Бабка Гульда
старая карга
[float=left][/float]

- Вот не было печали - черти накачали... - буркнула себе под нос Яга. Неспешно поправила на голове тюрбан с пером Жар-птицы (каким-то чудом уцелевший, пока воздушная гонщица крутила в облаках пируэты на метле), подошла, взяла из рук опешившей француженки зеркальце.
- Здравствуй, Кощеюшка, свет-батюшка! Ох, до чего ты славно выглядишь! Никак яблочками молодильными обтрескался? С ними, сокол мой, поосторожнее надобно. Ежели брюхо прихватит - скажи мне, настоечки пришлю из коры дуба лукоморского, полыни да...
Драгоценный рецепт остался не озвученным до конца: всех обитателей избы накрыло неразборчивым звуковым шквалом. Кондрат Кондратьевич, затрепыхавшись, упал с вешалки. Кот Лиходей, забившись за печь, прикрыл голову лапами и лежал-дрожал.
Но Яга разобрала каждое словечко - чай, не первый век с Бессмертным зналась. Только брови принахмурила:
- И тебе, золотой ты наш, того же самого, тем же концом да по тому же месту... Не ори - чай, не оглохла от дряхлости, хоть и не держу диету фруктовую... Какая-такая невеста на корабле?.. А-а! Так она, чай, на кастинг прибыла! Верно, стало быть, поговаривают, что жениться ты замыслил? Все уши мне прожужжали, со всех сторон. Я даже подумывать стала: а не попытать и мне счастья, не нагрянуть ли во дворец при полном параде - авось, молодых за пояс заткну?
Ответный звуковой шквал был короче, зато интенсивнее. Оборвалась вешалка, разбилось засиженное мухами зеркало на стене.
- Ладно-ладно, - благодушно отозвалась Яга. - Как от счастья в себя придешь, так расскажи толком, что за дуреха на кораблике и что ты с нею сотворил... Как ты сказал? Глафира? Так это ты птицу послал, чтобы ее выкрасть?
Яга посерьезнела, прекратила паясничать.
- Не мне тебя учить, дурня омоложенного: ежели с Глашкою чего сотворишь - жди цунами на свой дворец! Без чувств лежит? Приводи в чувства! А про кораблик будешь Морскому царю заливать! Ежели что, я и сама в свидетели пойду, и толпу очевидцев представлю: черная птица Кощеева похитила Глашу, красавицу нашу! Один из очевидцев - Морского царя подданный, а имечко не скажу по программе защиты свидетелей. И независимые иностранные наблюдатели имеются! И тогда, коль Глафиру-королевишну загубишь, олух ты наш бессмертный, срочно учись плавать с ластами и маской. Очень оно тебе пригодится, когда над крышей твоего дворца волны морские пойдут гулять!

Ведьмочка
[float=left][/float]
Уши болели так, как при отите, заработанном Вальдегардис в детстве от ныряния в озеро Альпзее, когда она с классом ездила на аттракцион дракона Магнуса. Попытка закрыть их ладонями ни к чему не привела, с таким же успехом можно было бы заткнуть пальцем небо. Рыжая шевелюра Вальдегардис тоже отреагировала на магнитные возмущения, рекой лившиеся из зеркальца Шапки, попросту встав дыбом. На том конце волшебного средства связи воцарилась тишина - наверное, Кощей обдумывал, ласты какой марки лучше приобрести в виду возможного изменения климата в его отдельно взятом замке, и Вальдегардис тихо сползла по стеночке вместе с одной из досок Емелиного шедевра под названием "Ставни креативные арт-нуво". Превозмогая звон колоколов Кёльнского собора в голове, она спросила у Яги слабым голоском:
- Это... был отец?
Дрожащей рукой Вальдегардис пригладила волосы, завившиеся в вертикальные локоны, заметив новообразованную дырку на остроконечной шляпе. Её внимание привлёк странный звук, исходящий из угла. Вальдегардис повернула голову.
Метла класса "А" растопырила щётку, больше напоминующую теперь клубок змей на голове тётушки Вальдегардис по отцовской линии Горгоны-Медузы, а по ручке как раз в этот момент весело ползла трещина, сообщая о своём появлении с помощью специфического звука ломающегося орешника.
Последнее слово техники не выдержало слова матерного.

Кощей
[float=left][/float]
Но, тут из зеркала выплеснулся новый звуковой шквал, сильнее прежнего. Кощей от бешенства аж побелел, даже осунулся.
Антимат на подносе пронзительно запищал, убирая идиоматические выражения, которые высказывал Бессмертный в адрес Яги.
- Ты мне Яга зубы не заговаривай и с больной головы на здоровую не вали. У меня тоже везде глаза и уши есть, знаю, кто слухи о женитьбе распустил!!! - Кощей ткнул в поднос пальцем и по избушке прошел звон, так что уши заложило. - Кто сказал, что я птицу какую-то посылал? У меня отродясь птиц, кроме грифов, в услужении не было. А что до свидетелей, то на твоих свидетелей мои есть, а то я ее в твоей избе не видел, у меня и запись имеется!
И тридцать четыре свидетеля, не говоря о челяди, и зевак не меряно, кто засвидетельствует, что она на корабле летучем ко мне уже ни жива, ни мертва прибыла. И корабль в наличии имеется, не моим колдовством сделанный, любая экспертная комиссия подтвердит.
В чувства приводить? Еще чего. Размечталась… Я ее приведу, а мне потом влепят сексуальные домогательства к морской-то царевне – не хухры-мухры, совсем за идиота меня держишь? Как ее ко мне послала , так сама и разбираться будешь. А иностранные наблюдатели, это уж не та ли мармазетка французская, что я у тебя вместе с Глафирой видел? – Кощей довольно осклабился. – Вот значит, что получается, преступный умысел с целью уморения особы королевской крови, в сговоре с представителями иностранного государства. Межд ународным заговором попахивает. Так и запишем.
Судя по реакции Яги, она тоже не знала, что с Морской царевной приключилось, а значит, постава была не от своих, что было бы совсем уж обидно, а с третьей, неизвестной пока стороны, скорее всего, опротивевшей Кощею оппозиции - «завтра же перевешаю, на фиг». От этих мыслей Бессмертный постепенно успокоился и продолжал лаяться уже по привычке.
- Ты мне не грози. Сама плавать будешь учиться, как зальет твое Кикиморье, да и курицу свою научи, коли летать не умеет. Разворачивай избу и гони сюда. Я твою королевишну и пальцем не трону, пусть ее Черномор охраняет. Так что без инсинуаций мне тут.
Кощей развалился в кресле напротив подноса.
- Сама-то чем опилась, что никак на тридцатник тянешь? Неужто, всерьез «женихаться» решила. Вот станцуешь, мне что-нибудь эдакое… - Бессмертный припомнил сон и провел в воздухе пальцами, словно гладя женские выпуклости, - восточное, завлекающее, как гурия в райском саду…. как Саломея царю Ироду, я тогда может и подумаю. А что это у тебя там за шляпа черная на горизонте болтается?

Ведьмочка
[float=left][/float]
Сердце ёкнуло, хоть уши уже отложило, и Вальдегардис очень четко услышала последний вопрос Кощея. Вот он, волнующий момент, наступил-таки. Вообще-то, Вальдегардис надеялась, что знакомство с отцом произойдет лицом к лицу, а не через искажающее изображение волшебное зеркальце, да ещё при таких обстоятельствах, когда у родителя настроение весь мир в труху стереть. Неужто он всегда такой, когда нервный? Или вообще такой? Мама не любила распространяться на эту тему, на вопросы подрастающей дочери касаемо её отца отвечала односложно, а перед поездкой сказала лишь одно: "Я очень его любила. Но ты сама всё увидишь". Может, это был такой тонкий намёк на то, что характер у Кощея - не подарочек на Рождество ни разу?
Сняв прохудившуюся шляпу, Вальдерагрдис ещё раз провела ладонью по вздыбившимся рыжим локонам, взяла из рук Яги зеркальце и посмотрела в него.
Коленки подкосились, однако ведьмочка устояла на ногах и улыбнулась импозантному, но слегка размытому мужчине с пламенными очами по ту сторону экрана:
- Гутен нахт, херр Кощей. Я - дочь Феи Драже из Шварцвальда.
Последовала пауза, Вальдегардис отвела взгляд, а потом снова взглянула в непонимающе глаза худощавого мачо:
- Папа...

Отредактировано Captain (2015-01-22 19:47:45)

Кощей
[float=left][/float]
«Папа…»
Кощей, мысли которого работали в совершенно другом направлении, при взгляде на появившееся перед ним миловидное личико, хотел было отвесить шуту по поводу выращенного Ягой сада-огорода, при последнем слове, сначала нахмурился, потом, поняв, глаза вытаращил, отшатнулся так, что едва вместе с креслом не опрокинулся. Равновесие удержал, взглядом в поднос-экран вперился…
- Па… па…па?.. па?!!! Папа?!!! – наливаясь чернотой, воздух вокруг Бессмертного заклубился. – Какой еще папа?!!
Кощей схватился за край стола, выдохнул, челюсть вперед выставил.
- Так, Яга мне твои шуточки надоели, - пальцы Бессмертного, выбивая искры, нервно постукивали, по столу. По черному дереву то тут, то там струились огненные змейки. – Сначала женитьба, потом мертвая царевна в лодке, теперь вот это, - Кошей ткнул в поднос пальцем, - па… па… - он судорожно сглотнул, словно второй слог, застрял у него в горле, - до смерти меня довести хочешь? Тьфу, к черту, я же бессмертный, а если бессмертный, то значит можно и нервы трепать? Хватит с меня и того, что игла надо мной, как Домоклов меч висит… И учти, если у тебя в рукаве еще семь богатырей припрятано или еще чего, - Кощей прищурившись что-то внимательно высматривал в глубине яговой избушки, - то честное мое слово - на дыбу отправлю, четвертую, на корню изведу!!!
Бессмертный сорвал с подноса кольцо и изображение исчезло. Шкребушнувшийся в углу таракан уборщик, тут же получил по усам шаровой молнией, загалдевшая за окном сорока свалилась вниз жареной тушкой, а Бессмертный встряхнув пальцами, от чего во все стороны посыпались искры, запахнулся в роскошный шелковый халат и пошел смотреть, что за чудо в лодке торкнулось утром в его окно.

Ведьмочка
[float=left][/float]
Задрожала рука, а вместе с ней - зеркальце, коленки и всё прочее. Вальдагардис буквально рухнула на лавочку, аккуратно отложив при этом волшебный коммуникатор в сторону, чтобы не разбить его, потому что чужие вещи надо беречь, с дества её так приучили. Какие бы бури не сотрясали её личный мир. Случилось то, чего она так боялась, но о чём подозревала в глубине души. Вот если бы к ней явилась половозрелая особь и заявила, что является её ребенком? Нет, неудачный пример, уж она наверняка заметила бы такую деталь, как беременность и роды, будь они даже волшебными. В общем и целом, Вальдегардис с самого начала чуствовала, что затея эта неудачная, ведь Его Злейшество Злодей Первый и Единственный не зря носил такой титул. С трудом сдерживая нахлынувшие слёзы, Вальдегардис обречённо махнула рукой:
- Я так и знала. Вот зачем я только маму послушалась? Он ведь даже её не помнит! Всё, надо мне домой возвращаться, пусть мама ему письмо напишет, если захочет. Только тебе неприятности доставила, фрау, злится он та тебя теперь ещё сильнее. Ах, как некрасиво вышло! А он.. как же... ну... - ведьмочка расплакалась, спрятав лицо в ладонях. Смилостивившаяся сума, почивавшая всё время под лавкой, чуть выдвинулась и выпихнула наружу розовый носовой платочек в форме бабочки. Он подлетел к лицу Вальдегардис, ткнулся в ладошку, призывая хозяйку воспользоваться его услугами.

Бабка Гульда
старая карга [float=left][/float]

- Что мне-то грозишь? Я, что ли, ее от тебя рожала? - рявкнула Яга, подхватив зеркальце. Но поздно было, поздно: уже клубился в нем туман...
Яга раздраженно сунула зеркальце хозяйке-француженке и повернулась к плачущей Вальдегардис.
Опытная старуха знала, что утешать плачущих девиц - верный способ довести их до истерики. Построже с ними надо...
- А ну, кончай мне в избе пол слезами мыть! - прикрикнула Яга на незадачливую иноземочку. - Не прекратишь хныкать - на жаркое пущу! Вот, на лопату посажу - и в печь!
Печка ухнула так грозно, словно и не пекла только что пирожки с морошкой.
Всхлипывания утихли.
- Ну, то-то, - уже мягче сказала Яга. - Ты ведьма, ведьмам плакать не годится. Пусть другие от нас горькими слезами плачут... А чего ты, внучка, ожидала от этого супового набора ходячего? Я же тебя предупреждала: оттого он и бессмертный, что бессердечный. Ежели бы ты к нему во дворец пришла да удачную минуту улучила - знаешь, что бы он тебе тогда сказал? "Ну, и что тебе от меня надобно?" Вот что сказал бы! А коль твоя мать ему письмо напишет, так он тем письмом печь растопит. У меня сердце хоть черное, да есть, а у него и вовсе нету. Урод...
Кот Лиходей, выбравшись из-за печки, подошел к Вальдерагдис и потерся о ее опущенную руку.
Ворон Кондрат, оторвавшись от приведения в порядок своих взъерошенных перьев, каркнул дружелюбно:
- Не гор-рюй, не пр-ропадешь!
Яга на мгновение даже растерялась.
- Ишь, как ты моим помощникам по нраву пришлась!.. Ну, ладно. Твое горе - это еще полгоря. Захочешь домой вернуться - пособлю, только не сейчас: с Глафирой разобраться надобно, в плену она томится. Вот из вредности не уступлю Кощею, вызволю девку! А не захочешь домой возвращаться - так и в Кикиморье не хуже ведьмам живется, чем в ваших землях иноземных.
И зло ухмыльнулась.
- Оно, конечно, каждый сам решает, как ему жить да поживать. Но коли тебе любопытно, как я бы на твоем месте поступила, так могу сказать. Я бы из мести расстаралась такой могучей колдуньей стать, чтоб Кощей сам выяснять побежал - мол, правда ли, что та самая Вальдегардис ему родней приходится?

Шапка
[float=left][/float]
- Папа? – удивленно воскликнула агентесса.
- Папа?! – повторил вслед за ней Кот в кедах. Они переглянулись. Вот это новость!
Шапочка сунулась к зеркалу, чтобы получше разглядеть развернувшуюся драму. Впрочем, это было совсем не обязательно. Разгневанный ор Бессмертного, наверное, можно было услышать даже на опушке леса. «И чего он так взбеленился!» - Аннет все больше и больше сердилась на Кощея. Он, конечно, всемогущий колдун, с целым набором наград, кубков и статуэток, что на различных магических премиях ему вручались, но разве ж так можно?! Так не солидно орать? На женщину, между прочим! И про «мармазетку французскую» она все прекрасно слышала. Леопольд даже за юбку ее схватил, когда она попыталась рвануться к зеркалу, чтобы отстоять оскорбленное достоинство. Успокоил ее напарник. Сказал, что все они, великие, малость звезданутые, на обращай, мол, Шапочка внимания. Вот и Золушка тоже. И Джек, Победитель великанов. И даже Мальчик-с-пальчик. Пафоса и гонору столько, что насосом можно качать, не откачаешь. А тут Кощей! Кот неприлично хмыкнул и деловито вытер очки о Шапчкин подол.
- Да все вы мужики одинаковые, - констатировала разозленная девица, махнув рукой. Судя по всему, причисляя к мужикам не только Кощея, но и Кота. Напарник насупился и отвернулся.
Загрустила Аннет. Вспомнила свое детство. Веселое оно было, беззаботное. Спасибо маме и бабушке. Да только не было в семье мужского плеча, на которое можно было опереться. Не подбрасывали малышку Аннет крепкие мужские руки высоко в небо и не ловили потом с нежностью. Некому было в доме гвоздь вбить, да дверь починить. Самой все приходилось делать. И гвозди вколачивать, и крышу латать, и полы новые стелить. Даже ландо семейное она сама чинила. Не доверяла местному кузнецу. Тот в последний раз колеса им подменил. Думал, раз в семье одни женщины – не заметят. Ага, как же! Шапочка самолично эти колеса из Гриммландии выбивала. У самого герра Шумахера! Долго потом кузнец с оглядкой мимо их дома ходил, долго еще у него правый глаз цвел фиолетовыми разводами. Вздохнула агентесса, бросила на Вальдегардис жалостливый взгляд. Вот и Кощей туда же. Как услышал, что дочка объявилась, аж побледнел, глазки забегали, разозлился, отрицать все стал. Небось, сразу о золоте своем подумал. Пошел завещание переписывать, чтобы в случае чего, наследство его в благотворительный фонд какой-нибудь перечислили. Полевым мышам или в общество разведения тарантулов. Ну, вот пусть и чахнет над золотом своим! Пенек старый. Шапочка насупила брови и кулачки сжала от возмущения. Да, да, все мужики одинаковые, что колдун великий, что мужик деревенский. Все одно!

Ведьмочка
[float=left][/float]
- Да я только за! - горячо заверила Ягу Вальдегардис, подкрепив свои слова энергичными кивками. Ею овладел азарт соревнования и желание доказать Его Злейшеству, что зря он от дочки с места в карьер отказался. Как бы ещё потом не пожалел! Вот ведь мудрая женщина - Яга, не зря столько лет на земле живет, наверняка, не одного такого злодея уже видала. И что? Только поорать на неё Херр Зло сдюжил, а если встретятся они лицом к лицу, как пить дать будет ещё мягко бабушке стелить, абы нейтралитет между ними сохранился.
Не только в мыслях Вальдегардис произошла некая перемена. Ещё пару порывов сопровождавшего воеводу Мороза северного ветра назад платьишко на ней было розовое, словно чих феи, теперь же оно слегка потемнело и стало цвета малинового. Сума как-то съежилась и сама выплюнула гребешок, который быстренько навел на голове хозяйки порядок. Вальдегардис даже оторопела - раньше, бывало, приходилось бегать за проклятой расческой, которая любила поиграть с ней в салочки, доводя ведьмочку до изнеможения марафонца.
- А скажи мне, фрау, это правда, что ты в самом начале говорила? Как будто Дарт Вейдер - сын Кощею? Это ж скандал какой! Можно кампанию в прессе устроить... Чёрный пиар, так сказать, - Вальдегардис приняла из рук Яги свою коматозницу-метлу, и слегка покраснела от сознания того, что только что предложила сделать гадость родному отцу.

Бабка Гульда
[float=left][/float]
старая карга
- Правда или нет - того не ведаю, в грядущих веках не бывала, - отозвалась Яга рассудительно, - а только что нам за дело до того? Худая слава Кощею - что дитёнку калач с маком! Тоже мне, напугала рыбку дождиком, Кощея - черным пиаром... Он силы боится, а не молвы. Вот у Морского Царя сила есть - потому Кощей Глашку, может, и не обидит.. Собери, внучка, все прутики из своей метлы, до единого, а палку кидай в печь на растопку вместе с микросхемами. Я тебе покажу кой-что получше микросхем. Научу оживлять метлу... Так, что у тебя на обвязке-то было? Волосы, вот как... ну-ка, ну-ка, интересно...
Яга аккуратно отделила от разорванного волосяного шнура один волосок, кинула в огонь, вгляделась в мгновенную вспышку, принюхалась.
- Ишь ты! А была то коса самоубийцы, звали девку Мартой, при жизни шлюхой была... неплохо. Хорошая была оплетка, да вот голоса Кощеева не выдержала. Придется выбросить. Да не горюй, новая лучше будет, из гадючьей кожи. Да не из кожи убитых змей - какая в ней прочность, какая сила колдовская? Нет, настоящие выползки, живой гадюкой сброшенные. Я в свое время ради своего нового помела тайком в чужие сказки пробралась, в самую что ни на есть "Тысячу и одну ночь", сменяла там на мешок кедровых шишек две кожи королевской кобры, во!.. Но и гадючьи в деле пользительны - уж всяко лучше ремешков из человечьей кожи. Никогда, внучка, не бери на обвязку эти ремешки, из-за них метла становится шибко умная, вместо полета философствовать начинает, наперекор хозяйке все делает. А змеиная шкурка - она проще. Она, когда на змее была, точно знала, что рожденный ползать - летать не может, так теперь ей полет - чудо и радость... Да, теперь осинку для палки...
Яга огляделась.
- Эй, Лиходей, поди сюда. За палкой для метлы пойдешь. Осиновую принесешь, прямую. Топор в сенях возьмешь.
Кот недоуменно мявкнул.
- Да знаю, что топор тебе не с лапы, - хмыкнула Яга. - на час оберну тебя опять человеком.
Она глянула за окно, в дыру от вновь сорванной ставни.
- Мы сейчас обходить Барсучью балку будем, а ты напрямки. Как раз успеешь. Как вернешься, еще и ставню починишь. Да смотри у меня! Вздумаешь в бега податься... ну, сам знаешь, что с тобою будет.
И хлопнула в ладоши.
В мгновение ока кот исчез. На его месте стоял теперь молодой парень - красивый, смуглый, цыганистый, но с не по-цыгански зелеными глазами. Одет был парень нарядно: черные порты заправлены в сапоги, ярко-алая рубаха шита по вороту белым узором, пояс желтый, с кистями...
Парень быстро оглядел себя, степенно отвесил Яге поясной поклон и вышел в сени. Проходя мимо Вальдегардис, весело, дружески подмигнул ей.
В окно видно было, как Василий гибко, ловко спрыгнул с крыльца в снег и, не оборачиваясь, скрылся в осиннике.
- И тулуп не накинул, - хмыкнула Яга. - Перед кем-то выхваляется: мне, мол, и мороз не страшен... Ой, не передо мною, старой...
Она подняла оторванную ставню и кое-как приладила ее на петли.
- Хоть пока дуть в окно не будет. А вернется Васька - починит.

Василиса
[float=left][/float]
Жалко было сани оставлять, да что поделаешь. Вздохнула Василиса, забралась на печь, и поехали они в Кощеево царство – да так, что темные ели по краям дороги хороводом пошли.
- Разберут их по винтику лешие, - пожаловалась красавица Емеле, и в задумчивости его руку с плеча не убрала, поплотнее прижалась, - а зеркальце, что сбоку! в него так удобно смотреться, кокошник поправить… точно кикиморы потащат! – убежденно резюмировала красавица, - они как сороки, на блестящее падкие.
Однако же долго горевать Василиса не стала, не умела, понемногу мысли печальные другими вытеснялись, практическими. Ехать весело, ветер за пределами Емелиного зипуна посвистывает, а внутри тепло, пахнет кожей, соломой, яблоками, и русый чуб добра молодца так смешно подпрыгивает на ухабах… И хороший он, полно твердить, что дурак – вона как скоро все размыслил и решил, остается только слушать да соглашаться. Да и свой, родной, не гессенская крыса какая-нибудь, в пудре и с чужими волосами. Ах! Крысы!
Завозилась Василиса, локтем Емелю толкнула.
- Не спишь, чай? Слушай, расскажу чего. Я ведь как маленькой стала…
И рассказала Василиса Емельке все, что запомнила – до мельчайших подробностей, не позабыв упомянуть о гессенского посла помощнике, зело противном и на крысу похожем, что руки распускал, и о слухах о внезапной молодости Его Бессмертия, и о том, что под дворец Кащеея подкоп роют, и гессенский крысеныш всем руководит, а роют его по приказу Крысиного короля, какового Василисе видеть не довелось.
- Такие дела, Емелюшка. Что-то задумали гессенцы, подлое-нехорошее, только вот что – неведомо. Как прознать, что это за дела темные?
«Зачем это тебе, красна-девица? Сидела бы себе тихо дома, в тереме Яргородского воеводы, в снежки с подругами играла, на пяльцах вышивала, башмачки за забор бросала… и чужие интриги не совалась, гляди – зашибут», - резонно попенял внутренний голос.
Ответ был один.
«Так ведь скучно же!»
Немного времени прошло – показались городские ворота. На этот раз запертые, и парочка стражей стоит, приезжающим таможенный досмотр устраивает.

Шапка
[float=left][/float]
- Нет, - честно призналась Шапочка, разглядывая диковинные вещицы на столе, - но похоже на боевой арсенал. - Аннет была девица сметливая и догадливая. - «Интересная штучка». – Она с любопытством вертела в руках что-то похожее на лимон.
– Колечко забавное на нем. Блестит-то как! – восхитилась барышня и осторожно положила удивительный предмет на стол. Агентесса присела рядом с волкодлаком, потом пододвинулась ближе и шепнула:
- Что? На Кощея идешь? Царевну из рук узурпатора освобождать? – и, не дожидаясь ответа нового знакомого, продолжила, - Кощей – колдун сильный. Характер злобный, сам видел. – Шапочка болтала и одновременно копалась в своей заплечной сумке. И вот уже на столе, рядом с оружием Волкова, лежали: бечевочка, гребешок, прутик ореховый, флейта, мешочек маленький, платочек белый кружевной, колечко медное и даже восточная лампа.
- Видишь, как Золушка расщедрилась! Знала, куда нас с Котом отправляет. Набор - просто чума! – Шапочка кивнула на свои сокровища, глаза ее восхищенно заблестели. - Бьет наповал! Прутик этот, к примеру, - она бережно взяла его в руки и помахала им перед лицом Серого, - на самом деле шпага. У меня же разряд по фехтованию! – гордо добавила Аннет.
- А это, - она подбросила в руках мешочек, - бобы волшебные. Разрывные! – с воодушевлением продолжила она. В голосе слышались неприкрытый восторг, азарт и упоение. Сразу было видно, что Шапочка службу любит и готова воспевать ее часами. Девица так разошлась, что даже не заметила перевоплощения Василия.
- Ну, а у тебя, что за предметы дивные? – спросила она, наконец, вдруг поймав себя на мысли, что уж слишком заболталась. Невежливо это. Шапочка аккуратно сложила ладошки на коленях и выжидающе посмотрела на лейтенанта.

Бабка Гульда
старая карга
[float=left][/float]
Заслышав вопрос про АКС, Яга прервала рассказ о сравнительных достоинствах разных типов метел, обернулась к Серому Волку:
- С твоим ружьецом, сокол ясный, я ничего делать не собираюсь. Я, чай, не оружейных дел мастер, а колдунья. С крысами в подземелье тебе воевать не придется, ими твоя новая подружка займется, агенточка иноземная. Али я не вижу, что за флейта у нее на столе лежит? Вот крысы-то попляшут под эту дудочку! Прочую твою амуницию, что на столе ты разложил, я вижу, но ей не верю. Коль у нас в Кикиморье до этого не додумались, так, может, не очень оно и надо?.. А чтоб совсем ты не с пустыми руками в Кощеев дворец сунулся, чтоб было у тебя оружие настоящее, волшебное... Пожалую я тебя, Сергей-молодец, мечом-кладенцом. Вальдегардис, встань-ка с сундука!
Откинув крышку, Яга вытащила из сундука длинный прямой меч в кожаных ножнах.
- Глянь, касатик...
Старуха осторожно извлекла из ножен клинок.
Казалось, избу наполнило сияние, разлившееся от белой стали, переломленное и раздробленное лезвием.
- Вот! - гордо сказала Яга. - Ежели ты не обучался мечному бою - не горюй, этот меч сам в бою десятка бойцов стоит. Он тебя не предаст и не подведет. Вот только трусости не любит. Для храброго бойца этот меч - сила могучая, а для труса - кочерга кочергой... Знаешь, в чьих руках он врагов рубил? В руках самого Вольги Всеславьевича. Тоже, хе-хе, серый волк был... Поди, касатик в сени, возьми там камень точильный да наточи меч, покуда ворог далеко. Оружие - оно заботу любит...
Яга нагнулась к печи и что-то прошептала. Печь понятливо ухнула в ответ.
- Затянет печка избу тонким слоем дыма, - пояснила Яга "пассажирам". - Совсем тоненьким, не прокоптимся и чихать не будем. Зато Кощей, коли станет пялиться на нас издали, ничего не разглядит.

Емеля
[float=left][/float]
Тут Емеля понял, что пора бы вмешаться. Лень, конечно, да только так завлекательно Василиса ресницами хлопает, глазищи у неё - во! Одно слово - красавица.
- Бабоньки, малчяяяяяяяяяяяяяяяяять! - рявкнул Емеля, слезая с печи, аки герой античный.
Тишина вдруг образовалась, резко прям - никто от кучера не ожидал такой наглости, да такого командного голоса. Уставились на Емелю несколько десятков девичьих и бабьих глаз. Хлоп-хлоп - аж слышно, как ресницы недоуменно шлепают. - Ты чего это, Сковородникова, к дочери воеводы своего пристала? Совсем уже эту, как её... Суборкарнацию не соблюдаешь. И чего ради? Из-за мужика? Постыдилась бы, право-слово! - Проезд с самой Василисой на одной печи придал Емеле как-то слишком много мужества и даже наглости. - Это ж с каких-таких пор порядочная девка сама к жениху приезжает, а? Эта ваша имансипация да феминизьм оголтелый совсем мозги вам запудрили. Сидишь в очереди - вот и сиди. А Василиса, между прочим, тут не как невеста, а как посол Яргородский. Да, да, чего вылупилась-то? Ежель невесты сами к жениху нонче лезут, так отчего же деве не быть амбассадором? Выкуси, Сковородникова! - Емеля разошелся не на шутку. Врать - так уж на всю катушку. - Так что, стражи, пропустите нас, да побыстрее. Дело у Василисы есть к Кощею, государственной важности, не терпящее отлагательств. Да, кстати, яблоко это не Василисы, а моё. И ничего молодильного в нем нету. Вон, дайте Сковородниковой, проверим.
Дьяк нахмурился. Не нравился ему этот добрый молодец, свару вон какую учинил, да ещё его экспертную оценку насчет молодильности яблока под сомнение поставил. Неужто он, дьяк, ошибиться мог? Раскрыл ларец, чтобы ещё раз яблоко рассмотреть и обнюхать, а Емеля - хвать из костлявых пальцев дьяка предполагаемую контрабанду, да пока до девы бородавчатой донес, незаметно подменил, вытащив из рукава своего зипуна обычное, такого же цвету.
- Бери да ешь. Если молодильное, так исчезнет твой изъян, а если обычное, то всем сразу ясно станет - напраслину ты из зловредности на дочь своего повелителя возводишь.
Надувшаяся, словно кузнечный мех, Сковородникова открыла рот, чтобы обложить наглеца с головы до ног, однако соблазн слопать яблочко чудотворное был слишком велик. Сейчас вот она его отведает, и Василиса из кастинга полетит, что Яга в ступе.
Вонзила кривые зубы в сочный фрухт, а девки вокруг вместе со своими мамками затаили дыхание, аж глаза повыпучивали.
Хрум-хрум-хрум.
Тишина.
Напряжение нарастало, по толпе пополз ропот.
Минута прошла, а Сковородникова как была крокодилом с картин заморских, так им и осталась.
- Ыыыыыыыыы, - заревела девка, мамки-няньки к ней бросились, толпа загалдела, а Емеля кивнул таможенникам:
- Видели? То-то же! Пропускайте!
Переглянулись таможенники, пожали плечами - да и раскрыли для печи ворота. А то и правда, можно на международный скандал нарваться. Вспомнит Салтан Кощею белку, которая изумруды щелкала из орешков, у него стыренную, и при каждом кризисе отношений вытаскиваемую на свет белый, аки аргумент для вторжения...
Сердитый дьяк согласно кивнул головой, но пометку в документах сделал, и что-то боевому таракану из Кощеевой элитной тайной службы шепнул.
Таракан шевельнул усами черными, чуб поправил и в щель просочился.

Бабка Гульда
старая карга
[float=left][/float]
- Добровольно кровь отдадут али силою возьмешь - оно все равно, - ответила Яга на вопрос Вальдегардис. - Лишь бы не с мертвого брать, а с живого. С мертвого-то - какой полет! Мертвая кровь метлу к земле грузом потянет. А насчет доброй воли... Ты пробовала когда-нибудь у живого орла каплю крови взять? Они, орлы эти, народ драчливый и вредный... Эй, Васька, ты куда уставился?
Вопрос был чисто риторический. И так было ясно, куда уставился Лиходей.
- Ставню-то починил? Ага, вижу, починил.. Ну и не стой столбом, превращайся обратно в кота!
И тут же у окна, где только что стоял смуглый парень, оказался черный кот.
- Ма-а-ау! - недовольным басом мявкнул кот, выгнул спину, фыркнул и гордо удалился за печь.
А Яга заговорщически шепнула Вальдегардис:
- Могла бы разрез и повыше пустить...

Царь Морской
[float=left][/float]
Новости, принесенные добросовестным рекрутом Щукой, были способны и мертвяка из могилы поднять, не то, что сна батюшку-царя Морского лишить окончательно. С момента пропажи единственной разлюбимой кровиночки-дочери до глубокой ночи Вседержитель всея рек, озер и моря-окияна, хватаясь за сердце, и отказываясь принять внутрь хотя бы двадцать полипов «Кораллола», метался и метал гнев и молнии. В результате все оборонные ресурсы подводной державы были приведены в полную боевую готовность – чешуя тридцати трех богатырей горела как жар, потопленные от начала мира боевые корабли в срочном порядке подняты на поверхность, сети расставлены, рифы закомуфлированы.
Кроме того, запрошена поддержка сил ВМФ и ВВС всех содружественных государств – над волнами кружила быстрая тень птицы Сирин и даже Отец Дагон и Мать Гидра прислали парочку корпусов Морских Дьяволов. Но особенно свояк Посейдон расстарался: у ворот царского терема нетерпеливо всхрапывали ноздрями выстроившиеся в стройные квадраты эскадроны гиппокампов в боевой справе, а прибрежные утесы были густо облеплены зоркими дикарками – элитные подразделения птицедев «Гарпии» и «Сирены» точили клювы и когти, ожидая сигнала.
- Что?!! – взревел Царь, так, что море поползло из берегов, - Это ты избу Яги называешь надежным местом?!! Да ты хоть понимаешь, старый дурень, что эта ведьма может с Глафирой сделать! Совсем из ума выжил! Все, на пенсию тебе пора! Убирайся с глаз моих долой!!! Стой! Ты точно ничего не напутал?!
Вот ведь хрычовка старая, а! Вот ведь прохиндейка! Везде успела! В каждую щель поперед других нос сунет, а то, как же – без нее не отсвятится! До Глашеньки-душеньки, рыбки моей золотой свои лапища дотянула-таки!
Не, я что-то не понял, так в избе с пирогами или в сугробе с молодцами?! Ты что несешь, склерозник?! – царь-батюшка в сердцах схватил Щуку за жабры, угрожая то кандалами, то ссылкой, то плахою, - я ведь не посмотрю, что ты волшебник, быстро нафарширую и под соусом из хрена свояку, вон, Посейдонушке, к обеду пошлю! Что еще за молодец?
И тут глаза батюшки-царя злобно сузились, и он, выпустив рекрута из рук, бросился к экрану, закипая от страшной догадки.
- Щука, поди сюда, - владыка гневно шевелил перстами в перстях, пока загружалась карта Кикиморья и окрестностей. – Показывай, где ее халупа на ходулях стояла?

Василиса
[float=left][/float]
Василиса, еще не остывшая после стычки у ворот с бородовчатой Сковородниковой дочкой, охнуть не успела, как оказалась спеленатой по рукам, словно кукла соломенная, на голову набросили ей мешок, а в декольте полезла чья-то потная ручонка. Ориентируясь больше на звук, красавица взвизгнула неразборчиво (разборчивости звучания сильно мешала лезущая в рот мешковина):
- Ах ты, змей подколодный, жаба облезлая! На дочь воеводу Яргородского руку поднял! - и пару раз лягнула ногой в предполагаемо верном направлении – один раз точно попала, потому что жадный до женских прелестей охальник коротко выругался и лапку-то убрал, а потом чей-то голос сверху (видно, главный) прикрикнул на шустрых ребят, и более на Василисину честь никто не покушался.
Но на достоинство покусились вполне.
Больно ударившись мягким местом о земляной пол, Василиса сцепила зубы, ткнулась носом в пыльную мешковину, чихнула и умолкла. Судя по звукам, доносящимся справа, Емеля ворочался неподалеку.
Установилась тишина – приглушенные стенами и дубовой дверью звуки снаружи до пленников долетали неразборчивым гулом. Так и пленников не должно быть слышно, верно?
- Емелюшка, ты как? – спросить хотела Василиса, а из-под мешка получилось: «Бу-бу-бу?»
Вот незадача.
– Мшь! Мшь… тшы где? Не нш…ли тбя слживые? – серая бестия и по-тарабарски разумела, тут же высунула из-под юбок гессенских остроносую мордочку с глазками-бусинами, - мшь, вырчай, врвки сымай!
- В твоих фижмах сам Кощей запутается, не то, что человек служивый, в делах политеса и куртуазного обхождения с дамами неопытный, - фыркнула мышь, довольная важностью возложенной на нее миссии. А то - что за несправедливость – она и яблоко нашла, путь указала, и из подземелья глупую красавицу вывела, а профит – Емельке. Ему почет, ему одному слова ласковые?
Однако долго дуться не в характере серой сестрицы. Тут же за дело принялась. Острые зубы в ход пошли, веревки там лопнули, тут ослабли, освободилась от пут Василиса и скинула с головы мешок. Огляделась – чуланчик маленький, в углах паутиной занавешенный, сверху оконце размером с кулак – для свежего воздуха, а пролезть - только мышь туда и пролезет…
Закручинилась Василиса – как же им теперь выбраться? Щучье веленье на запоры не подействует – слышала она про Кащееву печать, не перебить Емелькиной силе Чары Его Злодейшества…
- Что делать будем, Емелюшка? - как истинная женщина, в сложных случаях Прекрасная предпочитала думы тяжкие делить пополам. Мужчине – большую половину.

Емеля
[float=left][/float]
- Ффффф...мммм...шшпвмф, - раздалось из-под мешка, покрывающего голову Емели. Злопамятная мышь Василиску-то освободила, а про Емелю сказу не было, вот он и продолжал сидеть кулем на сырой землице, елозя по ней пятой точкой и пытаясь освободиться. Запамятовав, что веленье не действует, он пытался промычать его сквозь мешок, но толку от этого не было никакого. Рассудив, что до веленья доходят только чётко высказанные инструкции, Емеля решил ждать избавления от мешка. А оного как-то не было видно и слышно. Судя по всему, Кощеева охрана расстаралась на славу, закрыв Емеле доступ до свежего воздуха и белого света особо тяжелым и пыльным мешком. Не иначе как в нем какая-то злобно-волшебная дрянь до этого лежала - дух от мешка исходил тяжелый, и постепенно темнота сменилась разноцветными кружками, сворачивающимися по спирали. Емеля запаниковал, чихнул, и снова воззвал к Василисе:
- Ффффвввмммм... шшмммвввффф! - что должно было звучать приблизительно так: "Василисушка, Прекрасная, спаси меня, да поскорей, не то унесет меня в какое-то сказочное царство, будь оно неладно!"

Царь Морской
[float=left][/float]
Ничто не нарушало утренней тишины. Воздух был напоен свежестью, мягко набегала на берег лазурная волна, и тут же отступала, разливая по побережью покой и безмятежность. Море сверкало, рябило и нежилось в первых лучах восходящего солнца. Вокруг, казалось, не было не души.
- Смотри, - шепнул Морской Царь Щуке, сидящему в засаде в прибрежном кустарнике. Сам батюшка скрывался за отбрасывающей длинную тень темной скалой.
– Видишь, следы трехпалые на влажном песке остаются? Это изба еёная крадется. Конспираторша хренова! Говорил тебе – берегом, да перешейком пойдет! Что я ее не знаю? Да и пути другого нет в Кощеево-то царство, - подытожил Владыка, направляя позолоченные противотуманные окуляры на появляющиеся на прибрежной полосе отпечатки здоровенных курьих лап. Проступило нечеткое изображение идущей на цыпочках пыхтящей избы. Ведьминская бревенчатая каракатица очень старалась – перепрыгивала с камешка на камешек, чтобы меньше следить, благоразумно жалась к самой кромке воды, в надежде,что волна быстро замоет остававшийся избушечный след.
– Слышь, Щукич, чет Ягнедина халабуда, не похожа на пряничный домик… Если бы Глашенька внутрях была – уже давно бы на хату любо-дорого глянуть было! Конечно, дворец из этой образины не скроить, но ремонту капитальному, покраске да уборке развалюха бы подверглась в срочном порядке. А она как была курятником обомшелым, так и осталась. Нешто Яга с Глаши чары защитные сняла? Вот ведь злодейка! Что же она с моей девочкой сделала?! Вот ведь карга! Эта женщина, Щукич – хуже касторки!!!
Морской царь примерился, прицелился и прихватил трезубцем избушечью ногу, надежно фиксируя ее между валунов. Вокруг самоходки тотчас стала стеною вода. Операция по взятию противника в кольцо была успешно завершена.
- Вылазь, Ягнедушка! Выходь, не томи, Костяника-ягода! Уж не чурайся знакомца давнего! – Царь стоял, распрямившись по-молодецки внутри водной преграды, накрепко удерживая избу, готовый в любое мгновение приступить к сжатию блокадного кольца.

Люпин
[float=left][/float]
Элегантно свернув хвост бубликом, французский волк ждал своей очереди в приемной Кощея. Мятая манишка, зачесанный назад загривок и шерсть светло-бурого окраса – определенно признаки аристократа. Чего искал здесь этот скиталец, чего ждал? Сам волк объяснял свое появление очень просто: он уже не первая французская знаменитость, требующая иностранного гражданства, не так ли? А уж у косматого имелись на то весьма веские причины! Разве не его прадед был описан господином Перро в известной сказке? Именно, что он. И с тех пор всему почтенному роду жизни не было: куда не сунься, все пальцем тыкают, вопят: «Видишь этого кровожадного? Будешь себя плохо вести, он придет и сожрет тебя, как проглотил его предшественник одну почтенную бабулю…» Дети начинали плакать при этих словах, подвыпившие мужья нервно вращать глазами, а старушки и вовсе перебегали на противоположную сторону улицы. Не жизнь, а сплошной позор! И никто не удосуживался узнать, что сам волк думает по этому поводу. И что он, между прочим, с удовольствием этих самых бабушек переводил бы через дорогу, детишек спасал, из чащи выводил. Да только они как завидят зверя, давай бежать, только пятки сверкают. А в волке, между прочим, настоящий герой спит!
Услыхав, что подошла его очередь, косматый встал, поправил манишку и направился к Кощею. Пусть он рассудит и поможет, раз другие отказываются.
- Bonjour, mon ami! – хрипло и картаво начал свою речь волк. – Меня зовут Люпин де Люпин, и я пришел к вам с просьбой о предоставлении политического убежища. Да-да, все зашло слишком далеко! Я нуждаюсь в пристанище и покое.
Люпин смущенно замотал хвостом.
- Знаете ли, в этой Франции, стране, где я родился и жил, ел ягнят и пил доброе вино, я никому не нужен. Более того, за мою голову назначено вознаграждение! Говорят, что я убийца и вор. Но это не так, monsieur. Я честный волк и гражданин. Но попробуй им это докажи! Всюду только и разговоры о свободе, равенстве, братстве, а моих прав они не учитывают. Чуть что – за ружье или топор какой. У меня это во где сидит! – Люпин красноречиво чиркнул когтем по собственной заросшей шее. – Спасите же меня, brave homme!

Серый Волк
[float=left][/float]
- Я спросил - видели ли, а не говорил, что трогать можно, - Серый аккуратно отодвинул подальше от Шапочки боевые средства, - колечко - оно, конечно, забавное, вот только дергать за него не надо, а то полетят от нас клочки по заулочкам…
На Шапочкины спецсредства с любопытством посмотрел, а Золушка-то деловая, однако, сколько же она сказок без артефактов оставила - гребешок, вроде лес частый создает, с бобами понятно, более-менее, с флейтой тоже прутик – шпага, конечно, хорошо, но арбалет был бы надежнее, лампа - предмет известный, но джины народ коварный, мало управляемый, остального Серый не помнил, хотел у Шапки спросить, да тут Яга про АКС заговорила. Не захотела Глафирино волшебство исправлять.
- В Кикиморье, может и не додумались, а в других местах уже, вон, взрывные бобы используют. А пластид, Ягнеда Велесовна, он и в Африке пластид. Хотя пользоваться им мне приказано только в самых крайних случаях.
Меч из рук Яги Серый молча принял, ничего говорить не стал, только голову в знак благодарности наклонил, но вопросами серьезными задался.
И, хотя разговор Яги с Кощеем лейтенант не полностью понял, уж больно много там было криков и ругани, но главное уловил - тот того, что Глафира у него оказалась, да еще в таком состоянии, Бессмертный был, мягко говоря, не в восторге, и сам Ягу звал, чтобы царевну вылечить. И вот тут вопрос, с чего тогда Яга заявления делает, типа: «Может, доведется еще тебе, сокол, коршуна подбить», да и Шапка ей вторит: «На Кощея идешь? Царевну из рук узурпатора освобождать?» Хотя по всему выходит, что узурпатор сам от царевны не прочь избавиться. И меч этот… за него, конечно, спасибо.… Вот только в подземельях-то им не намахаешься. И что значит – «Ежели ты не обучался мечному бою - не горюй, этот меч сам в бою десятка бойцов стоит». Оружие само за воина биться будет? Вправо махнул - пол рати в капусту изрубил, влево - вторую половину посек. А если своих рубить начнет? Или не за ту сторону биться. Вот только приказ у лейтенанта был, никого не убивать, без самой крайней на то необходимости
Да, похоже, Яга и не планирует, что он в подземелье пойдет. Печи дымить велела, типа Кощей не увидит, а то, что не прокоптятся – ерунда это. У крыс нюх тонкий, на подходе учуют. Шапку сразу к нему в подружки новые определила и с дудочкой к делу пристроила, хотя он об этом девчонку и не просил, а самой ей в подземелье лезть совершенно незачем, ей надо своего Люпина искать. Значит, планы у Яги на него, на Серого, совсем другие. С Кощеем стравить хочет? Интересно, ради какой такой выгоды?
Серый точил меч и хмурился. Усмехнулся разве что пару раз, глядя, как кощеева дочка коту Василию глазки строит да ножки оголяет. Вот женщины… и по фиг ей, что лиходей, убивец да разбойник, главное на морду смазлив и подмигивает - внимание обращает.
А от рассуждений Яги об орлиной крови и выгоде с каждого доброго дела, лейтенант и вовсе помрачнел. Ясно стало, что не даром спасала его Яга, ох, не даром.
Чтобы совсем не прокоптиться, Серый меч да камень точильный взял, в сени вышел, сел на порог и дверь приоткрыл, чтобы дух печной на воздухе свежем выветрился. Только сесть успел, как избушка резко тормознулась, и вокруг нее водяная стена выросла и царь Морской персоной собственной.

Бабка Гульда
старая карга
[float=left][/float]
Яга шагнула на крыльцо. Она была серьезна, не паясничала, не пыталась уверять Морского Царя в давних дружеских чувствах. Перед лицом серьезной опасности Яга признавала лишь две тактики: либо напасть первой, либо удрать. Сейчас в руках ее было верное помело, и старая карга готова была в любой миг свечкой уйти в небеса, оставив на произвол Морского Царя избу со всеми обитателями (кроме Кондрата Кондратьевича, который, сидя на крыше, тоже готовился к стратегическому отступлению).
Но бегство было крайней мерой, к которой прибегнуть никогда не поздно...
- Что, медуза бородатая, задергался? - свирепо набросилась Яга на Морского Царя. - Проворонил девку, акулье отродье? Я ж ее, жемчужинку, на мерзлом болоте нашла, в снегу да в топи - как там она очутилась, а? Это до чего ж дочь родную надобно довести, чтоб середь зимы в лес сбежала, Морозу-воеводе на забаву? Я ее подогрела, обобрала... тьфу, подобрала, обогрела, пирогами с морошкой накормила, чайком отпоила - а на то полным-полно свидетелей, как людей, так и зверей, и даже Щука твой у меня в избе на лавке сидел, в бадье, так своими глазами лупоглазыми видал, как я Глашу-красавицу, как дочь родную, обхаживала! Она уже собралась вместе с твоим Щукой Щукичем на самоходной печке отчалить к тебе, в дом родной. Да тут небо потемнело, земля затряслась, налетела птица невиданная, злобная, подхватила Глашеньку. Случился тут добрый молодец, сунулся царевну спасать-выручать, так его птица чуть не до потрохов порвала, мне колдовством его раны пришлось залечивать...
Голос Яги на миг пресекся, она выразительно тряхнула помелом.
- А опосля - и тому свидетели имеются! - по волшебному зеркальцу говорил со мною Кощей. Похвалялся, злыдень старый, что Глафиру-царевну в плену томит. Она, мол, у него в бесчувствии обретается. Правда, нес он что-то про корабль летучий, на коем она, мол, сама прилетела, но я в такие сказочки уж не первое тысячелетие не верю.
Колдунья обернулась в раскрытую настежь дверь:
- Выйди, добрый молодец, покажись... Нашла я, краб ты придонный, поединщика, что супротив Кощея не боится выступить, Глафиру-царевну освободить. Везу его теперь до Кощеевых владений. Меч самого Вольги Всеславьича ему пожаловала. Зря, что ль, Глашу я маленькую на руках носила?
И Яга всхлипнула, очень правдоподобно изобразив умиление.

Царь Морской
[float=left][/float]
Царь ухмыльнулся, оценив проскользнувшую авгурову улыбку чародейки.
- Ты, Ягнеда, мне тут шпектакль не устраивай, я, чай, тебе не добрый молодец, с невинным умом и пламенным сердцем. Упустила царевишну – так и скажи! И метелку свою положь, помню я, как ты со дна морского, прямо из терема моего волшебного на ней ускакала! А я, дурак, карету тогда жемчужную велел заложить, да лучших жеребцов из царской конюшни… чтоб как королева поехала… Эээх, да чего уж старое поминать!
Царь окинул взглядом наряд Яги и присвистнул: - В честь чего это ты размолодилась так, да принарядилась? Для кого стараешься? Уж, не для Кощея ли? Или как там у вас – «тыщапять - баба ягодка опять»? В твои-то годы, Ягуля, нужно уже внуков вовсю нянчить, а ты, стыдно сказать, как Кощей, все марьяжишься, да прихорашиваешься. Не надоело народ дурачить?..
А может ты с Бессмертным в сговоре, пакость какую совместную задумали, а меня тут, как мальчика разводишь?... Признавайся, что с дочерью сотворила? – Царь недобро нахмурился, тряхнул бородой, но ближе к ведьме не шагнул, водяной границы не передвинул.
– И не прикидывайся лапушкой! На руках она Глашеньку носила! Бросила ты ее, бесстыжая! Одну рогатку только на память и оставила! А Глафира – чистая душа, касаточка моя, твою рогатку чуть не у сердца все эти годы носила, прятала, думала, что я не знал, дурочка…
Ага, слезу еще пусти, давай, старайся на публику. Есть у меня один такой, тоже дюже рыдает, когда жертву жрет – крокодилом зовут…
Ну, где там твой молодец-храбрец? Небось, как всегда, проходимец очередной. Что не выходит? Али медузы бородатой спужался? – расхохотался Царь.

Емеля
[float=left][/float]
Только Емеля расслабился, довольный тем, что нашел выход из ситуации, и улёгся на мешок, будто на печь теплую, как тут Василиса новую задачку подкинула. Привыкший жить на всем готовеньком в таком сказочном месте, как Тридесятое, где даже в захудалой деревне есть волшебство, Емеля подумал, что как-то само собой все образуется, найдется материал для письма. Не тут-то было. В суровых условиях Кощеева замка все волшебство, кроме его собственного, улетучивалось, и из сказочного дурачка Емеля превратился в дурака в естественных условиях.
- Хороший вопрос ты задала, Василисушка, - Емеля почесал бок, поднялся с уже насиженного и нагретого собственной пятой точкой места, и огляделся по сторонам, пытаясь разглядеть в полумраке что-нибудь полезное. Поверхностный анализ результатов не дал, и ленивцу пришлось превозмогать свой основной инстинкт. Он прошелся по периметру, пошарил по углам, и победоносно воскликнул "ха!", ещё немного пошуршал и вернулся к Василисе: - Гляди, чего нашел! - в ладони Емели красовался кусок бумаги оберточной, не изничтоженной крысами. - Вишь, как её кузины по бумаге-то прошлись, хорошо, хоть чуток осталось, - Емеля покосился на мышь. - А вот тебе уголек, он маленький, им удобно будет буквея чертить.
Остальное Емеля предоставил Василисе, ибо неграмотен был. Нагретый мешок на полу ждал и взывал к нему.

Царь Морской
[float=left][/float]
- Складно сказываешь, - Царь выслушивал Ягу спокойно, а только выводы делать не спешил. Не первое тысячелетие он чародейку знал, да с некоторых пор – не каждому ее слову верил..
Свидетели у Яги могут и липовыми оказаться, тем паче Щука Щукич докладывал, что гости у ведьмы – как на подбор – заморские собрались, а эти любят в Тридесятом все своим аршином мерить, такого в своих публикациях потом нагородят – хоть стой, хоть падай! Шли бы они куда подальше, со своим расчудесным «эвропейским» видением. Одного только гостя Щукич положительно отрекомендовал – рыбак, говорит, из параллельного Тридесятому… Глаз, оно, конечно, у Щукича верный, не глаз – алмаз, да только направление взгляда у рекрута – с низов, а у него, батюшки-владыки - с верхов. Точка-то зрения завсегда зависит от кочки сидения, а бремя государево, оно осторожности требует, да ответственности обязывает. Так что любому «рыбаку» доверяй, но проверяй… С иным - ни одну чарку зелена вина выпьешь, да ни один пуд соли сожрешь, пока истинное нутро наружу проступит… Да и само то, что из Параллели молодец прибыл – полоснуло по сердцу Морского Царя недобрым предчувствием. Вот не радовал сей факт, ой как не радовал… Мало сказать – думы черные наводил… А только откуда же иначе новоиспеченному добру молодцу явиться, как не из Параллельного мира? Свои, богатыри да герои все наперечет известны, вдоль да поперек изучены. «И-еех… И хочется, и колется, и мама не велит…» - думал царь, разглядывая шагнувшего из-за ведьминой спины удальца, и сузил недобро глаза, когда услышал в очередной раз: Лейтенант Волков, спецподразделение «Ночные волки».
- Так вот ты какой, лейтенант Волков! – он помолчал и добавил, - А я, было, решил, что и впрямь Лешак меня разыгрывает.
Повелитель моря немного смягчился, да не от того, что лейтенант Величеством его величал, (На лесть морской владыка падок не был, но то, что служивый субординацию соблюдает, говорило в его пользу) а заметил царь, как из кустов Щука тишком семафорит, мол, вот он, тот самый, о котором я докладывал.
Окинул царь пристальным взглядом лейтенанта – с головы до ног, словно что-то в уме прикидывая. «Нет, не врет, – решил он, - но может искренне заблуждаться, в особенности насчет Ягнеды, что-то уж больно она раздобрилась: кацавейка, пироги, меч заговоренный…Неспроста…» Однако, подметил просоленный всеми ветрами повелитель, как лейтенант Ягу плечом-то потеснил, как ему, Владыке Морскому прямо и уверенно в глаза глянул, и то, что неточность в словах древней колдуньи не укрыл – все характеризовало Волкова, как личность с крепким внутренним стержнем. Только вот есть ли у лейтенанта настоящая Сила Духа?
- Значит, с тобой я на болоте разговаривал? Ты мою девочку последний видел… – царь решил испытать Волкова, прежде чем открыть ему тайну, да и чужестранные, много раз помянутые «свидетели», вернее их уши, были определенно лишними. Не говоря уже о хитроумной старушке-веселушке.
- Зайди в воду, – попросту бросил Волкову Глашкин родитель, - разговор есть.

Кощей
[float=left][/float]
Люпин
Всюду только и разговоры о свободе, равенстве, братстве, а моих прав они не учитывают. Чуть что – за ружье или топор какой. У меня это во где сидит! – Люпин красноречиво чиркнул когтем по собственной заросшей шее. – Спасите же меня, brave homme!
Кощей, только что велевший к нему больше просителей не пускать, при виде волка недовольно поморщился. Однако, услышав грассирующую речь, решил не гневаться и необычного просителя выслушать.
Волк элегантно раскланивался, и с такой иноземной страстностью доказывал, какой он хороший, что Бессмертный, зная коварную волчью натуру, даже соизволил улыбнуться.
- Вот что, я вам скажу, мой иностранный друг, - Кощей встал с кресел и прошелся по зале. Жалобщики, злодеи и доносители, постоянно толпившиеся в приемной, чародею надоели до оскомины, и он был даже рад возможности пообщаться с таким необычным гостем. – Где-то, я вас отлично понимаю. Стереотипы страшная вещь. Они на корню убивают вдохновение. Вот, я, например, ….. Ума не приложу, как, но, сложилось мнение - если Кощей девицу похитил, то это обязательно красавица или умница, или то и другое вместе.
Само собой, отрицать бессмысленно, я не только ценитель, но и знаток женской красоты, почти профессионал, так сказать, вполне могу председательствовать на всех этих конкурсах «мисс» и маленьких «мисок», но это совершенно не означает, что я всех этих красавиц краду, и, тем более, что я ими закусываю.
Насчет кулинарных изысков, это к Яге, она нежное мясцо любит…Пироги, расстегаи всякие, жаркое… Хотя, какое с нынешних красавиц жаркое, рагу, и то получается постное - одна кожа, да кости, а костей у меня и самого достаточно.
У меня к красавицам интересы иные, несколько, не кулинарные. Но, оставим подробности, - Кощей приобнял волка за плечо, заставляя вышагивать рядом. – Дело в другом. Знали бы вы наш народ… Везде выгоду отыщет. Не успеет девица заневеститься, как родня шептаться начинает, мол, Кощей на нее глаз положил, вот-вот украдет…прямо как знак качества, что девица, если не красавица, то наверняка, умница.
А если она в девках засидится, то, совсем караул - чуть ли не волоком сюда тащат, а в родных местах вой поднимают, мол, похитил злодей Марфушеньку-душеньку, в плену томит, извести собирается. Ну, тут естественно, находится какой-нибудь лыцарь – Иван-дурак, или Иван- царевич, но, все одно - дурак, мчится сюда спотыкаясь и падая на лихом коне, типа девицу выручать.
А дальше, вам ли не знать - законы жанра обязывают. А я, может быть, эстет в глубине души, мне хочется чего-то голубого…. как небо… или розового… нет розовое как-то не очень. Меня может быть вдохновение посетило... или нет... Но, все равно, хочешь, на хочешь, а валандайся с этим дурнеем. И убить нельзя и отпустить по добру, по здорову тоже невместно - сказки не получится.
Так, вот…- тон Кощея стал деловым и жестким, - Я вам предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Вы, же, как я понимаю, француз, а следовательно, и дамах и в моде понимаете. У меня сейчас жаркое время - Яга слух пустила, что я жениться хочу – представляете сколько сюда девиц налетело, как мухи на… хм… мед, да еще гессенский ежегодный показ мод на носу, машкерад… А у меня продюсер, кашу с карнавалом заварил, а теперь вместо этого одну спящую царевну охраняет, хотя что о нем говорить – одно слово солдафон. Так вот, заниматься всем этим некому. Вот если вы взвалите на себя сию ношу, то вид на жительство в моем царстве вам обеспечен. Ну, и, конечно, девицы-красавицы в вашем полном распоряжении, пускаю вас, как говорится, козла в огород, о, пардон, как волка в овечье стадо. Что же касается материальной выгоды, то пойдемте, я покажу вам схему организации.
Кощей вывел Люпина в галерею и указал вниз на приемный зал, где выстроились четыре огромные очереди.
- Вот смотрите, крайняя очередь - они стоят, чтобы дать взятку первому дьяку, дабы он вписал их вне очереди в список очереди на то, чтобы дать взятку второму дьяку, который в свою очередь составляет список тех, кто вне очереди может пойти дать взятку третьему дьяку, который составляет список на внеочередное попадание к четвертому дъяку, который, собственно, и заносит красавиц в учетный список, беря при этом взятку, чтобы занести их туда без очереди. Дъяки получают десять процентов за труды, остальное идет в казну, что же касается вас, то получив списки красавиц, вы вольны, ипсользовать их как угодно, и кого угодно вписывать вне очереди ко мне на смотрины, только совсем уж страшных не надо, или, хотя бы в первой половине дня, чтобы на ночь кошмары не снились. Пятьдесят процентов полученного - вам, остальное в казну. Поверьте, это очень выгодное предложение.
И Кощей, похлопав Люпина по косматому плечу, удалился в боковую дверь, оставив французского волка постигать основы отечественной бюрократии.
Бессмертного же на данный момент беспокоило не столько скопление распрекрасных девиц и предстоящий карнавал, сколько то, что вода в замковом бассейне с фонтаном слишком сильно бурлит, да то, что в последний раз, он не смог посмотреть, что творится в яговой избушке, сделав вполне логичный вывод - прячется, значит точно пакость задумала.
У дверей гостевой опочивальни, Кощей постоял , отодвинул в сторону вытянувшегося в струнку Черномора - да не трону я твою царевну, чего дергаешься… и встал на пороге в задумчивости, ухватив себя за подбородок.
Неприятности с Морским царем ему были без надобности, а потому Черномора, Бессмертный не отпускал, пусть сторожит свою царевну. Сам же Кощей к Глафире один только раз наведался – издали посмотрел - девица молода, слишком даже, миловидна, бледновата, но тут уже обстоятельства, да и кто в царстве кощеевом щеками румяными похвастаться может?
Вот и сейчас Бессмертный задумался, где же это царевна морская подвенечный наряд ухватила, знакомый больно, уже виденный… и сон мертвый не с проста. Кощей к царевне подошел , руку взял – пальцы тонкие, нежные, ноготки так перламутром и переливаются. И вспомнились вдруг ему давние года, такие давние, что и представить страшно, как он по полю с девицей гулял, за руку держал, пальцы сжимал нежные, вспомнил и невольно руку мертвой девицы сжал, а из одного пальчика кровь так и брызнула, и с ней и вместе осколок вскочил, маленький, едва заметной искоркой блеснул и растаял.

Царь Морской
[float=left][/float]
Совместно с Волком
- Жабры тебе не понадобятся, ты, как-никак в волшебном мире находишься, можешь дышать в воде спокойно, полной грудью, пока на то моя августейшая воля будет, разумеется, - ничего с тобой не случится, это я тебе обещаю. - царь удовлетворенно хмыкнул, оценив, как лейтенант в воду вошел – ни мало не сомневаясь.
Лихой парень, видно - смелости ему не занимать… или глупости… Емелька, вон, тоже куда хошь сигануть может, если не поленится…
- Вижу, вижу – храбрец! Смелый, он и море проскочит – пяток не замочит! Да ты садись, вон, на камушек, в ногах правды нет… – размеренно продолжил царь, все еще удерживая избу трезубцем. В надежности звукоизоляции он не сомневался, но, для острастки, водопад кипящий вокруг избы сотворил: пенится, ревет, клокочет стихия – загляденье! Он бы сейчас на месте заморских гостей не в избе прятался, а термальные ванны, пользуясь случаем, принимал – поди не каждый день курорт с доставкой на дом приходит!
" Пока на то моя августейшая воля будет.." - кто бы в этом сомневался. У Волкова на этот счет сомнений не было, но и отговариваться от приглашения не хотелось, потому как в сказочном мире с понятием мирного урегулирования споров и консенсусом было туговато. И если судить по сказкам, то большинство или играло мускулами, демонстрируя храбрость безмерную или на халяву рассчитывало, которая, кстати, героям подворачивалась с просто завидной регулярностью. А потому лейтенант присел на предложенный камень и вопросительно посмотрел на морского царя - мол, о чем разговор вести будем, ваше мокрейшество?
- Беда у меня стряслась, лейтенант. Дочь, дорогая, единственная пропала. А мне - жизни без нее нет… Зачем ты в Тридесятое пожаловал - дело пытаешь аль от дела лытаешь – выспрашивать не стану. И так вижу, что не на прогулку нарядился. – Царь смотрел на молодца со всей строгостью и дотошностью, пытаясь понять, можно ли ему доверять, да вооружать его знанием, али силою волшебною в сказочном мире. Смелый, глаза честные, так может безмерно тщеславным оказаться запросто… А там и до негодяйства - один шаг…
С другой стороны, раз сама Яга его приметила, да приветила, да кладенец пожаловала, значит, лейтенант не только лицом и ростом вышел. У Ягнеды чуйка на героев, даже если они сами про то не ведают. Ну, испытать там, по всей форме, как полагается, это у нас, волшебников не заржавеет. Экзаменационный набор бесхитростный, стандартный: «огонь, вода, медные трубы» Не без личной выгоды, конечно, подготовка молодца в герои проходит. Но - взаимообмен честный, обеим сторонам приятный. Всяк, в конечном итоге, получает свою награду. Молодец, как правило, – легендарное звание богатыря, меч, коня и невесту в придачу, а Яга… Вот неугомонная баба! Не иначе, как опять ей что-то от Кощея надо, а может и повыше замахнулась! Только моя Глашка здесь при чем? Девочка должна вернуться домой! Нечего ее в интриги, да злодейства впутывать! Мала она еще, рыбка моя!
- Ну, лейтенант Волков, раз к Кощею путь держишь, то интерес наш совпадает. Содействие мне твое надобно. Не откажешь?
- Знаю я вашу Глафиру, ваше величество, хорошая девчонка, добрая, и что пропала, знаю, даже подумать не мог, что среди ночи птица неведомо откуда возьмется, - Серый невольно вздохнул, вспомнив ночь, звезды, глаза русалочьи и как лежала она у него на груди. - Здесь у меня задание важное, и если информация правильная, то мне, действительно, в Кощеево царство попасть требуется. А по поводу содействия... Я так понимаю, то это царевны касается?
- Ее самой, голубицы моей, касаточки… Я, лейтенант, о помощи в редких случаях прошу, в основном сам справляюсь. Но тут ведь дело-то какое щепетильное… Кощей, вообще-то, мужик нормальный. Бессердечный, но не безмозглый. Мы раньше с ним всегда полюбовно договаривались, старались обоюдно сфер влияния не нарушать. Делегацию к Его Злейшеству с петицией, я сей же момент, разумеется, отправлю – всех тридцать трех богатырей снаряжу, они ребята верные, а вот бывший старшой над ними – дядька Черномор, перебежчиком оказался. За длинным рублем, да за признанием погнался. Сам в услужение к Кощею подался и ребятишек моих бравых на полставки к злыдню сманил. Солдатушки мои, конечно универсалы, и на море и на суше не подкачают. Но приглядеть надобно, подстраховать, так сказать, ибо не ведомо нам, как и для какой надобности, Глафира у Кощея оказалась, ежели она со Щукой домой возвернуться желала - значит супротив своей воли.
К тому же, по опыту тебе скажу: что в руки Кощею попало – то пропало. Ежели что представляет для него ценность – он костьми ляжет, но не отдаст! И коли дочь моя, Царевна Глафира, у него обретается… в общем, нечего ей там делать, вернуть ее домой нужно.
Так что решай, сынок: поможешь мне – я помогу тебе.
- Ясно, - услышав просьбу царя вернуть Глафиру домой, лейтенант помрачнел, но, что тут скажешь, как отец он совершенно прав, и хорошо, что беспокоится да заботиться. Не все отцы так о своих детях заботятся. Да и Глафира, действительно, куда-то собиралась, когда он ее у избы подхватил, а коли Щука говорит, что домой, то значит, так оно и есть. - По поводу Кощея ничего сказать не могу, лично еще не видел, но гневен был сильно по поводу царевны. Ягу обвинял, что она царевну уморила и ему подослала, Яга в свою очередь на него бочку катила, вашим гневом стращала. Разругались страшно, избу так трясло, что едва не развалилась. Но, если царевне опасность угрожать будет, сделаю все, что смогу, слово даю.
После речей лейтенанта налился Царь Морской чернотою, страшнее грозовой тучи, в очах молнии засверкали.
- Что же с царевишной стряслось, ума не приложу! Может по случайности, какой недоброй она в замке кащеевом оказалась… В случайность я поверить могу, но в одну, а тут выходит – целая череда… Еще коллапс этот, будь он неладен, слышь, рвануло, так, точно цельную эскадру эсминцев зараз подбили, у меня терем глубоководный ходуном пошел, и Глафира аккурат во время взрыва и пропала. Предчувствие у меня, Волков, тяжелое: тут возможно третья сила, да пятая колонна замешаны, войны бы не случилось.
Я вот что тебе скажу - ни Кощею, ни Яге до конца доверять нельзя. Про ум и коварство Кощеевы, ты, поди, наслышан. А вот Яга – персона неоднозначная. До сих пор не пойму, по каким принципам она живет… Вот, послушай, что расскажу тебе.
Была у меня жена – первая на Море красавица. Да что там на Море! Во всем Тридесятом такой красоты не рождалось, не говоря уже о сопредельных государствах. Я ее, лейтенант, как только увидел – голову потерял. Сразу женился. Холил и лелеял душеньку ненаглядную, словно драгоценную жемчужину. Дочурка у нас родилась, Глашенька. И все бы было хорошо, если бы Яга на горизонте не замаячила. Так вот – Яга ей голову вскружила, говорит, талант у тебя, Наина, к тайным знаниям да чародейству великий. Совсем красавицу заморочила. Так моя Наина, соблазнившись ведением к Яге в ученицы и ушла, обо всем забыла – обо мне, о дочери, о царстве подводном… А потом и вовсе пропала. Исчезла, понимаешь? Как сквозь землю провалилась! Искал, с ног сбился - безрезультатно, даже следа не осталось… Я Ягнеду сколько раз потом выспрашивал, куда Наина подевалась, в терем свой подводный гостить приглашал – не говорит, злодейка, хоть ты ей кол на голове теши.
А теперь вот Глашенька пропала… А я ведь ее пуще глаза берег, никуда дальше моря-окияна не выпускал, да и то под охраной.
В общем, лейтенант, наперед Слово дай, что Глафиру не только от опасности убережешь, но и родителю вернешь в целости и сохранности.

Серый Волк
[float=left][/float]
Продолжение
- Знаю я про то, что случилось, поэтому сюда и прислали, чтобы все выяснить, - рассказывать подробности морскому царю, Серый особым желанием не пылал, мало ли чего на уме у него всплывет. А вот по поводу матери Глафириной насторожился. Вспомнил, как Яга про Наину Киевну отозвалась. - Меня сюда из другого мира прислали, где волшебства почти нет. Но, в том месте, откуда меня отправили, его, можно сказать, даже много. Есть там избушка, ее так и называют "Изнакурнож" - "Изба на куриных ногах" - ног куриных я, правда, не видел, но артефактов волшебных в избе много. И живет в этой избушке старушка, чем - то очень с Ягой схожая, поговаривают про нее, что колдунья, на Лысую гору на шабаш летает. И зовут ее Наина Киевна. Когда меня сюда отправляли, то она Яге привет передавала и презент отправила - воду змеиную. Яга ее вспомнила и сказала, что Наина была ее лучшей ученицей. Вот такая история.
Лейтенант выжидательно посмотрел на Морского царя. А вдруг и вправду это мать Глафирина, в реальном мире оказалась, вот царь ее и не нашел.
- Вот оно значит как… - горько вздохнул царь. – Значит, Наина настоящей ведьмой стала… А ведьма, сынок, ее, сколько не привечай, она все равно в лес смотрит… Может статься, все, что случилось - ее проделки. Еще не хватало, чтобы она дочь в Параллельный мир выманила. Я ведь, почему царевну никуда не пущал, да при себе держал. Ты не думай, что я вобла бездушная, я ведь добра своей девочке желаю, хочу, чтобы счастлива она была, чтобы не обидел никто. А для них, дев подводных, земной воздух губителен - с ума он их сводит, пьянит, сил лишает. А если еще красавец какой на пути возникнет – все, пиши, пропало. Молодцы с ними натешатся вволю, поматросят, да и бросят, а эти дурищи льют потом русалочьи слезы до конца дней своих… Или, того хуже – перерождаются с горя в чудовищ, их потом ни море, ни земля не принимают… Не хочу я такой участи Глафире-царевне. Она единственная у меня в жизни отдушина… Ну, - владыка пристально посмотрел Серому в глаза, - говори, лейтенант, даешь слово – непреложное, заветное, нерушимое и невозвратное?
- Уж не знаю я, как тут у вас, но в моем мире такие запреты до добра не доводят, а только несчастье сулят, у нас даже поговорка есть, что благими намерениями дорога в ад вымощена. Не боитесь, что за такое затворничество дочь потом до конца веков вас проклинать будет, еще пуще слезы лить, да из дома сбегать? - лейтенант на вопрос Морского царя отвечать не спешил, тем более, слово давать, которого и выполнять не хотелось. - Если родитель дитя все время при себе держит, то у ребенка и жизни своей нет, все родительское - и слова, и мысли, и действия. Вы у нее спросите, какого она счастья хочет, а не свое навязывайте. И радуйтесь ее радости, а не своей. Вы же не столько о ней думаете, сколько о своем спокойствии - отдушина она для вас единственная. Чистой воды эгоизм. Да, при таком отношении, любя задушить можно.
Серый даже не заметил, как голос повысил, опомнился только тогда, когда все высказал.
- Сейчас не до демагогии, сынок. – слова лейтенанта больно кольнули грозного царя, и он хмуро смерил Волкова взглядом. - Глафира – ни жива, ни мертва, если Кощей правду говорит. А она у меня с рождения под чарами защитными – ей зло, коснувшись, вреда не чинит. А раз царевна изморена, значит, ослабло заклятье, и русалка стала беспомощна и беззащитна. Спасать ее надо, пока не поздно. А спасешь – там глядишь я над твоими пылкими речами и задумаюсь. И доколе воздух зря сотрясать?
- Знаю я, как ее чары действуют. Может, так случилось, что она с более сильным чародейством столкнулась. Тут уж только Яга или сам Кощей помочь могут, или кто у вас тут еще чародейством занимается, я же не колдун. И никто не говорит, что спасть ее не надо. Я про это уже слово дал. А про остальное пусть сама решает, силком на ремне к вам не потащу, но и глупостей делать не дам, - отрезал лейтенант. Эти разговоры с обеспокоенным родителем его стали напрягать.

Василиса
[float=left][/float]
На глазах набиравший баллы индекса интеллекта Емеля юную красавицу, разумеется, впечатлил, но девица – то ли оттого, благодаря веленью стала в нужных объемах на размер больше, а в других важных – на полдюйма уже, то ли по причине извечного шила в обычном для девиц ее возраста, опыта и темперамента месте, легко сдаваться не собиралась.
- Ну, что же, ты, Емелюшка! – упрекнула парня Прекрасная, - а коли не найдет мышь великого колдуна Лейтенанта Волкова? Так и пропадем в темнице. А, ежели и не пропадем, кто о нас до показа вспомнит, а я, может быть, впервые в жизни на модное дефиле попала. И пропустить его не желаю!
Василиса вскочила и начала мерить чуланчик быстрыми шагами – от окошка до противоположной стены – десять шагов, от другой стены до двери – девять и ступенька.
Главный Василисин аргумент прятался в глубинах декольте. Нет, это не то, что вы подумали – хотя в некоторых случаях тоже может послужить весомым аргументом. Но Василиса, девица юная и в делах амурных не шибко опытная, магического действия женских прелестей на мужской организм в полной мере не осознала, поэтому предпочла бить наверняка. Из декольте был извлечен серый клочок тумана – шапка-невидимка.
Однако чуда не произошло – как была видна красавица, так и осталось, лишь в гневе раскраснелась и ножкой топнула.
- А если из чуланчика выйти… снаружи Кащеева печать не действует? Вот что, Емелюшка. Рискну я выбраться – а потом и тебя вывести. Ежели пропаду – не поминай лихом, - красавица торжественно Емельку в лоб, в гармошку собранный, поцеловала, и к двери порхнула легкой птичкой. Дубовую дверь сотряс грохот девичьих кулачков, – эй! Стрельцы! Служивые! Отоприте! Мне срочно нужно в… в дамскую комнату!

Рекрут Щука
[float=left][/float]
«Какой хороший сегодня день, столько впечатлений разом! – Щука блаженно повиливал хвостом, развалившись на плече лейтенанта. Главное – с утра задался…»
- Слышь, Серый, ты это… узнал бы, как там мой Емелюшка? Доехал ли до Кощея али с Василисой Прекрасной все амурничает? Больно уж хороша девица! Вся огнем так и пышет. Глаза – синие, талия – осиная, декольте…кхм… Он, вообще-то, парень башковитый, соображалистый, нам бы с тобой его найти, втроем-то мы вмиг Глафиру-царевишну от пут Кащеевых ослобоним, царю-батюшке возвернем, а сами – на рыбалку махнем… Да и вообще – неспокойно мне за друга моего. Привык Емелька жуировать на полную катушку, разбаловался… Как он там без моего Веленья?

Ведьмочка
[float=left][/float]
Стоило Василию превратиться обратно в кота Ваську, платье разочарованно спаяло разрез. Но не до конца. Коленка, при желании, могла игриво сквозь него проглядывать.
Метаморфозы Вальдегардис не то, чтобы радовали, или огорчали - они, в первую очередь, изумляли. Как всё быстро и стремительно происходит. Вот только начала Яга ей метлу настоящую мастерить, как фейство начало угасать, а наружу потихоньку пробивало себе дорогу нечто другое. И пусть теперь только кто-то поставит под сомнение отцовство Кощея!
До которого ещё добраться бы.
Откуда ни возьмись, здоровенный трезубец пригвоздил избушку прям на подходе ко граду Его Злейшества, и Царь Морской начал дознание вести, прям без протокола и адвокатов. Наверное, тут так принято.
Покуда великие колдуны и Волков выясняли, кто на ком стоял, лежал и чей злой умысел всему виной, Вальдегардис привлек шум на лавке. Шапочка и Кот общались с кем-то по зеркалу. Не в силах соваладать с естественным любопытством, и зная, что настоящая ведьма просто обязана всюду всунуть свой нос, Вальдегардис решила приступить к этой практике прямо сейчас. Похоже было на то, что Шапочку отчитывает начальство, чем-то недовольное. О, Золушка! Надо же, как она изменилась за лето. Когда стала возглавлять какую-то там государственную службу в своем королевстве. А кричит, будто торговка. Вот не зря говорят, что можно забрать девушку с рынка, но нельзя забрать рынок из девушки. Власть в голову стукнула не по-детски, может, её принц целовать перестал, вот она и не уймётся никак?
- Проблемы на работе? - сочувственно поинтересовалась Вальдегардис у Шапочки, когда та мастерски избавилась от орущей начальницы. - Проверяет, да? Не умеет делегировать без постоянного контроля? У фей так же бывает. Все ведь думают, что раз феи - значит, все радужно, радостно и радуги с единорогами. Как бы не так! Радугу чистить все время надо, а единороги капризные до чертиков. Выгуливала я одного, никому не пожелаю! То он копытце натрёт, то вообще устанет от этого мира и потребует личного массажиста.

Шапка
[float=left][/float]
Шапочка вздрогнула, когда незнакомка присела рядом. Дамочка была пламенно рыжеволосая, с обольстительной улыбкой, глаза зеленые - просто омуты. На фею она походила, как фарфоровая тарелочка на медный тазик. Аннет удивилась, а вопрос сам собой слетел с языка:
- А я думала ты ведьма. Разве феи такие? – Агентесса погладила Кота по макушке. Тот вальяжно подпер лапкой лоснящуюся физиономию, облокотившись о ее коленки, и умильно разглядывал Вальдегардис. Пост не пост, но все коту масленица. Падок до женской красоты. Стоит. Мурлычит. Усами вальяжно крутит. Гусар, да и только. – Честно говоря, с феями у меня отношения не очень. В ссоре с их клубом. Они на меня обиделись. Пригласили меня на их ежегодный фейский бал в нашем Королевстве. А я пришла не по дресс-коду одетая. Оказывается, всем незамужним девицам надо было одеться в оттенки розового. А я им кто? Дебютантка? Да и, вообще, я думала – это только на фей распространяется. – Шапочка отстегнула плащ, и он алым крылом лег на скамью, а Аннет принялась рассказывать дальше. – Ну, так вот, пришла я к ним в платье, которое мне Ба в прошлом году привезла из Вилландии. Платье синее, - уточнила Аннет. – Так они меня замордовали. Сразу стали ныть: «Шаапочка, это платье нынче не в моде! Это разрез никуда не годится! Это длина? Что это за длина! Почему ты не в розовом!». Я отвечаю, красивое платье, отстаньте, мол. Главная фея же не уймется, заявляет: «По статистике нашего клуба и журнала «Феймод» - синий совсем не в моде в этом году». Я ответила, что, да, конечно, миллион мух не могут ошибаться. Они обиделись. С тех пор они со мной даже не здороваются. – Шапочка пожала плечами и чуть виновато посмотрела на свою соседку.

Серый Волк
[float=left][/float]
- Тихо ты, Щукач, хвостом-то меня не лупи, развилялся тут, - сердито буркнул лейтенант, которого виляющий Щукин хвост, то и дело, как лопатой, шлепал по лицу, - это какой Емеля, тот что на печи с тобой заявился да Яге окошко чинил? Это он с девицей решил в Кощею податься? Силен парнишка, или это он из-за девицы? Наверняка из-за нее, девчонки до карнавалов сами не свои, как магнитом их туда тянет, им даже Кощей по барабану.
Серый, ухнув, закинул Щуку, как штангу, на порог избушки, и, подтянувшись, уселся рядом.
- А Василиса, это та, которая, Прекрасная или Премудрая, значит? Ты ее так вкусно описываешь, словно сам глаз положил, - лейтенант усмехнулся и вдруг нахмурился, - постой-ка, как это Емеля без Веления? Я думал, оно с тебя на человека переходит, а не так чтобы с одного человека на другого переводить. Нехорошо получилось, парня подставить можем. Он на Веление рассчитывать будет, а его и нет. В беду попасть может. Ты бы хоть предупредил, что ли. Я бы и таскать тебя не стал. Так бы разобрались, Яга мне меч-кладенец пожаловала. Я когда-то этим баловался, так что, за какой конец его держать знаю, да и своих игрушек у меня тоже найдется. Как там твое Веление действует? Типа по Щучьему велению, по моему хотению… Или наоборот? Ладно, пробуем - по Щучьему велению, по моему хотению, хочу знать, что с Емелей происходит.
Не успел Серый это сказать, как замотанный в кружева и отчаянно пищащий белый комок с розовых хвостом свалился ему на голову, вцепившись в волосы острыми когтями.