний. Но вот ведь казус. Мадам Постик имела слабость переписывать завещания на того, кто ей больше по сердцу в данную минуту. И к великому сожалению Пьера, в данную минуту в сердце Алисы царила эта новая компаньонка. Кстати, о сердце!

- Алиса, вы хоть не забываете принимать те капли, что я назначил вам месяц назад. О боже, - теперь настала очередь мэтра Мартэна возвести очи к потолку, но вовсе не от приятных воспоминаний, а из-за выражения некой растерянной забывчивости на лице мадам, - мне придется говорить с вашим сокровищем. Уж раз она ваша компаньонка и полностью потакает вашим безумствам, дражайшая Алиса, то пусть еще и следит за вашим благоразумием. Хоть иногда. Нет! – воскликнул Пьер с отчаяньем, - Не вы, я скоро отправлюсь к праотцам!

- Ухаживать за вами – одно наслаждение, дорогая Алиса. Но вы так равнодушны к моим беспокойствам о вас, что мне иногда кажется, будто вы меня совсем не цените, - вложив всю печаль в голос и взгляд, Пьер поднялся с кресла и запустил руку в чрево земное, чтобы извлечь от туда Мартель, а затем взял два бокала, куда и разлил янтарную жидкость. Правда, один раз горлышко бутылки резко звякнуло о хрустальный бокал, когда Лили упомянула о кабаре и кубинских сигарах, а потом оправдала свое поведение тем, что ничего безумного тут нет – она же не прыгала с моста в реку! А ведь если он правильно начинает судить о мадемуазель Береттон, такой финал вполне возможен. И тогда…

- Чудесная девочка, - растерянно повторил мэтр и сел напротив мадам Постик, предварительно преподнеся ей бокал с желанным напитком. Желание поговорить с ней – росло пропорционально желанию от нее избавиться. Вопрос оставался в том – как это сделать, ведь совершенно ясно теперь, что Алиса ее не выгонит, а сама Доминик не сбежит, - Алиса, я так долго откладывал этот разговор, но теперь, в свете складывающихся обстоятельств, молчать более не имею права. Я бесконечно рад, что вы так счастливы, что вы ожили. Должен сказать, что вы помолодели и впрямь, это блеск в глазах, - понизив голос, с придыханием добавил месье Матрэн и тут же, словно опомнившись, заговорил привычным тоном, - Но забывая пить назначенные мною капли, вы сводите на нет все мои старанья помочь вашему здоровью. Ваше сердце, Алиса, оно требует от вас большего покоя. И ночью вам положено спать, а не развлекаться в Мулен-Руж. Можете сейчас рассердиться на меня и прогнать, но я молчать не могу и не могу равнодушно смотреть, как вы стремитесь…

Закончить он не смог, голос дрогнул и чтобы скрыть охватившее его волнение, он сделал небольшой глоток из бокала, а потом перевел взгляд в окно, разглядывая открывающиеся от туда виды.

- А как мне не воспринимать это близко к сердцу – вы мой лучший друг, Алиса.

«А еще – вы моя надежда!» - подумал Пьер, с нежностью разглядывая миниатюрную даму напротив. Если бы он был не он, то вполне возможно сейчас говорил все это с большей искренностью. В конце концов – не восхищаться женщиной с таким зарядом жизненной энергии в ее то летах не возможно. Но тут же все восхищение этой старой маразматичной особой сошло на нет.

- Удо-че-рить?! Но Алиса, подумайте, что вы такое говорите! Вдруг она авантюристка и только и ждет, когда вы перепишите на нее свое завещание, а потом – бац! И вас хватит удар в каком-нибудь захудалом кабаке? Нет, может в не захудалом. Мулен-руж, говорите? Да-да, представляю заголовки в газете.

Пьер Мартен сейчас себя чувствовал на пороге смерти. Вот так в одночасье рушится мир вокруг нас. Кто-то пощекотал пятку Атланту? Зачем этот кто-то так опрометчиво поступил? Кажется в шевелюре мэтра Мартэна прибавилось седых волос за пару секунд. Нет, стоит срочно что-то предпринять, иначе его крошка Николь сильно расстроится.

«А вот это верно – я слишком долго был врачом. Я теперь желаю стать свободным», - вздохнул про себя Пьер и попытался сосчитать до… триста тысяч? Четыреста?

- Может вам просто ограничится тем, что вы подыщете ей богатого мужа и пусть девочка радуется вдвойне? А то, боюсь, с такими большими деньгами она может оказаться в еще более худшем положении. Ведь сколько охотников за богатыми невестами сейчас развелось. Вы не слышали новость про мадемуазель Грандаж?
Тут месье Мартен погрузился в весьма занимательную и очень поучительную сплетню, в которой как раз свалившееся нежданно-негаданно наследство на юную барышню сыграло с ней дурную шутку. Аферист решил на ней жениться, а после свадьбы у теперь уже мадам Бурье не осталось ни мужа, не денег.

- Еще не факт, что она мадам Бурье, - закончил Пьер, серьезно разглядывая Лили, - Но вы женщина опытная, знающая свет. Вы могли бы найти вашей юной компаньонке достойную партию и все были бы довольны. Она бы, как вы выразились, более не губила свою молодость возле капризных старух. Я вовсе не имею в виду вас, - в тон Лили добавил мэтр Мартэн, щуря глаза в своеобразной улыбке.

«Особенно доволен был бы я».

- И не раз, Алиса. Я последнее время, признаюсь – часто думаю о женитьбе, - прошептал Пьер, перехватывая женскую ручку, которая трепала отворот его пиджака, и поднося ее к губам, - Только вот Лили, моя избранница несколько старше мадемуазель Береттон и чуть более изящна.

Да, он давно собирался завести подобный разговор с мадам Постик, да вот все как-то не было подходящего случая. А теперь просто глупо было упускать такой шанс. Ведь могло еще обернуться все таким образом, что Лили, вбив в голову идею выдать замуж Доминик (не без его участия), может придумать женить и мэтра Мартэна. Только совсем не на себе, а на «Луксорском обелиске».

- А про наследство малышки я буду молчать – уж от меня она об этом не узнает.

Скорее всего – вообще не узнает, не получит, если хорошенько постараться и приложить усилия к тому, чтобы ее скомпрометировать в глазах Алисы. Но как? Вот ведь незадача: Лили нисколько не удивится тому, что девочка посещает злачные места, курит или выпивает. Тогда… тогда надо будет подумать об этом на досуге.

- Лили, а вы? Вы ведь так давно остались одна, но все еще полны жизни и любите совершать безумства. Неужто вы не задумывались над возможностью выйти вновь замуж?!

Мэтр Мартен иногда жалел о том, что у него не было шанса попробовать себя на поприще театрального актера. Ему порой казалось, что он мог бы весьма даже удачно выступать и покорять своей правдоподобной игрой зрителей. Ведь умудрялся же он так проникновенно вещать своим пациентам о различных хворях, коих те зачастую не имели, а если и имели, то не в тех угрожающих красках, которые рисовал Пьер. Нет, он конечно же был хорошим врачом и подходил серьезно к вопросам лечения тех больных, которые особо нуждались в его реальных услугах, но те болезные, у которых врачевать стоило лишь кошельки от излишнего чревоугодия, подвергались столь странному и необычному излечению (или – извлечению средств).

Лили была из последней категории, хотя порой Пьер Мартэн искренне жалел о своей бессовестной задумке. И тут же два голубых озера девичьих глаз представали перед его мысленным взором, и он с удвоенным старанием выписывал капли, притирания и порошки.

- Алиса, вы не так больны, чтобы не понимать моих слов или воспринимать их как неуместную шутку. Поверьте мне, никогда! Никогда на свете я не осмелился бы заговорить с вами об этом, если бы не был уверен в своих чувствах, - именно в эту минуту, как и требовалось, голос доктора чуть задрожал, а в темных глазах, чуть увлажнившихся, замерцала слабая надежда. Кажется, он произвел нужный эффект на свою знакомую даму. Такой растерянной Лили видели не многие. Мужчина извлек платок из кармана, отвернулся к двери и протер им выступившую испарину, одновременно переводя дух и набираясь новых сил продолжить свой спектакль.

«Ну что вы, Лили! Как можно! Вы не овдовеете! Клянусь вам!» - с обожанием смотрел Пьер на предмет своего вожделения – точнее, на объект, который вел к предмету его вожделения. Нет, месье Мартэн не собирался жить вечно, хотя надеялся прожить еще некоторое время на этом круглом шарике. Торопиться в его недра – где увы не было коньяка, как в глобусе Лили – Пьер не собирался. Но он также готов был поклясться мадам Постик, что сделает все возможное для ее скорейшей встречи с первым мужем, предварительно замолвив перед ним словечко в церкви Сен-Жерве, чтобы он особенно не ругался на легковерность своей супруги. Но вслух Пьер ничего такого не произнес.

- Восхитительное безобразие, - повторил Пьер вслед за Лили как-то особенно растягивая слова и улыбаясь, - Мне понятны ваши сомнения и тревоги, дорогая Лили. Но я позволю вас успокоить – если вы станете моей женой, я буду беречь вас и заботиться о вас, и вы проживете еще долго-долго и совершите еще немало милых «глупостей», может быть и я в них поучаствую. А я, в свою очередь, готов вам поручиться – не покину вас, пока не надоем вам.

Мэтр Мартэн продефилировал по кабинету сначала влево, а потом вправо, заложив руки за спину и наконец остановился перед мадам Постик с самой серьезной миной.

- Лили, если вы очень опасаетесь сурового о вас суждения покойного полковника Постика, я готов договориться с ним сам. Точнее, через посредничество Его высокопреосвященства - Луи-Эрне Дюбуа. Он мне не откажет в такой маленькой просьбе, я в этом уверен.

Если бы Лили ему прямо отказала у него было бы больше шансов на победу, чем теперь. Выдать замуж крошку Доминик?! Да это ведь утопия! Если бы Пьер знал насколько он близок к истине – навряд ли мистер Береттон захотел бы выйти замуж за кого бы там ни было. Но о месье Береттоне мэтр Мартэн сказать ничего не мог, а вот о мадемуазель…

- Тогда надо срочно найти ей подходящего мужа! – в голове Пьер уже начал перебирать всех плохо видящих своих пациентов. «Надо будет у Гонзака поинтересоваться» - вспомнил Пьер своего знакомого окулиста.

Но, на самом деле, выдавать замуж Доминик ему вовсе не хотелось. Это же лишние траты. Нужно найти решение, при котором можно обойтись без них. Нужно как-то скомпрометировать девицу в глазах Алисы. Эта мысль назойливой мухой засела в голове доктора, но он никак не мог придумать достойного решения.

- Алиса, я знаю, что тороплюсь. Но может объявим о нашем решение друзьям, что ждут нас в гостиной? – Мориса он никогда не считал своим другом, так знакомый – управляющий его невесты. Невеста – Пьер мысленно смаковал это слова и улыбка озаряла его лицо, когда он глядел на мадам Постик. Стороннему наблюдателю могло показаться, да и должно было казаться, что почтеннейший доктор на старости лет воспылал нежными чувствами к подруге и не менее почтеннейшей даме.